Омилия

***

Забывая ошибки, проступки, спокойно живу.
Но однажды, бессонною ночью сомненья прорвутся,
И расколют мне сердце, как хрупкое тонкое блюдце,
И спокойствие старым конвертом на части порвут.

Я забуду покой, и взывая слезами к Творцу,
Буду в тихой молитве искать для души исцеленье,
И когда эта боль ускользнёт за порог хмурой тенью,
То оставит седины и рябь по больному лицу.

Im Nebel

Seltsam, im Nebel zu wandern!
Einsam ist jeder Busch und Stein,
Kein Baum sieht den andern,
Jeder ist allein.

Voll von Freunden war mir die Welt
Als noch mein Leben licht war;
Nun, da der Nebel fällt,
Ist keiner mehr sichtbar.

Wahrlich, keiner ist weise,
Der nicht das Dunkel kennt,
Das unentrinnbar und leise
Von allen ihn trennt.

Seltsam, im Nebel zu wandern!
Leben ist Einsamsein.
Kein Mensch kennt den andern,
Jeder ist allein.
..............................

Так странно блуждать мне в тумане...
Здесь каждый один, каждый куст, каждый камень;
И так друг от друга далёки.
И так одиноки.

Как поспела ягода малина в срок,
Собрались мы с бабушкой испечь пирог.

Ах, малинка ягода красна,
В пироге начиночка вкусна!

А на грядках пчёлы кружат хоровод,
Сочная клубника просится нам в рот!

Ах, клубника ягода красна,
С сахарком сметаною вкусна!

А черника разбросала бисер свой,
Как нужна нам, чёрна ягода зимой!

Ах, черничка ягода черна,
А в вареньице полезна и вкусна!

А ещё наварим с бабушкой компот,
Будем угощать гостей мы целый год!

Вот так ягодки, красивы и вкусны,
Хватит сладости до будущей весны.

Шуршат травинки по тропинке,  
Красив лесок, как на картинке.

Кузнечик прыг! И скрылся где-то.
Полянка солнышком согрета.

Над ней летают, вьются в танце
Стрекозы, мотыльки красавцы.

Пчела серьёзно прожужжала:
- Нектар с утра я собирала!

Жучок трудяга, всё в работе,
Живёт лягушка на болоте.

У всех в лесу свой кров и дом,
А мы в гостях в лесу своём.

Когда-то «мудрый» гýру изрекал:
устроены зеркально «низ» и «верх».
И я – одно из множества зеркал,
в котором есть штрихи небесных сфер…

Как óтзвуки… Их неземных частот
не слышит дух, низвергнутый ко дну, –
воздушный повреждён мой эхолот,
им не измерить неба глубину;
не тысячи туманных «Андромед»
помехой стали на пути, увы! –
Туманность Эго зáстила мне свет –
я обернулась зеркалом кривым…
И, если б царство порченых зеркал –
уродливых осколков ярких звёзд –
«верх» необъятный просто отражал,
повелевал бы вечностью хаóс.

Но для Любви туманных нет дорог:
Греховный «низ» преображает  Бог.

Словно тонкая  «нить Ариадны» -
Голос Вечности в недрах души:
Неотступный и постоянный,
Тень сомнений развеять спешит.

Он выводит из смрадного ада,
Из сетей лабиринта судьбы.
Тайный путь – испытаний аркада,
Где блуждаешь в безвестности ты.

Голос Вечности музыкой льётся,
Исполняя Божественный Глас -
Слушай Голос,  и свет прикоснётся
К одиночеству ищущих глаз.

Мы чужие с тобой, дорогая,
Разлюбил безразличный твой взгляд,
И разлука меня не пугает –
Ты в глаза мои светлые глянь.

Там увидишь бескрайнее поле,
Одичалый, стрекочущий луг,
Пот крестьянский из пыли и соли
И веков неподдельную глубь.

