Интервью с ветеранами Великой Отечественной войны
Война, она такое дело
О ней не вспоминать нельзя
Та память нам не надоела,
Как мыслят некие «друзья»
М. Тиманечкин.
Они были мальчишками
День начала Великой Отечественной войны, 22 июня, в России объявлен Днем памяти и скорби. Этот день стал для взрослого населения страны началом долгого и трудного пути к победе, а для многих детей — началом взрослой жизни. Мальчишки и девчонки трудились в тылу и воевали на фронте, они самоотверженно защищали свою страну от фашистов. Святой апостол Иоанн пишет, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». И эти дети наравне со взрослыми совершали подвиг любви к ближним, любви к своей Родине.
В нашем городе тоже есть люди, чье детство пришлось на суровые военные годы. Это наши соотечественники, ветераны: Михаил Петрович Малыгин, Григорий Трофимович Кочетков и Михаил Тимофеевич Сушко. Когда началась война, им было всего 12-14 лет. Мы попросили ветеранов рассказать о своем военном детстве, о трудах, о подвигах солдат-дальневосточников.
— Где и как вы встретили известие о начале войне?
Михаил Тимофеевич Сушко:
— Когда началась война, мне было 14 лет. Я только закончил 6-й класс. Наша семья в то время жила в деревне Державино Амурской области. Июньским утром вместе с мужиками мы собрались на покос. Погода стояла хорошая, трава высокая. Тут приехал человек из района, говорит: «Гитлер на нас напал, война началась. А потому мужчины призывного возраста обязаны явиться на призывной пункт». Женщины заплакали, начался шум. Отец потрепал мои волосы и сказал: «Ничего, сынок, — немца мы быстро разобьем и скоро вернемся. Вы уж тут нас не подведите, урожай весь соберите, если задержимся. Нынче пшеница хорошая уродилась». Вскоре всех мужчин забрали на фронт. В нашем колхозе остались женщины, старики да мы, дети. Вот и пришлось нам пересесть на сенокосилки да стога метать. А силенок мало. И бросить работу нельзя — отец вернется, а сено не убрано. С сеном кое-как управились, и вот уже и жатва подошла- пшеницу скороспелую нужно убирать. Боялись, что до заморозка не успеем убрать пшеницу. Все школьники до ноября в поле работали: жали пшеницу серпами, колоски собирали. Убрали хлеб!
Григорий Трофимович Кочетков:
— Мне тоже было 14 лет, когда по радиопродуктору передали о том, что на нас напали фашисты. Конено, все плакали. Наша семья в 37-м году переехала в Комсомольск, я только окончил 6-й класс, но из-за войны 7-й класс набирать не стали. Нужно было помогать фронту: получать профессию и работать. Я пошел в училище и стал учиться на токаря.
Михаил Петрович Малыгин:
— А мне, когда началась война, было всего 12 лет. Мы жили в поселке Мишелевка Иркутской области. Моя мама рано умерла. Меня и младших сестер воспитывал отец. Его два раза призывали в военкомат, но он возвращался домой. Его отпускали, ведь мы были еще совсем маленькими. Но на третий раз он ушел и не вернулся. Так я остался без родителей.
— Расскажите, как вы оказались в действующей армии.
Михаил Тимофеевич Сушко:
— Два года до 44 года я пек хлеб. Работа на пекарне спасла меня от голода. В 44 году был призыв в армию.Я так хотел в мор флот! Морские клеш, бескозырка, тельняшка- для мальчишки это было все! Я заплакал, когда узнал, что на флот меня не возьмут, но делать было нечего. После комиссии меня направили в войска НКВД. Так я оказался на бронепоезде. Это были закрытые войска. Наша задача была охранять армейские тылы, железную дорогу от Читы до Комсомольска. Работали мы в основном по ночам. Делали разведовательные вылазки. Однажды мы с напарником задержали двоих самураев. Они были безоружными, и мы могли их убить, но не стали — жалко было. Они ведь тоже люди, хоть и воевали против нас. За поимку лазутчиков нас наградили пятидневным отпуском и разрешили уехать на побывку домой.
