Полюбили друг друга Пёс и Кость. Крепко полюбили!
Слова ласковые друг другу говорили — постоянно, глаза боялись отвести — вдруг любимый растворится в воздухе, как привидение, и сказка кончится.
Бывало, часами смотрят друг на друга неотрывно и любуются — не налюбуются, радуются — не нарадуются. Наконец, решились они навеки связать свои жизни в одну. Не мыслили они больше себя один без другого.
Жить мне приходилось на территории редакции. Не так, чтобы здорово, но выбора пока не было. Кухня была одна на всех, квартира ведь — бывшая коммуналка. Ее купили в начале девяностых, когда цены на недвижимость в Москве были смешными. Теперь ситуация менялась: экономить старались на всем. Зачем заместителю главного редактора снимать отдельную квартиру? Пусть живет при редакции, благо свободная комната есть. Поначалу я не спорил: интересы дела. Прочие сотрудники издательства готовили на кухне обед или кофе, я — завтрак, обед и ужин.
Но постепенно суета московская начала себя проявлять. Люди приходили постоянно, днеми ночью. Часто — без приглашения. Иногда и люди были неизвестные, которым самим было несовсем понятно, зачем они сюда пришли. И асболютно неинтересно, хотят их тут видеть или нет. Такие наступили времена, такими остались нравы.
С новыми сотрудниками редакции я свыкался с переменным успехом. С моим тезкой, добрыми отзывчивым парнем, я подружился сразу. Он потом неоднократно помогал мне и выручал в трудных ситуациях.
Стих нерожденный,
только зачатый:
уж окрыленный,
но не начатый;
с сердцебиением,
но не на строчках;
уже во чреве,
уже сыночек.
Уж не покинет —
бьется во чреве своей ладошкой,
стих нерожденный
родиться хочет.
Между стихотворением и деревом та же разница, что между ручьем и взглядом.
Ни мыльных пузырей, ни свинцовых пуль. Настоящее стихотворение должно быть незримым.
Учись у родника, который лихорадит ночные сады, и никто не знает, когда он смеется и когда плачет, когда начинается и когда кончится.
На перекрестках пой вертикально.
Не лишай стихи тумана — иной раз он убережет от сухости, став дождем.
Строение и звучание слова так же таинственны, как его смысл.
Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом.
Русь исконная, как же тебя
Обрести мне в печальную лиру,
Ненароком порой — для себя
Оставляю я память. Над миром
Пролетал светлоокий орёл,
Покрывая крылами — юдоли,
По которым, обласканный — брёл
Как предвестник горючей неволи
Странник времени или монах,
И просил за исконную — с болью,
Но гремели слова, словно страх
Для Орды Золотой. И по полю
Разлеталась трава — как печаль,
Бередила славянские души,
Но крепчала исконная сталь,
Та, которой булат не задушит.
И вставала, вставала страна,
Не на схватку — на бой за свободу,
За исконную Русь, что одна
Так едина простому народу.
Произошло событие мирового значения: рыжая хохлатая курица снесла яйцо. О том, что так оно и есть, свидетельствовало громкое, на весь птичий и хозяйский двор, кудахтанье несушки.
Речь пойдет о ТВОРЧЕСТВЕ, СУДЬЯХ и ЛЮБВИ К БЛИЖНЕМУ. Человек создан по образу и подобию Божию, а значит, способен творить. Каждый человек, все люди. То, что у человека, как говорится, на языке – плоды его словесного творчества, ведь не все время мы пользуемся цитатами, в основном сами конструируем предложения. Практически все люди с рождения имеют дар слова. Сначала говорят приблизительно одинаково и одно и то же: мама, папа, баба, хочу, дай… Потом происходят чудеса: кто-то начинает писать стихи (первые неловкие – детские, юношеские), а кто-то в нежном возрасте такие простые и добрые слова, как папа и мама, исключает из лексикона и переходит на сугубое сквернословие.
Маша с мамой так похожи:
Мама – врач, и Маша – тоже
Йодом мажет мишке ушки,
А зеленкой – хвостик хрюшке,
Ставит градусник зайчонку,
Лечит горлышко лисенку.
Но не мишек и зайчат.
Мама лечит, а ребят.
Ничего не скажу о себе,
Да и нечего мне говорить,
Все сплелось и соткалось в тебе,
И порвалась железная нить.
Звезды падали, плавилась сталь,
Облетала листва на гранит,
Ты сказала: «Наверно, устал
Тот, кто нежил румянец ланит».
Ты права: то уставший поэт
Плачет снова под сенью листвы,
Уже столько томительных лет
Он с тобою, холодной, на «вы».
У стены твоей родины – даль,
Расчертила дороги – всем нам,
Ты права, я смертельно устал,
Принимать за отраду – обман.
Но поверь, в этой боли – тоска
Неземною становится вдруг,
Лишь в любви наша жизнь высока,
Только в горе познается друг.
Ничего не скажу о себе,
Все прошло, кроме слова «любовь»,
Все сплелось и соткалось в тебе,
И окрасилась в алую кровь
Горизонта янтарная нить.
Я молюсь и прошу за тебя,
Нелегко эту тайну прожить,
Ее правду ничуть не любя.
Положи мне на сердце познание,
Откровенней, чем мысли в уме.
Растолкуй до рассвета Писание,
Пока тонет весь мир в тишине
И звенит напряжением благостным
Каждый нерв оголённой души.
