Омилия

Принц одной сказочной страны, название которой давно никто не помнит, путешествовал по близлежащим королевствам. То ли приключений искал на свою голову, то ли суженую, кто теперь скажет. Но случилось ему заночевать во дворце знаменитого на всю округу Короля Волшебного Королевства.

Приняли его, как подобает: накормили, напоили, скоморохами развеселили да спать уложили. Но не спалось царевичу. Крутился он с боку на бок всю ночь, ну прям, как Принцесса на горошине. Лезли ему в голову всякие сказочные мысли и спать не давали. А поутру Принц еле ноги свои волочил от усталости, словно не на мягкой постели ночь провел, а в ратном бою с неприятелем. Заметил это хозяин да и говорит Принцу:

— Вижу, друг мой, обессилен ты очень, оставайся у меня, пока силы твои восстановятся. Гость для меня — великая радость. Чувствуй себя, как дома!

Переклад на укр.мову

Жили по соседству Кот и Пес, жили дружно — ругались только по праздникам.

И что за напасть такая? Как только подходит время готовиться к празднику, так и начинается...

Кот суетится: продукты особые закупает, подарки, дом старается привести в порядок, украсить как-то. А Пес живет, как прежде: дом сторожит да на луну воет.

Наступает день торжества, собираются друзья вместе, за столом, да невесело им, праздника нет.

— Видно, не хочет к нам праздник приходить, — решил Кот. И пошел позвать для радости Гуся, который жил тоже неподалеку. Как вошел Кот к соседу, так и обомлел: дом прибран, украшен, Гусь тоже наряден и весел, и гости его смеются, шутят.

Понял Кот, что сегодня Гусь к нему не пойдет — праздник у него! Вернулся Кот домой, а там Пес спит, свернувшись калачиком прямо на столе, на новенькой белоснежной скатерти. Не выдержал такого безобразия Кот да как зашипит:

60-летию Победы в двух величайших битвах —
Сталинградской и Курской — посвящается

В День Победы, 9 Мая, настоятель и священники ушли после службы возлагать венки на холм Славы, а я задержался в храме, чтобы подготовить ноты к вечернему богослужению, и тут мое внимание привлек статный пожилой мужчина, вошедший в полупустой храм. По наградным планкам и ордену на лацкане пиджака в нем можно было безошибочно угадать ветерана Великой Отечественной войны. В одной руке он держал сумку, а в другой — букет цветов и как-то беспомощно оглядывался кругом. Затем он подошел к свечному ящику и стал разговаривать со свечницей. Она ему показала на дальний левый угол храма, где располагался канон с панихидным столиком. Купив свечей, он пошел в указанном направлении. Проходя мимо иконы Божией Матери «Нерушимая Стена», мужчина вдруг остановился как вкопанный, устремив взгляд на икону.

Всю свою сознательную детскую жизнь я сопротивлялся, как мог, родительскому желанию сделать из меня музыканта. И только поступив учиться в Духовную семинарию, с благодарностью вспомнил своих родителей. Церковное пение пленило меня всецело. Торжественный Знаменный распев, Рахманинов, Ведель, Кастальский звучали постоянно в моем сознании и сердце, где бы я ни находился и куда бы ни шел. Уже в семинарии я управлял вторым академическим хором. По окончании семинарии, женившись на протодиаконской дочке, я, к своей радости, получил место регента храма в г. N. и был этим счастлив, не помышляя о рукоположении в священники. Хотя тесть мой непрестанно пытался склонить меня к рукоположению, апеллируя к тому, что на зарплату регента я не смогу достойно содержать его единственную дочь.

Мария Ивановна проснулась среди ночи. Ныли все суставы, и коленки распухли. «Наверное, к перемене погоды», — подумала она. Но не только суставы ей не давали заснуть, ныла еще и душа. Женщина долго лежала с открытыми глазами, пока, наконец, не стала различать очертания предметов: шкаф, стол и диван у противоположной стены, на котором похрапывал ее внук, пятнадцатилетний Василий. Душа болела от вчерашней обиды.