Григорий Трофимович Кочетков:
— А я попал в мор флот, хоть и не мечтал. В 43-м я сам пришел в военкомат и попросился на фронт,- не важно куда. Мне просто хотелось защищать свою Родину. Я еще не достиг призывного возраста, но меня взяли. Вскоре я отправился на остров Русский в специальную военную школу. За год мы прошли всю подготовку. Я принял присягу и начал службу на эскадренном миноносце «Расторопный». Война с Японией началась для нас утром 8 августа. Был пасмурный день, туман. И вот боевая тревога, корабли быстро пополнили боезапас, запас продуктов питания и к вечеру мы вышли в пролив «Босфор Восточный». Мы, моряки, ставили боевые мины в акватории Тихого океана, защищая наши порты.
Михаил Петрович Малыгин:
— А меня, двеннадцатилетнего мальчишку, взяли на воспитание бойцы 210 стрелковой дивизии Забайкальского фронта. Так я стал «сыном полка». Нашу дивизию направили на Дальний Восток. Здесь я получил навыки военного дела, научился играть на трубе. наравне со взрослыми бойцами ходил в разведку.
— Михаил Петрович, а что для вас было самым тяжелым на фронте?
— Помню наш самый тяжелый переход. Это было в Даурии. Нас подняли по тревоге. Воды мы взяли с собой мало. Мы шли пешком, вскоре пить стало нечего, язык был как наждачная бумага. Кругом Маньчжурские степи, солнце палит, жара, и ни глотка воды. Это было страшно! Солдаты падали и почти умирали от жажды. Наконец мы добрались до речки. И все солдаты кинулись в нее. Под дулом автоматов их оттуда выгоняли, потому что нельзя было много пить. Жуткая картина!
Наша дивизия первой перешла границу, и, конечно, понесла большие потери. Мы стояли в Ченьчуне. Командир полка был для меня как отец, я его очень любил и всегда выполнял его поручения. Вот и в тот день он отправил меня с донесением, а сам остался в блиндаже. Я вернулся назад буквально через полчаса, но блиндажа уже не было. Его взорвали... Это было очень страшно и тяжело...
— Григорий Трофимович, я знаю, что после войны Вы познакомились с Героем Советскоо Союза, дальневосточником, В.Г. Моисеевым. Расскажите нашим читателям об этой встрече.
— После войны я встретил электрика с одного из кораблей нашего флота. Смотрю, молодой моряк, а у него на груди звезда героя советского союза. Я удивился и спросил, откуда у него эта звездочка. Вот что рассказал мне этот матрос: «Нас оставалось 1о человек до вашего прихода, израненных, избитых. Я взял командование на себя и отбивался до последних сил. В конце боя нас осталось только трое». Этого матроса звали Владимир Григорьевич Моисеев. Тогда ему шел 19-й год. Еще он рассказал мне про медсестру, Циркунову Марию. Ей тогда тоже шел 19-й год. Она вынесла с боя 58 морских пехотинцев вместе с оружием, но сама была ранена и попала в плен к японцам. Ее мучили, терзали, требовали, чтобы она рассказала о количестве пехотинцев. Она ничего не сказала. Ей было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
— Дорогие ветераны, расскажите, где и как вы встретили известие о победе?
Михаил Тимофеевич Сушко:
— Я тогда был в бронепоезде. Работали ночью. Приехали утром, только легли спать, а в 5 часов боевая тревога. И мы узнаем, что война окончена, победа! Мы плакали. От радости. На бронепоезде разом отсалютовали со всех орудий.
Михаил Петрович Малыгин:
— В 45-году мы встретили победу. Это было всемирное ликование. Все плакали и не скрывали своих слез.
Григорий Трофимович Кочетков:
— День победы я встретил в море. Мы возвращались с учения и проходили пролив «Босфор Восточный». Связисты получили это известие и передали нам. Все 325 человек на корабле закричали «ура!» Это было самое долгожданное и радостное событие.