В этот миг долгожданный и радостный
Напитаться Тобой разреши.
Утоли мою жажду духовную
Родником из пророческих слов.
Предложи Твою жертву бескровную –
Нить, держащую связку веков.
Хлеб Небесный – моё утешение,
Размягчённый слезами свечи.
Шаг навстречу – к спасенью движение,
К свету ýтра из тёмной ночú.
25.04.12.
Когда последний луч скрывают облака,
И вечер торопливо прибывает,
Мир тихой ночи поступь ощущает,
И в ожидании всё снова до утра.
В круговороте этом дни летели,
Остановиться не хватало сил.
А на меня глаза Твои смотрели
И взгляд о чём-то с горечью просил.
Великодушно пропуская слабых,
И думая, что силы через край,
Бежала, падала, цепляясь за ухабы,
Я всё ждала, что где-то рядом Рай...
Но только свет забрезжил где-то рядом,
Окрасил радугой бесцветный этот путь,
Я поняла — душа залита ядом,
И прошлое не в силах я вернуть.
Ведь только Бог всесилен сделать пылью
Всё с покаянием принесшему Ему.
И дать взмахнуть разорванным двум крыльям,
И следовать к спасенью своему....
Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.
Мф. 7:6
Над людскою толпой беспечною,
Околдованной тонкой страстью,
Возвести помышляя к вечному,
Словно солнце сияло Счастье.
Но, в стремленье к достатку быстрому,
Сытой неги воспевши милость,
Светлых проблесков Счастья чистого
В полумраке толпа страшилась.
Счастье знало: так жить – страдание,
И, любви непорочной внемля,
Как из райских палат – в изгнание
К бедным людям сошло на землю;
Согреваясь надеждой искренней:
Стать бы только доступней, ближе
И поведать о вечной Истине –
Так, чтоб каждый сумел расслышать;
И прольётся в сердца прозрение,
Тьмы холодной спадут оковы,
Но… воздавшие славу тлению
Были к подвигам не готовы.
Речи Счастья толпа расслышала
И, про жалость забыв, топтала.
Счастье радость несло, но вышло так:
Наслаждаться грехом мешало.
31.01.2011 г.
Человек может быть сухой землей или чернозёмом,
и может стать прекрасным растением или тернием.
Он может цвести или нет, плодоносить или нет.
Он может быть или не быть, жить или прозябать,
он может творить, создавать
или же убивать и разрушать.
Человек может любить или ненавидеть,
одаривать, одалживать или отнимать.
Человек может быть щедрым или жадным,
умным или глупым,
наглым или скромным,
верным или лукавым,
искренним или тщеславным,
честным или лживым,
подлинным или фальшивым...
Главное для человека, чтобы он хотел быть человеком,
ценил это право и обязанность — быть человеком,
чтобы он стремился к тому, что делает его человеком.
Человеческое в человеке — путь к Богу.
Повернувшись спиной к человеку,
мы поворачиваемся спиной к Богу.
На Святой Горе молитва теплится,
Веет аромат седых маслин.
Инок молодой любовью светится,
В келлии прохладной он один.
Он один для Девы Богородицы
Изливает искренне хвалу.
Стоя на коленях, тихо молится,
Путь даёт сердечному теплу.
Вдруг возник пред ним чудесным образом
Юноша в одеждах неземных.
Прославлял он Деву сладким голосом
Новой похвалой из слов святых.
До того красиво и возвышенно
Пение звучало в тишине,
Что монах хвалениям услышанным
Не поверил, думал, что во сне
Всё ему привиделось, пригрезилось…
Но ясней звучала похвала.
И тогда душа его осмелилась
Попросить священные слова.
Гость, пришелец дивный и таинственный,
Взял, что было в келлии пустой –
На доске на каменной единственной
Начертал старательно рукой.
Под его перстом на плитке каменной,
Размягчённой, словно воск свечи,
Словеса, с любовью начертáнные,
Углубились, как во тьму лучи.
Недавно на «ютубе» я случайно натолкнулся на видеозапись американского ток-шоу, где бывший атеист — профессор Хорвард Сторм (зав. кафедрой университета Северного Кентукки) рассказывал светской аудитории о том, как он уверовал в Бога. Слушая его искренний рассказ, отметил одну важную вещь: когда он в результате клинической смерти попал в ад, то в момент ужаса вспомнил, что в детстве ему рассказывала учительница воскресной школы о Иисусе Христе. Он взмолился к Господу и был услышан… Вот уж точно: «нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Лишний раз есть повод задуматься о том, насколько важно говорить детям о нашей спасительной вере.
Ты не грусти: пройдет печаль и высинит-
И небосвода даль, и тишь времен,
Где с облаками перистыми - выси нить,
Стозвонный по миру раздарит звон.
Ты не грусти - любовь сердец не выбросишь,
И не запрёшь в сомнений глупых хлам,
Проси и жди – и песней боли выпросишь
Отрады радостной желанный храм.
Одиночеству тысячи лет...
Одиноко приходим на свет,
А вокруг города, города,
Люди строят года-дома.
Ты как будто идёшь один
Мимо каменных серых льдин,
Мимо чьих-то закрытых глаз,
Чтобы счастье найти сейчас.
Ищешь-ждёшь в одиночестве лет
Потерявшийся где-то билет.
Но вокруг города, города.
А дорога вперёд - одна...