Днем приходила в гости ее сватья, мать зятя, Людмила Тарасовна. Во время ужина сватья не преминула сказать очередную гадость:

— Хорошо некоторые устроились, на всем готовеньком, едят, пьют и ни о чем не думают. А мне надо пойти купить продукты да приготовить, а сейчас все вон как дорого.

Сомневаться не приходилось, что эти «некоторые» — она, Мария Ивановна. После таких слов от обиды стало трудно дышать, а уж ложка и подавно в рот не полезла. Мария Ивановна сидела, опустив голову, и помешивала ложкой суп, раздумывая, как же ей реагировать на это. Да так и не нашлась что сказать.

Сватья, как ни в чем не бывало, болтала уже на другую тему.

— Выборы скоро, — говорила она. — Так вот, надо за коммунистов голосовать, при них-то мы как хорошо жили!

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
(Евангелие от Иоанна, 15:13)

«И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, — скажет, — и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники!» И мы выйдем все, не стыдясь, и станем. И скажет: «Свиньи вы! Образа звериного и печати его; но приидите и вы!» И возглаголют премудрые, возглаголют разумные: «Господи! Почто сих приемлеши?» И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому их приемлю, разумные, что ни единый из сих сам не считал себя достойным сего...»
(Ф.М.Достоевский. «Преступление и наказание»)

Было уже десять часов вечера, когда в епархиальном управлении раздался резкий звонок. И только что прилегший отдохнуть Степан Семенович, ночной сторож, недовольно ворча: «Кого это нелегкая носит?», шаркая стоптанными домашними тапочками, поплелся к двери. Даже не спрашивая, кто звонит, он раздраженно крикнул, остановившись перед дверью:

История 1. Имеющий сердце да возлюбит!

Наше знакомство с Машкой — дворовой афганской борзой, далеко не чистопородной, но все же статной и красивой собакой — началось с небольшого укуса за маленький пальчик. То был пальчик моей семилетней дочери. Правда, узнала об этом я лишь по прошествии нескольких лет: так велика была любовь к этой собаке, что пострадавшая даже словом не обмолвилась о случившемся инциденте.

То утро выдалось особенно зыбким, недружелюбным: погода словно мстила Сергею за вчерашние слезы жены. Казалось, она до сих пор плачет ему назло, чтобы причинить боль, чтобы вызвать в нем угрызения совести.

Ну почему нельзя просто оставить его в покое?! Хотя бы сейчас...

Сергей раздраженно курил, его руки мерзли, но он держался за сигарету, как за лучик света в промозглой тьме. Он с детства ненавидел это сочетание темноты и холода. Он вообще не любил холод, особенно душевный, но не умел от него избавиться. Сергей не помнил, когда в его недрах поселилось то сумрачное, зимнее чувство, которое он ненавидел в себе и которому всегда подчинялся, словно раб.

5 липня 1054 року у Константинопольському храмі Св. Софії, під час богослужіння, папські легати (посли) гордовито поклали на св. престол вирок церковній єдності — акт відлучення східного патріарха та всієї грецької церкви. А Михаїл Керулларій, у свою чергу, зібрав Константинопольський собор, на якому анафемствував папських легатів. Цей історичний факт вважається датою остаточного розділення східної та західної церков. Відтоді ж православні припинили молитовне згадування папи під час богослужінь. Та, на думку більшості істориків, насправді нічого особливого тоді не відбулося. Просто зірвалася чергова спроба відновити спілкування між Римом і Константинополем. Стосунки між ними давно були напруженими і спілкування церков порушувалось вже з V століття. Справжнє ж розділення церков почалося під час хрестових походів (ХІ–ХIII ст.), коли хрестоносці нищили православ’я і православних з такою жорстокістю, що шокували навіть мусульман...