Две корриды

…Багрянец  мулеты  колышется в воздухе зыбком,  
Смельчак-матадор  на арену выходит с улыбкой.
И яростный бык,  на губах растирающий пену,
Как  демон свирепый  влетает в объятья  арены.
С ним надо сразиться в бою, а не в споре-беседе,
Он непобедим, беспощаден, уверен в победе,
Глядит на тореро, на хрупкую стать человека,
Как будто пред ним не противник, а  жалкий калека –
С ничтожным таким  даже как-то неловко бороться…
И  бык убеждён, что арена за ним остаётся!
И  вот он рванулся, помчался вперёд, как комета,
Он, точно, ударит  проклятую эту  мулету,
И, кажется, торо спасти может только лишь чудо,
И кажется – жить ему, бедному, меньше секунды…
Но он увернулся!
Быка обогнув молодецки,
Он острую шпагу вонзил ему в самое сердце!
И   вскрикнули люди, и, словно бы  вздрогнуло время,
Поверженный бык опустился безмолвно на землю…

... А я  - не тореро, героем себя не считаю,
Но я  в этом зале  работу свою защищаю,
А мой неприятель, по духу отнюдь не философ,
Как стрелы из лука,  всё мечет и мечет  вопросы.
Он  яростен, зол и спесив, будто бык разъяренный,
Он очень не хочет, чтоб я назывался учёным.
И вовсе не  истины ради он судит  сурово,
А чтоб за собою оставить последнее слово.
Но я отвечаю, я чувствую – сдастся он скоро,
В работе я съел не собаку, а  целую свору!
Как только мой недруг замешкался вдруг на мгновенье,
Сказал я: - Последний вопрос  не имеет значенья!
И он,  побеждённый, безмолвно на стул опустился…

Но главное – вовсе не в факте, что я защитился!
Я думаю, в этой истории то основное,
Что всё же последнее слово осталось за мною.