Ты увидишь молитву святую,
Что в душе непрестанно живёт,
И листву на ветвях озорную,
Что с утра у окошка поёт.

Пришел я вчера домой, мать мне, психуя, докладывает.

— Вампириха твоя из Италии приехала. Просила зайти.

Не любит она Белу — мою однокурсницу, просто на дух не переваривает. Вампирихой ее прозвала за то, что она по часу со мной на телефоне висит — душу изливает.

А я спешу – за даль мирскую,
Где ветер звездный хлещет вспять,
Я там о нежности тоскую,
По той, что миру – не отнять…

И я прошу, по всем ступеням,
Ни пошлость глупую – зачем?
Ее печать – тоска по венам,
Что ни исправить здесь ничем…

Звёзды падают в чёрную бездну,
Пролетая над спящей землёй.
Я взлечу иль внезапно исчезну -
Если Свет позовёт за собой...

Миг падения кажется взлётом
В перевёрнутой миром игре,
Восторгаясь фальшивым полётом,
Человек пребывает во зле.

Звёзды падают, птицы - летают,
Крест - спасительный в небо полёт.
Два крыла у души вырастают
Если сердце готово на взлёт.

Мокрые глаза... медные монеты...
Ворон не кружит над погостом тихим...
Крышкой гроб накрыт, и душа отпета...
Всё спокойно, лишь... рвётся сердце криком...

На днях вышел я из дома проветриться. Вызовов у меня в тот день не намечалось. Смотрю, у дверей Наны Ия топчется, стенки обтирает. Я поздоровался и культурно так интересуюсь.

— Калбатоно Ия, вы, наверное, Нану ждете. Может, зайдете ко мне, пока она не появится. Не ехать же вам обратно, на другой конец города.

Ия ради вежливости начала отказываться, а я, в качестве этакого змея-искусителя, — продолжать гнуть свое.

— Зайдите, у меня кофе такой, точно как вы любите.

Бывает, летом странно сердце бьётся –
хоть август не звонит ещё в набат,
а в синеве небесного колодца
ловлю я осени случайный взгляд.
И ветра суховатые ладони
воздушный поцелуй сентябрьский шлют,
и брызги солнца в золотистом тоне
предвосхищают лиственный салют.
И пусть ещё не раз с беспечным летом
по-братски выпьем мы на «брудершафт»,
осенним благодарна я приветам,
и близость встречи празднует душа.

Человек по природе — вопрошающий. Он — пустой сосуд, наполняющийся тем или  иным содержанием, в зависимости от своего вопрошания.

Говорят, для появления великих поэтов и писателей необходим великий читатель*. И, наверное, дело не в том, читают этого автора или он пишет пока в стол, важно наличие такого читателя в принципе. Всё человечество выступает в роли читателя, и, если есть хоть один великий читатель среди массы бездарных и равнодушных потребителей, небеса подарят человечеству великого автора.

Человечество — вопрошающий. О чем оно вопрошает ныне? О смысле? О счастье? Пытается ли оно понять свою суть, чтобы следовать ей, или оно довольствуется «свиными рожками» низменных инстинктов?

Образ Божий в человеке — вопрошающий небеса о подобии.

С пигмеями — пигмеем быть,
с волками быть — по-волчьи выть,

с орлами — реять в небесах,
с богами — сеять чудеса.

Мне б человека отыскать,
чтоб рядом с ним собою стать.

Глаза другого смотрят на меня
и ждут чего-то. Встречи или службы?
Я инструмент иль повод к светлой дружбе?
Зависит всё от щедрости огня,
живущего в душе, огню послушной.

 Юлии Энгельгардт

Осени запах свежий.
Дышится глубоко.
Друг мой любимый, нежный,
Как мне с тобой легко.

Сердце к планетам рвётся -
Значит, к тебе одной.
Вновь звездопад прольётся.
Осени звук родной

Переиграет хмури,
Трезвости вопреки.
Тихо.  Умолкли бури.
Лишь говорят стихи.

21 августа 2013