Омилия

Жила-была девочка. И до того она была хороша собой, что родители в ней души не чаяли. Мама всегда одевала ее нарядно. А когда девочка с мамой и папой выходила на прогулку, то все знакомые так и говорили:
— Какая же красавица у вас дочка!

Родителям это очень нравилось, и они еще больше баловали свое дитя. Если девочка чего-то хотела, то начинала громко плакать, падала на пол и била ногами. Она не успокаивалась до тех пор, пока родители не исполняли ее желание.
Время шло, девочка росла. Она становилась все красивее и красивее. Она подолгу просиживала перед зеркалом и любовалась своей красотой.

Но вот однажды отец пришел с работы раньше обычного. Он тихо сказал:
— Меня уволили.

Смута в России начала XVII века была не только мрачной эпохой кровавых раздоров и религиозно-нравственного развращения. Это было и время небывалого подъема национально-патриотического духа, время соборного согласия всего народа ради спасения Отечества. Благодарные потомки увековечили память гражданина Минина и князя Пожарского на главной площади страны. Имена этих героев, вполне заслужено, знают все — от мала до велика. Но лишь немногие современники вспоминают истинного вдохновителя народного освободительного движения России, ее духовного вождя — патриарха Ермогена. А между тем, борьба святителя за политическую и религиозную независимость нашей Родины достойна всяческого восхищения. Ермоген, как никто другой, понимал, что компромиссы в вопросах веры ведут страну к неминуемой гибели, а потому ни темница, ни голод не смогли сломить его воли.

Если бы знать, что это разлука,
После разлуки бывают встречи,
Время идёт, но оно не лечит.
И даже скука, уже не скука,
А просто мысли и просто вечер…

Но всякий раз, когда дело к ночи,
Я размышляю о самом важном:
И что любовь не приходит дважды,
И мы надеемся очень, очень
Коснуться рук, глаз и губ однажды.

Листик блокнотный и чёрный кофе,
Сувенирчик с двумя голубями
На память, и ещё между нами -
Боль-неизвестность и Крест Голгофы
Где Сам Господь обнял нас руками,
Где Сам Господь обнял нас руками!
2011

По всей России храмы побелили.
Но сквозь побелку вышли крови пятна.
По убиенным бабы голосили
И звали болтуны на подвиг ратный.
  Чает  спасенья.
  Серая Россия
  Сирая Рас-се-я.
Яко с нами Бог,
Яко с нами Бог
И крестная сила.
Устала Мать- Земля от поруганья.
Отчаялись отравленные реки.
Ах, братья, не забудьте наши званья:
Славяне, Христиане, Человеки!
  Чает  спасенья
  Серая Россия.
  Сирая Рас-се-я.
Яко с нами Бог,
Яко с нами Бог
И крестная сила.
Нарушили торжественную клятву.
Я призываю :« Миром – к покаянью!»
Пока Господь не выступил на жатву.
Нас предают, не верьте обещанью!
  Верю в  спасенье.
  Выдержит Россия.
  Выдюжит Рас-се-я.
Яко с нами Бог,
Яко с нами Бог
И крестная сила.
 

Ничто не случается с нами случайно –
Случайные встречи, случайная боль.
И если тебя посетило отчаянье,
Моли, чтобы в сердце вернулась любовь.
Два взгляда друг друга коснулись нечаянно.
Он встретил «Ее», ты узнала «Его».
Ничто не случается с нами случайно.
Не чудо спасает, а вера в него.
Взывает Господь: «От Меня это было!»
Словами пророков, слетающих с уст.
И мед и горчица тебе пригодится.
Прими со смиреньем и радость и грусть.
Все было для нас уготовано свыше.
И мы не случайно пришли в этот мир.
Печально, когда мы призыва не слышим.
Зовут нас с тобою на праздничный пир.

(о чистоте русского языка и воздействии слова на здоровье человека, нации, планеты…)

И было Слово изначально.
И значит так тому и быть.
Учитесь словом восхищаться.
Умейте словом дорожить.
Ловите слово чистым сердцем
И в нем храните, как очаг.
Горите словом и дышите.
Есть слово- друг и слово – враг…

« Сказанное, особенно в рифму, обязательно сбывается, но только непредсказуемым образом» - написал поэт Сергей Гандлевский. Как подтверждение этому мне слышатся строки одной из предсмертных песен Игоря Талькова : «Я воскресну и спою…»

Я напою тебя водою,
Когда придешь ко мне домой,
И все, что есть теперь со мной,
Я разделю навек с тобою.

Я буду тихою и нежной,
И ты, уставший от невзгод,
Среди ненастий всех погод,
Прибьешься к гавани безбрежной.

Я подарю тебе отраду,
Рукой коснусь твоих волос,
Нам ветер с моря нежность нес,
Страданий тайную награду.

