Как переменчива душа!
О, как она непостоянна!
Сегодня мыслю не спеша,
И всё как будто без изъяна.
А завтра – мысли невпопад,
А завтра – всё, из рук вон, худо –
Я попадаю в камнепад
Чужих, недобрых пересудов.
А мне б сейчас сойти «на нет»,
Стать тишиною в массе звуков,
Чтоб, затерялся, даже след
Мой, пред бедою многорукой.
А их разлучили нелепо и скоро!
Им жить бы, да жить - быть друг другу опорой.
Но этот проклятый «квартирный вопрос»!
Да внуков родимых - немалый прирост!
Бабусе сказали: «Гони старикана,
Не нужен тебе он, без денег в карманах!
А дом продадим – эту рухлядь и хлам,
Сама переедешь, бабуля жить к нам…»
А бабушка с дедушкой жили дотоле
Лет десять в согласии, в мире, в покое.
Дедуля в хозяйстве – отъявленный дока,
Порядок любил от ворот до порога -
Канавку почистить, смастрячить мосток,
И всё по науке, во всём виден толк.
Старушка по дому, пекла пирожки,
Ей всё было любо и как-то с руки.
Я столько долгих, долгих лет
Пыталась спрятаться от веры.
Твердила грубо – «Бога нет!
А в храме – всё уныло - серо».
Твердила – « С этим – не ко мне,
Простите за такую фразу,
Меня к сей ветхой старине,
Не подпускает пылкий разум…»
Я не видала этих рук,
Ко мне протянутых над бездной,
Но что тогда коснулось вдруг
Души и сердца – неизвестно!?
Как будто мне сменили кровь
И я стою пред образами,
Пред неподкупными глазами,
В которых жалость и любовь!
По мотивам док. фильма «Антон тут рядом» реж. Любовь Аркус
Люди терпят и люди молчат, но люди хотят летать!
Тихо к сердцу крадётся страх, словно полуночный тать.
Рваные мысли ветром вразброс — сердца неровный стук.
А одиночество за воротник лезет как злой паук.
Вечер, дорога и серый туман, блеклые фонари,
Мне самому непонятно сейчас, что у меня внутри...
Я прохожу сквозь толпы людей, по лабиринтам дорог,
А ночью выпал белый снег.
Почти нежданный, первородный,
Он робко шарил по стене
Своей ладошкою холодной.
И прежде оголённый сад
Укрылся шубкой белоснежной
И стал спокойный и прилежный,
Как месяц или два назад.
А мы кручинились с тобой,
Что вся земля была раздета,
Что снега нет, но выпал где-то,
Из тучи мрачно-грозовой.
Но им то, снег совсем не нужен,
Они там «гамбургер» на ужин,
А здесь он к месту, словно хлеб,
Родной, холодный русский снег!
Моё сердце с годами ветшает.
Проку нет от назойливых дум!
Знаешь, Господи, что мне мешает?
Мне мешает лишь гордость и ум!
Я б хотела быть глупой и тихой,
Просто жить, не о чём не скорбя.
Не хочу больше быть щеголихой,
А хочу во всём видеть Тебя.
Мне бы, Господи — радость смиренья.
Простоты у Тебя я прошу.
А в себе этот дух самомненья,
Как угар, больше не выношу!
Трудно наверно быть Богом!
А человеком - легче?
Что же нас ждёт за порогом?
Выдержать смогут плечи
Тяжесть скорбей, обмана,
Разных соблазнов, лести,
«Тяжесть» пустого кармана,
Длительный бег на месте,
Бешеные килогерцы
Чьей-то постылой речи?
Ведь не прикроешь сердце
Кожей ты человечьей!
Так и живём от века,
Лихо, владея слогом.
Трудно быть человеком
И нелегко быть Богом.
Что вы ссоритесь птицы черные,
Что вы делите так давно?
Ах, оставьте дела ваши спорные,
Победителей нет, все равно.
Птица гордая, птица черная,
Как же крылья твои сильны!
Но синичка моя проворная,
Тоже хочет дожить до весны.
А на небушке тучи рваные,
Время хмурое впереди,
Под окно мое вы незваные,
А тревожите сердце в груди.
Ведь мы все равны пред Спасителем,
Что же мир то нас не берет?
Мы единого дома жители,
Нас единым дождем сечет.
И единое кормит полюшко,
И единое солнце палит,
И единое нынче горюшко
В наших душах огнем горит!
Победители, побежденные,
Не разлить нас простой водой.
Судьи кто? А кто осужденные –
И не было прекрасней тишины
И женщины, склонённой над младенцем!
Она его оберегала сны
Любовью, изливаемой из сердца.
Какая нега пряталась очах!
Жила усталость в её тонких пальцах,
Лежало небо прямо на плечах
И свет звезды струил по одеяльцу.
И крыльями тихонько шелестя,
Над головой летали херувимы,
И были Божьей милостью хранимы –
И мать, и мирно спящее дитя.
Батюшка сказал нам:
«Трепетно молитесь,
Гордость прогоните —
от неё беда».
Батюшка сказал нам:
«Всех за всё простите,
И не совершайте
