«…Рано утром, на рассвете…»

Община Покровского храма была известна своей благотворительностью. По благословению настоятеля, молодого и деятельного о. Илии, его прихожанки ухаживали за тяжелобольными в городской больнице, к праздникам регулярно посылали в детские дома собранные сладости и игрушки, а также кормили нищих и бездомных, которые к назначенному часу стекались со всех концов города к крыльцу столовой, построенной для этой цели возле храма. Поэтому не только в городе Н., где находилась Покровская церковь, но и во всей Н-ской епархии знали — в этом храме любой страждущий непременно получит помощь и утешение в скорби.

Однако не зря говорится — людское горе, что бездонное море. И каждую неделю в Покровский храм на имя отца Илии приходило множество писем с просьбами о помощи. Поскольку же батюшка был очень занят, он благословлял отвечать на них своих прихожанок, дабы они смогли обрести душевную пользу, помогая ближним. Вот так одной из них, Нине, и досталось письмо, присланное, как говорится, из «мест лишения свободы».

С первых же строк Нина поняла, что перед нею — исповедь великого, но кающегося грешника. Автор письма, называвший себя «многогрешным рабом Божиим Павлом», писал, что по милости Господа, восхотевшего не смерти грешника, но его обращения, он был осужден на длительный срок. За что именно — он не сообщал, лишь упомянув, что совершил это «по диавольскому внушению, в помрачении душевном». Но после того, как недавно ему впервые в жизни попала в руки христианская литература, он обратился к Богу. И уповает на то, что милостивый Господь сподобит его выйти на свободу до окончания определенного ему срока, ради того, чтобы он смог поступить в святую обитель, дабы тяжкими трудами и великими подвигами загладить грехи, совершенные им по незнанию света истины… В конце письма содержалась смиренная просьба о духовной и материальной помощи: прислать нательный крестик, иконки, молитвослов и православные газеты, чтобы он смог побольше узнать о святой Православной вере. А также — чай, печенье, бумагу, конверты, шариковую ручку, носки и кипятильник. Кончалось письмо обещанием непрестанно молиться Господу Христу, Пречистой Матери Его и святым угодникам Божиим за того, кто поможет ему, недостойному и грешному.

Надо сказать, что Нина была женщиной еще молодой, но уже успевшей, как говорится, хлебнуть в жизни лиха. И Православная вера, которую она приняла совсем недавно, стала единственной отрадой в ее, прежде одинокой и безрадостной, жизни. Поэтому Нина верила, что если все люди, как она, познают Бога, то непременно будут счастливы. И оттого-то со всей горячностью новообращенной она стремилась поведать о Нем каждому — соседям, знакомым, а то и просто первым встречным. Однако, к великому горю Нины, соседи и знакомые не только не спешили внять ее словам, но стали избегать ее. Но теперь ей наконец-то представился случай приобщить к вере не просто неверующего человека, а еще и великого грешника. На память Нине пришла картинка из недавно прочитанной книжки про современные православные чудеса — в камере на коленях перед иконой стоит заключенный и истово осеняет себя крестным знамением. А за ним — Сам Христос, Который благословляет его… Какого же счастья сподобил ее Господь — помочь заблудшему человеку встать на путь покаяния!

Разумеется, Нина послала «многогрешному рабу Божию Павлу» все, о чем он просил — от иконок и молитвослова до носок и кипятильника. И радовалась, что теперь его желание — побольше узнать о Православной вере — осуществится.

Однако вскоре ей снова пришло письмо. В нем «раб Божий Павел» сообщал, что получил посылку и благодарит Господа, Пречистую Деву и всех Святых за то, что они услышали его молитвы. А также молит Господа воздать сторицею той милосердной рабе Божией, которая помогла ему. Письмо опять завершалось смиренной просьбой о помощи ради Христа. Правда, новый список просимого был куда объемистее прежнего и включал в себя, помимо конфет, печенья и чаю, также витамины и таблетки от изжоги, полотенце, зимние ботинки 43 размера, шапку и черный шерстяной свитер. На сей раз, чтобы купить все, о чем просил ее «раб Божий Павел», Нине пришлось во многом урезать собственный бюджет. Ведь ее заработка хватало лишь на то, что можно было бы назвать не жизнью, а существованием… Но, помня о том, что поданное ради Христа незримо принимает Сам Христос, Нина была готова на любые лишения. Даже на то, чтобы, по примеру первых христиан, отдать неимущим братьям все, что у нее было. Вернее, то что у нее еще оставалось…
Шло время. Нина по-прежнему продолжала посылать посылки и получать ответные письма с очередными просьбами купить-прислать. Правда, теперь, вместо смиренно-просительных, эти письма становились все более требовательными. И завершались многозначительными назидательными цитатами из Писания, типа: «Продавайте имения ваши и творите милостыню. Приготовляйте себе сокровище неоскудевающее на небесах…» (Лк. 12. 33) или «…кто сеет скупо, тот скупо и пожнет, а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет» (2 Кор. 9. 6) или «собирайте себе духовный капитал в ломбард небесный». Как видно, «раб Божий Павел» хорошо ознакомился с содержанием душеполезных брошюр, которые Нина аккуратно вкладывала в каждую посылку… Впрочем, теперь он уже запросто подписывался: «Павлик» и писал, что молит Господа о том, чтобы, когда он выйдет на свободу, Бог послал ему благочестивую христианку, которая бы помогла ему начать новую жизнь… Что до Нины, то она, радуясь, что благодаря ей кающийся брат во Христе все больше обращается ко благочестию, нередко даже просыпалась ночью, думая, как бы получше собрать для него очередную посылочку. Тем более, что списки просимого раз от разу увеличивались, а ее средства, как уже говорилось, были весьма скромными...

