Мы с котомкой по свету, навстречу заре,
Собираем попутные вёрсты.
Тлеет уголь обид в позабытом костре,
Где добро, где любовь? Всё, что нёс ты -
Только несколько слов завалялись на дне,
Набивали котомку случайно,
Чем придётся: ты мне, а потом я - тебе,
И в глаза всё смотрели печально.
Даль всегда ускользала от страстных сердец,
Ноги в кровь разбивали о камни,
Вот уж вечер, темнеет... так близок конец,
Человек в темноте - Ближний? Дальний?
4 февраля 2007 года умер Илья Кормильцев
Илья Кормильцев умер в Лондоне. Никогда в жизни я не встречал человека, который был бы настолько больше всего им сделанного: несмотря на фантастический разброс его интересов и занятий — поэзия, музыка, проза, кино, химия, переводы с трех языков, история, издательское дело, — он не осуществил и малой доли придуманного, а раздаренные им идеи исчислялись сотнями. Кормильцев был самым умным и доброжелательным человеком, которого я встречал в жизни: качества эти уникальны и сами по себе, а в сочетании почти не встречаются.
А я живу.
Какой сегодня день? -
День новой жизни, каждый день как первый.
Как первый раз - на облака глядеть
и, помня крепко, что дум спиро - сперо,
оставить в прошлом ложь и суету,
смотреть в себя и видеть бездну ада,
и, слыша глуховатый сердца стук,
ему не дать наушничать на брата,
О подмене понятий на примере слова «пират». Сегодня этим словом «обзывают» всякого, кто просто скачивает фильмы, музыку, книги для личного просмотра, т. е. совсем не ради извлечения прибыли, а ради приобщения к культуре.
А вот как мыслили раньше:
Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935–1940.
ПИРАТ, пирата, муж. (греч. peirates). Морской разбойник.
(Из раннего)
Вновь волнуется природа
С приближением весны.
На границе "перехода",
Ожидание войны.
Там, за южным горизонтом,
Март собрал свои войска.
Наступает тёплым фронтом -
Битва главная близка.
Отрывает, как страницы,
Дни вселенский календарь.
Силы все свои к границе
Тащит, сердится февраль.
Ты — мужу, я — жене — мы оба лжём,
Себя уговорив,
Что ложь — лишь дань страстям,
Что всё любовь иску́пит...
А за чужим гостиничным окном
Ночные фонари
Солгать пытались нам,
Что утро не наступит...
«Где Истина? И что Она такое?» –
Философ древний в думу погружен.
И мысль, как рана, не дает покоя,
И поиском ответа мучим он.
«Как Истину познать и обнаружить:
Наитием ли, трезвенным умом?»
Спокойнее быть скептиком досужим…
Но мысли жгут его нутро огнем.
С надеждой робкой, поступью несмелой,
Идет упрямец к новым берегам:
Там ждут его видения, химеры?
Но Истина, возможно, тоже там…
Все меньше в нем сомненья возникают.
В Любви всевышней эго растворив,
Себя философ Истине вручает,
Свой ум строптивый верой укротив.
Серафим!
Духа Божьего пламя –
Образ твой, Преподобный отец!
Пребывая молитвенно с нами,
Ты объял миллионы сердец.
«Серафиме!» - и страх отступает
Перед сонмищем дьявольских слуг.
«Серафиме!» - и помощь святая
Исцеляет телесный недуг.
«Серафиме!» - мы в пении стройном
Величаем тебя, о, Святой!
«Серафиме!» - и в сердце невольно
Дух твой мирный вселяет покой.
Языческий мир (все народы, кроме иудеев), в том числе греческий и римский мир, признавал многоженство и наложничество, однополые отношения, скотоложство и проч. Сексуальную свободу ограничивали только правовые последствия, возникающие для имущественных, наследственных, потомственных отношений. Христианская традиция внесла запреты и строгий порядок в условия брака:
Сегодня мы собрались торжественно почтить тысячелетний юбилей Крещения Руси. Крещение связало русский народ и Церковь. Русь крестилась на заре своего исторического бытия. Ещё только вырисовывался географический абрис России. Намечались формы государственного устройства. Складывался народ. Европейские народы крестились уже сложившись и возмужав. Русский народ крещён во младенчестве. Далеко не во всём человек сам определяет свою судьбу. Настоящее связано с прошлым. Голос предков во многом определяет нынешний день. Человек не выбирает себе родителей и Родину. По воле родителей мы рождаемся. Мы не спрашиваем у своих детей как их воспитывать. Каждый делает это как умеет. Воля родителей не связывает свободу детей. Свобода выбора остаётся, хотя и не всегда реализуется.
26 июля у так называемой сирийской «оппозиции» был «день смотрин». Ее флаг времен французского колониализма стоял рядом с американским на встрече с госсекретарем США Джоном Керри. Затем они вошли в зал, где сидели представители стран – членов Совета Безопасности ООН. Как заявил постпред России при ООН Виталий Чуркин, это мероприятие было в рамках подготовки к международной конференции «Женева-2». Но новый главарь «оппозиции» Ахмад Жарба заявил, что готов к переговорам лишь при ряде условий. К избитой фразе «Асад должен уйти» добавилась еще одна: «Россия не должна поставлять Дамаску оружие» (хотя только что на встрече с Керри просил у США оружия для боевиков).
На краю, где туман прячет солнечный свет,
Ветер хлещет в лицо беспробудной тоской,
Я в открытом пространстве стихии морской
И в ладонях моих – боль испытанных лет.
Нужно ждать в бесконечности прожитых дней,
Ты, душа моя – вечная птица Ассоль,
Брызги волн на губах оставляют мне соль,
Я стою в ожидании алых огней.
