Валентина Назарова. Поэзия

Опять весна и солнца ярок луч,
Душа зовёт в неведомые дали,
Куда-нибудь подальше от печали,
От этих серых, непроглядных туч,
Что так до неприличия взбухали,
Выплёскивая дождь с небесных круч.

Скорей, скорей печали сбросить плен,
Скорей, скорей вобрать в себя капели,
Чтоб позабыть колючие метели,
А ощутить цветущий гобелен
Весны. И слушать птичьи трели
И сочинять какой-нибудь катрен.

Пасха святая, блестят купола,
Радость моя и тиха и светла.
Как драгоценный, хрустальный сосуд,
Тихую радость в себе я несу.

Нынче дороги все к храму ведут,
Этой дорогой я тоже иду.
Бойко ступаю по влажной земле —
Радостно людям и радостно мне.

Бабка навстречу идёт с куличом,
Ей и болезни сейчас нипочем.
Словно весенний и яркий цветок,
Реет на бабушке новый платок.

Вы помните  опре́сночные  дни?!
Христа вели,
как будто на потраву,
Толпа орала: «Смерть ему! Распни!
А нам отдай
разбойника Варраву!»
Толпа была, как лава  горяча,
Она  болела
мифом о свободе,
И выступала в роли палача,
Что Бога своего
на сме́рть низводит.
Толпе казалось, власть в её руках,
От гнева рвали
на себе одежды —
«За плач, на Вавилонских, на реках»,
За, рухнувшие,
на царя надежды…

У Белки уехал хозяин. И вот,
В разлуке прошло уже восемь суббот.
И нынче опять наступила суббота,
А значит, пора бы идти на охоту.
Пора бы на шею надеть ремешок,
С собой прихватив старый «вещемешок»,
И с Белкой, бегом на вокзал, по привычке,
К зелёной и длинной, как змей, электричке.

Но друга нет дома, звонок не звонит,
А Белка под дверью печально лежит,
Лишь кот не печалится — наглый и рыжий,
Он к Белкиной чашке всё ближе и ближе.
Но Белка тоскует, еду не берёт,
Она просто верит, она просто ждёт...
Но, что это? Слышит взволнованный зверь,
Как звякнул звонок! Открывается дверь,