Тем временем настала Пасха, а за нею — и Радоница. Подражая подвижникам, имевшим обычай являться в церковь первыми, а уходить оттуда последними, Нина спозаранку поспешила в храм. Но поскольку оказалось, что его еще не открыли, она решила пройтись вокруг него по кладбищу. Тем более, что утро выдалось на редкость теплым и солнечным, а с деревьев, усыпанных зеленым бисером только-только проклюнувшихся листочков, слышалось щебетание птиц. И хотя Нина уверяла себя, что будет не бесцельно пялиться по сторонам, а читать Иисусову молитву, и даже достала из кармана уже изрядно затертые четки, ей все-таки не удалось сосредоточиться на молитве — уж слишком по-весеннему ясным и радостным было это утро. И она шла, глядя на голубое небо, на облака, на видневшийся из-за зеленеющих ветвей свежевыбеленный храм с позолоченным крестом на куполе, на теснившиеся вокруг него памятники и кресты… Почему-то ей вдруг вспомнился духовный стих, который они обычно пели в Радоницу, когда после Литургии собирались на церковной кухне попить чаю с принесенными «на канун» булками, конфетами и печеньем:

«Рано утром, на рассвете
Светила ясная заря…
…Кто-то бродит по могиле:
«-Встань, дытыночка моя…»

Возможно, он вспомнился Нине именно потому, что, несмотря на столь ранний час, возле одной из могил, сгорбившись и низко склонив голову, так что лица ее не было видно, уже сидела какая-то женщина. Приглядевшись, Нина увидела, что на могиле стоит деревянный крест. А под ним — фотография улыбающегося белокурого мальчика, на вид лет шести, в пластмассовой рамке. Возле нее на земле лежало несколько карамелек и горела свеча в красном стаканчике.
Из всего этого наблюдательная Нина заключила, что женщина далека от веры. Ведь всем известно, что класть на могилу конфеты — это языческий пережиток. Вдобавок, и свеча явно была не церковная, а сувенирная китайская. Значит, двери храма не случайно оказались закрытыми. Это устроил Господь. И это Он внушил Нине мысль пройтись по кладбищу, чтобы через нее обратить и призвать к Себе эту женщину. И она непременно сделает это! Подойдя к незнакомке, Нина громко произнесла:
-Вы неправильно делаете. Не по-православному. Лучше пойдите в храм, купите там свечу и поставьте за упокой.
Но женщина у креста оставалась безмолвной и неподвижной, словно не слышала ее. Тогда раздосадованная этим Нина обратилась к ней с удвоенной горячностью:

-Наверное, Вы не знаете, что больше всего нужно умершим? Им нужны наши молитвы! Особенно, когда их поминают в церкви. Этот мальчик — он, наверное, был Ваш внук, да? Так неужели же Вы, его бабушка, откажете его душе в самом главном — в молитве за нее?
Женщина вздрогнула. Потом, не поднимая головы, заговорила глухим голосом, так, словно каждое слово давалось ей с болью:
-Это мой сын. Он был очень добрый и доверчивый мальчик. Мы с ним часто ходили в эту церковь. А потом Сашеньку убили... Тогда я пошла сюда, чтобы его отпеть. А мне сказали — отпев стоит... (тут она назвала сумму). А у меня не было таких денег… Потом батюшка все-таки согласился отпеть Сашеньку бесплатно. Но он сказал, что я должна простить убийцу, как Христос простил Своих убийц. И всегда молиться за него… Его звали Павел… Но как же я могу молиться за того, кто убил моего Сашеньку?..
-Но ведь Господь сказал, что мы должны любить своих врагов, — не унималась Нина. — Батюшка прав. Ведь иначе Бог не простит и нас…
Тогда женщина подняла голову. Она была еще молода. Но ее лицо — изможденное, с потухшим взглядом, казалось неживым.
-Благодарю Вас, — произнесла она. — А теперь — уходите.

Чуть позже звонарь, поднявшийся на колокольню, чтобы возвестить о начале Литургии, по обыкновению окинув взглядом простиравшееся внизу кладбище, увидел, как оттуда, одна за другой, вышли две женщины. Одна из них зашагала к храму. Другая медленно побрела от него прочь.