В сердце тихо пульсирует слово «Любовь»,
Между прошлым и будущим соткана жизнь.
Мыс надежды... я слышу душою: «Держись!»
Как спасительный парус на острове снов.
Я не морская. Колыбель «марины»
Не предпочту могучим торсам гор,
Где, словно «гжель», на снежные долины
Ложится незабудковый узор.
В «кок» облачный взобьёт по первой требе
Цирюльник-ветер пряди у вершин,
Пройдётся по брадам воздушным гребнем,
В ущельях между каменных морщин
Скал-стариков, слезящихся ручьями,
От времени безвласых и глухих:
Тысячелетия – за их плечами,
Следы на ликах от борьбы стихий.
Титаны-горы не приемлют лени –
И с чёткой мыслью связан каждый шаг.
В крутой тропе – страстей преодоленье,
Где, как скала, шлифуется душа.
У одного человека была тень. Однажды она сказала ему:
- Знаешь, я очень устала! Ты весь день где-то ходишь, что-то делаешь, ты служишь великим вещам, а я… Я должна всегда следовать за тобой, быть неприметной, покорной и тихой. Это так сложно!
- Что же ты хочешь? – спросил удивленный человек.
- Я хочу… я хочу быть свободной! – призналась тень. – Я хочу, так же как и ты, бродить по свету, видеть новые места, узнавать новые тайны!
- Что же.. – грустно промолвил человек.Он был мудрым и понимал, что насильно даже тень к себе не привяжешь.
– Иди! – отпустил её человек, и тень ушла от него.
Я вернусь в Отчий Дом… Я вернусь – да не будет сомнений! –
- Даже если зимой – всё равно в этот день будет май!
И стареющий пёс в конуре под цветущей сиренью
Вдруг узнает меня – и поднимет приветственный лай!
Я вернусь в Отчий Мир после лютых ненужных сражений,
После грязных безумств, что хлестали грехом через край…
Я вернусь! Нежно море мне ванну солёную вспéнит,
А прибрежная степь мне заварит ромáшковый чай!
Стану я пред Отцéм в запоздалом, но здравом прозрении,
Что никчéмна борьба за надуманный жизненный пай…
Я вернусь, не имея заслуги на Рай и Спасение,
Но в надежде на то, что найду и Спасенье, и Рай…
Из бутылки выпустили джинна,
Засидевшись в тесноте без дел,
Этот престарелый лже-мужчина
От свободы сразу опьянел.
Он людьми жонглировал и души
Соблазнял бессменной суетой,
На морях, в горах, да и на суше
Ловко управлял чужой судьбой.
Разгулялся древний джинн по свету,
И слепцами принят в свой удел.
По его сакральному совету:
Мир-война и всюду – передел.
(Моя первая в жизни статья. Писать я начал сравнительно недавно, больше стихи, но вот, захотелось поделится некоторыми мыслями, наблюдениями о жизни в Германии. Я заранее прошу прощения за ошибки. Возможно, я не рискнул бы публиковать, но журнал христианский, и я знаю, что меня не стануть слишком строго судить.)) Вообще не станут.)
— Не делай никому добра, что бы не получить взамен зла! — сказал мне как то один знакомый. И добавил:
— Я больше никому ничего не даю и не помогаю просто так.
Матвеева Новелла Николаевна (родилась 7 октября 1934)
Самое чистое вещество искусства, которое мне в жизни случалось видеть, — это песни Новеллы Матвеевой в авторском исполнении, просто так, на концерте или у нее дома, в Москве или на Сходне, за чайным столом или на крыльце. Человек берет семиструнную гитару, начинает играть и петь — и дальше то, о чем точнее всего сказала Эмили Дикинсон: словно откидывается верхушка черепа, и я уже не глазами, но всем разумом вижу звездное небо. Самый прямой репортаж из рая.
Про Матвееву наговорено немало пошлостей, но я нисколько не пытаюсь обидеть или укорить тех, кто все это писал или говорил: человеческих слов не придумано для определения того, что она делает. Как расскажешь? Приходится громоздить штампы про детский голос, про дальние страны, про, Господи Боже мой, романтику, про скудный быт и трудную судьбу с редкими, но разительными, гриновскими чудесами. И я писал про нее почти всегда в этом духе, потому что надо было что-нибудь писать. Хотя вру. Первая моя статья о Матвеевой была резко-ругательная и, может быть, самая адекватная.
Эстет и варвар вечно заодно.
Их жесты, разумеется, не схожи,
Но пить из дамской туфельки вино
И лаптем щи хлебать — одно и то же.
Эстет и варвар вечно заодно.
Издревле хаму снится чин вельможи,
Зато эстету — дева, вся в рогоже,
Дну снятся сливки, сливкам снится дно.
Усищи в бочку окунает кто то,
А кто-то сквозь соломинку сосет.
Но кто грубей? Кто низменнее? Тот
Или другой? Хоть поровну — почета, —
Из бочки можно капли извлекать,
А можно сквозь соломинку — лакать.
Смысл потеряв в несчетный раз,
Сорим мы жизнями убого.
И смотрит со стены на нас
Рублевский Спас глазами Бога.
В них нет следов былых обид,
Ни тени гнева и смущенья.
Он был из зависти убит.
Но снова ввысь летит ектенья…
А есть иконы на Руси,
Где Образ выглядит иначе,
Там, глядя на людей стези,
Господь, недвижно, тихо плачет.
И зря на этот Бога плачь,
Суть слез Его осознавая,
Вдруг видишь всю тщету удач,
Безумье их в преддверье края.
Все вздорным кажется в судьбе:
Никчемен пыл, бездарны вирши…
Икона плачет по тебе,
По мне, по нам, вполне погибшим.
