Безалкогольные тридцать восемь
Ставят задачи. Попасть, так в мишень.
В грязь не падают. Не бьются оземь.
Но на снегу остается их тень.
Безалкогольные. Мертвым жерлом.
Дулом. Радиоточкой маяка.
Азбукой Морзе. Тонким нервом.
Терпкостью мяты. Стрелой у виска.
Птиц я вперед себя выпускаю:
Сила, энергия, вера в мазке.
Кисточку в жизнь с размаха макаю:
Годы стрижи пусть летят налегке.
Мне хотелось бы знать, за что судят-рядят.
Почему не пускают вперед и назад?
Почему среди всех — я бельмо на глазу,
И за что крест изгнания честно несу?
Мне хотелось бы знать, почему не в чести
Мое слово, которое жжет палачей,
Я смогу бесконечно по водам брести,
Не снимая креста с онемевших плечей.
Но увижу я мост и уйду по нему,
В золотое счастливое время небес:
Повинуясь движению вверх по холму,
Я увижу с вершины сияющий лес.
Из цикла «Стихи о Балтике-2»
Раушен. Берег моря. Солнечные часы.
Белый песок сочится теплыми струйками.
Вкусен копченый окунь. Прямо с Куршской косы.
На солнце блестит золотыми чешуйками.
Разве такое забудешь? Балтийский рассвет
В окна заглядывал через прохладу парка.
Лучом раздвигал деревья, которым сто лет,
На яблоке желтом рефлекс оставлял яркий
И вернулся назад, туда, где море не спит.
Ритмично стучит метроном. И, в жерле пены
Ты вдруг услышал, как прибой с тобой говорит
О том, что недолговечны башни и стены.
Ты — на взлете, если бы не отстрел.
Стал мишенью. Нежно дрожит прицел.
Выстрел грянул. Пуля ушла в песок.
Шанс остался. Крылья вперед. Бросок.
Ты — на взлете. Крылья твои — металл.
Усмехнулся. Бисер ты зря метал.
Ноет сердце. Было бы перед кем.
Ты — на взлете. От восхищенья — нем.
Нет, не сказка. Звук на востоке встал
Вместе с шаром, огненным как пожар.
Слово — жемчуг. Пламя его — коралл.
Песня в небе — лучший на свете дар.
Куда ты уедешь от родины,
От серых дворняг и скворцов,
От черной, как сажа, смородины,
От Ивы, Висима, Гарцов?
Где улица есть Поднебесная,
И холм упирается ввысь.
Где пихты у лога чудесные,
На гребень холма вознеслись.
Куда ты уедешь от родины:
Крапивы, полыни, тоски.
От зябкой, холодной погодины,
Что обручем давит виски.
Звезда — как сжатое время,
Заветный светопоток.
Вверх проникшее семя,
И выросший в небе цветок.
Звезда — как жизнь после смерти,
Движение от конца.
— Ах, нет у нее лица, —
В аду рассмеются черти.
Звезду нарисуют на лбу, —
— Чуешь смрад любованья?
Но ангел возьмет трубу,
Спасет твое мирозданье.
Я не печаталась в журна…
Во всяких разных, типа «Ра».
Мои кружились жернова,
И с мукой сыпались слова.
И испекла я каравай,
И отнесла его в сарай.
Бог для них смешной старичок,
Над которым можно глумиться.
Показать ему язычок,
Забавляться и веселиться.
А когда вдруг грянет беда,
И встряхнет шутников всерьез,
— Где Ты, Господи? — скажут тогда,
Очень нужно такой вопрос
Задавать, когда делаешь зло,
И талант отдаешь ширпотребу.
Где, ты, Господи! Дата. Число.
Да в беде кровоточит небо.
Мне в детстве часто снился рай.
Его деревья меднолицы,
Его златые колесницы,
Его чудесный добрый край,
Остались в сердце у меня.
И я отчаянно тоскую
По вспышкам светлого огня,
По гласу с неба: — Аллилуйя!
И с той поры, вся жизнь как ад:
Меня ломает и корёжит.
Но снова вспомню райский сад,
И верю, что Господь поможет,
И я когда-нибудь вернусь
В тот край, святой и поднебесный.
Дождём живительным прольюсь,
И удержусь над страшной бездной.
Поля тоскуют перед смертью,
К ним на виски ложится снег.
Еловый лес с колючей шерстью,
Бросает хвою в воды рек.
Несет горячие метели
Свинец медлительной реки.
И появились свиристели,
Их клювы тонкие легки.
Они вкушают осторожно
Рябины красные огни.
Фотографировать их можно.
Будь осторожней. Не спугни.
Чтобы был камин, чтобы был очаг
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Поменять мотор. Заполнить бак.
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Разобраться с текстом, увидеть как.
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Примирить любителей войн и драк,
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Победить болезнь, уничтожить рак.
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Покорить вершину. Поставить флаг.
Нужно сделать шаг, просто сделать шаг.
Зарыться в Москву, в сугробы, в Кремлевские башни.
Подснежников пламя зажечь и снег растопить.
И грязной струйкой ручья утечет день вчерашний:
Его, как и сегодняшний день, мне не забыть.
Ну, сколько можно стоять под чужими дверями?
Ну, сколько нужно смирения и высоты?
С креста наблюдать за мерцающими тенями:
Ведь были когда-то людьми, любили цветы.
Где моя родина: мачеха, злая соседка
Что выльет помои мне вслед, осудит вперед?
Здесь песня моя - поломанная снегом ветка.
Она, может быть, лишь только в Москве оживет?
Все это было вчера. Пеленки. «Молочка».
Машина «LG» — покупка на гонорар.
Жизнь — счастья полный комплект. Два сына и дочка.
Качели на даче. На столе самовар.
Все это было вчера. В окне промелькнуло.
Манная каша. Ролики. Велосипед.
Так странно. Я на плече у него уснула.
Кажется, мы знакомы две тысячи лет.
Пыльцой рассеялись тонкой лучшие годы.
Их нужно собрать и взвесить: как угадать?
Четыре десятка лет — по песку народы?
И только в конце — все обретут благодать.
Сегодня все изменилось. Дети — подростки.
Пора уже в дом! Где окна — на монастырь.
Вещи в квартире чужды и слишком громоздки.
И я в самолет всего лишь беру псалтирь.
Быть художником очень непросто:
Неповторимое пламя искусства
Не соответствует нормам и ГОСТам
И отрицает стадное чувство.
Быть священником очень непросто:
Каждый свой шаг отмерять перед Богом,
И подчиняясь духовному росту
Самую трудную выбрать дорогу.
Быть человеком труднее всего:
Язык за зубами держать. И молчать.
Быть верным и любить всю жизнь одного
Или одну... роковую печать.
Пасынок века, стоишь у вершины Памира,
Волосы — реки, а голос как птичье сопрано.
Ты у подножия смерти, на крыше у мира
Сеешь целебные корни в открытую рану.
Пусть прорастут корешки. Станут дубовой рощей.
Мужеством тебя напоят, надежностью, силой.
Ты станешь бронзой. Да. Еще выносливей, жестче.
Пасынок века на шею не бросишься к милой
Стране, что тебя воспитала диким волчонком,
Вспоила тебя молоком, прогорклым от жара,
Злым кукушонком, провинцией встанешь, в сторонке,
Одной ногой на Казбеке, другой на Джимара.