Укроюсь снова небесами,
Зажгу свечей огонь живой,
Я буду нежной и простой,
Молиться звездными словами.

Я напою тебя водою,
Когда придешь ко мне домой,
И этот миг, такой простой,
Нас сохранит в пути с тобою.
 

Душа моя, душа, в грехах покайся,
Покайся без лукавства, прослезись,
Очистившись от грязи, возвращайся,
На Богом утвержденные стези.

Душа моя, душа, в грехах покайся,
Покайся, безрассудством не гневи
Создателя вселенной. Подвизайся
На поприще спасительной любви.

Душа моя, душа, в грехах покайся,
Покайся, узы мрака разорви,
К Источнику бессмертья устремляйся,
Навстречу Свету руки протяни.

Душа моя, душа, в грехах покайся,
Покайся и за все благодари
Христа и никогда не возвращайся
На гибельные для тебя пути.

31.12.1999.

Лежала веточка с куста
на снежном насте, на морозе.
Её с собой я унесла,
ростком он рос на чьей-то розе.
Его хозяйка оторвав,
освободив кашпо немножко
и ветки розы подвязав,
швырнула веточку в окошко.
Но вырос он в добротный куст,
дарящий радость мне и людям.
Он будоражит столько чувств,
даёт окраску серым будням.

           *  *  *  *  *
Так в нашей жизни суетной
мы часто тех не замечаем,
кого, переступив порой,
мы на морозе оставляем.
И застывают на снегу,
душой прекрасные отростки.
Мы рассуждаем на бегу -
откуда взялись отморозки?

«У меня не тот статус», — кричал статус,
когда его просили послужить человеку…

Люди, имеющие статус, нередко к нему равнодушны. Чаще пекутся о статусе люди, его не имеющие или зарящиеся на чужой.

Но повстречался мне как-то статус, загнавший своего человека в могилу. Всю жизнь тот несчастный бегал, стегаемый кнутом статуса, так и погиб в рабстве.

А бывает, что человек живёт долго и переживает статус, и тогда скорбит всю оставшуюся жизнь о своей утрате. Но если человек умирает раньше статуса, то иногда статус живёт вместо человека, даже выдаёт себя за человека — и ему многие верят.

Бывает, статус подолгу бегает за человеком, но не догоняет. Бывает, наоборот, человек безрезультатно бегает за статусом, а тот прячется от него, как от чумного.

Бывает, человек рядится в маскарадные одежды и маски статуса, швыряет в лицо другим свои маскарадные принадлежности и требует чтобы его считали статусом.

Я часто слышу в спину смех,
Мне от него не по себе,
Но слава, Господи, Тебе,
Ты видишь всё и знаешь всех.

В Вифезде брошенный больной,
Все тридцать восемь лет лежал,
А Ты сказал: ступай домой,
И он счастливый тут же встал.

Кровоточивая жена,
Поиздержавшись на врачей,
Коснувшись ризы, лишь, Твоей,
По вере вмиг исцелена.

За всё добро исход суда –
Живьём на Крест, а Ты молчал.
Висел, терпел и всех прощал,
А мы прощаем не всегда.

Всю землю Кровью освятил,
Всё до последнего отдал.
Прости меня и дай мне сил,
Я раньше многого не знал…
2011

За все Тебя благодарю,
за неразгаданную радость,
за долгожданную зарю,
за поцелуев наших сладость.

За треск поленьев у костра,
За песню друга и отраду,
За то, что ночь порой светла,
И что любимому я рада.

За то, что плачу иногда,
Смеюсь сквозь слезы и мечтаю,
За то, что ласкова всегда,
Со мной трава полей простая.

Что время есть и будут силы,
Что наши малые друзья,
порой смешны и сердцу милы,
что по воде луна, скользя,

рассыплет щедрою рукою,
кусочки света и душа,
что рождена в сей мир одною,
сейчас за нежностью спеша,

познает миг простой отрады,
и, напоенная росой,
я жизнь, как счастье и награду,
познаю грешною душой.

       Как только отец Петр вошел в храм, дежурная Пелагея рассказала ему о том, что уже несколько раз приходит какой-то бездомный и говорит, что хочет увидеть батюшку. Посидит тихонько, посокрушается, что не может застать его, и уходит.
       Пришла поминальная мясопустная суббота. В храме собралось множество людей, среди которых отец Петр заметил бездомного с палочкой, усердно крестящегося после каждого молитвенного прошения.

Вечер ложится на наши плечи…
Скоро наступит беззвёздный мрак.
Давайте, осудим, и станет легче –
Может сплотить не сплоченных враг.
Давайте, осудим поврозь и скопом,
Громко – внешних, тихонько – мать.
Глянем потухшим, усталым оком –
Что ещё можно поосуждать?
Мы утончённы, а эти – грубы
(Это же ясно – любой поймёт!).
Нам лишь свои бесконечно любы,
Для остальных – кулаки и лёд.
Клетки единого организма,
Мы уничтожим друг друга зло.
«Я себе истина и отчизна,
Я себе радуга и весло!»
Близкие – лишь продолженье эго:
«Сбились с дороги? А ну, назад!
Я себе альфа и омега,
Лево и право, перед и зад…»
Давайте, осудим глупцов, уродов,
И красоту обоготворим,
Выпрямим вечно кривые тропы
(То есть – по-своему искривим).
Давайте, осудим, и станет проще
Жить и «возвышенно» умереть.
Надо покруче, надо пожёстче!
Важно ль, что за осужденье – смерть?
…Давайте, судить никого не будем,

Обрывки порванных

невысказанных фраз,

осколки полудня,

сжат углеродный газ –

его не выдохнуть,

не склеить рваных слов,

застыло облако -

потерян Бог.

И в одночасицу

мир - тот, что был цветной –

покрыла п-у-с-т-о-т-а.

«Адам Мой,

что с тобой?»

Своим безумием

пугает нагота

души потерянной.

Печальный Райский Сад

как прежде бережно

с любовью к сотворцу

своей смоковницей

прикроет наготу…

Но листья Райские

не выдержат греха –

ризы изгнанников

уж кожа и меха…

Земля из тернии

да муки матерей,

вся жизнь в преддверии

у Райских сих дверей…
 

Не до пиру и крутых застолий,
Где за подхалимом, подхалим…
От людей хотелось ей на волю,
К ангелам наверх, и только к ним.

Был момент, но в спячке не успела.
Без борьбы не очень-то везёт.
Ешь и пей, пока не надоело,
Тело-крыса всё подряд сгрызёт.

Здесь ему раздолье  выше крыши,
Плоть гуляет, доброе круша,
А ночами кровью сердца пишет,
Злую правду чья-нибудь душа…
2011

Успокой мою, Господи, душу.  
Дай мне с миром и верой уйти.
Протяну я с мольбой к тебе руку
Помоги мне, Господь, и прости.

Дай мне время исправить ошибки,
Я их вижу с вершин своих лет.
Жить по правилам с первой попытки –
Помоги мне открыть сей секрет.

Помоги мне забыть злые распри,
И помочь тем, кто помощь просил.
Научи, как спастись от проклятий,
Всех простить, кто с бедой приходил.

Успокой мою, Господи, душу,
С миром в сердце меня отпусти.
Твой завет никогда не нарушу,
Сколько б мне не осталось пути.
    

Капризный цветок
Одной матушке подарили цветок. Розовый цветочек в розовом горшочке. Такой милый цветочек. Взяла его матушка, понюхала разок-другой да на стол кухонный и поставила – пускай стоит. Удобно – всегда видно его, полить можно в любое время. Стоял цветочек, стоял на столе, да заскучал. Стали у него листики желтеть, да головка розовая поникла.
-Что с цветком? – подумала матушка – наверное, ему здесь очень тепло.
Подумала так матушка, поразмыслила, и поставила цветок на балкон. Там теперь ему место – пускай стоит. Постоял цветок денек-другой на балконе. Да, хорошо там – свежо, ветерок играет с листиками, с высоты видно другие деревья и цветы в окнах ближнего дома. Все хорошо вроде, да только головку свою поднимать нашему цветочку не хочется.
-Что с цветком? – удивилась снова матушка. Удивилась матушка, да сказала: – наверное, ему здесь слишком холодно.
Переставила цветок в комнату на подоконник. Пускай – стоит. В комнате уютно, на стенах каритины висят, часы тикают. Стой себе и цвети! Но нет – наш цветочек и здесь киснет.

На нашу детскую площадку приходит играть мальчик Миша. Такой весёлый мальчик, всё время смеётся. Бежит, как-то девочка Таня по дорожке, споткнулась и упала. Больно девочке, ссадина на коленке. А Миша запрыгал вокруг неё, пальцем показывает и хохочет:
- Коленку разбила, и нечего тебе не больно, и не больно!
А недавно, вышла она на улицу с красивыми воздушными шариками. Но, вдруг, Таня нечаянно выпустила верёвочку, к которой были прикреплены шарики и улетели они в синее небо. Расстроилась Танечка, заплакала, а Миша опять смеётся:
- Так тебе и надо, теперь у тебя нет красивых шаров, они улетели!
Прыгал он и скакал, пока не поскользнулся и упал. Да так сильно упал, что коленку до крови ушиб! Больно ему стало так, что он заплакал. Подбежали к Мише ребята и не поверили, что ему больно. Стали смеяться, пальцами показывать.
- Коленку разбил, и не больно, и не больно тебе!