Миссия

Всеукраинскому миссионерско-просветительскому журналу «Мгарский колокол», который издаётся Мгарским Спасо-Преображенским монастырём с октября 2002 г., исполняется 10 лет. Да, уже десять лет мы работаем для наших читателей, 10 лет дружим, общаемся и сотрудничаем. Нас читают воцерковлённые люди и светские, только присматривающиеся к церкви; юные и зрелые, а также умудрённые жизненным опытом старики. Это очень широкая аудитория! И каждый находит журнал полезным и интересным для себя. «Мгарский колокол» считают лучшим журналом для семейного чтения. Сопряжённость веры и культуры — одна из изюминок «Мгарского колокола», пришедшаяся по вкусу всем почитателям журнала.

Нам пишут много и многие, часто просят осветить тот или иной вопрос, проблему. Но чаще благодарят за возможность читать лучшие из лучших материалы. Иногда читатели делятся своими переживаниями, горем или просто ищут сочувствия, поддержки, чтобы не разувериться, не отчаяться. Бывает, что ругаются: на власть, на родственников, на церковь, на журнал, но даже ругаясь ищут взаимности, беседы, общения. Это ли не главное в нашем деле — отсутствие равнодушия!

Дорогие читатели и почитатели всеукраинского ежемесячника «Мгарский колокол»! Приглашаем вас разделить с нами радость по поводу выхода сотого, юбилейного, номера нашего журнала. Почти десять лет мы идём по жизни вместе: журнал и его читатели. Многое меняется в нас и вокруг нас, меняется и журнал. Сегодня есть повод поговорить о нём и о нас.

Прежде всего, предлагаем вашему вниманию беседу с Архиепископом Полтавским и Миргородским Филиппом (Осадченко), главным редактором журнала.

Матушка Юлия, жена мученически погибшего 19 ноября 2009 года священника Даниила Сысоева, согласилась поделиться своей памятью о муже. Разговор задумывался как интервью, но перерос в откровенный монолог, в канву которого вплетен личный дневник Юлии Михайловны.

— Воспоминания событий годичной давности — это очень тяжело. Раны остались, и сердце испытывает боль.

Тот вечер я запомнила почти поминутно, — даже, то, что покупала в магазине, что думала, когда ехала домой. Мой последний звонок ему, и последние его слова: «Минут через сорок». А через сорок минут эти холодные гудки в трубке — он больше не ответил. Я позвонила ему через пару минут после выстрела. А потом эта первая страшная ночь: храм, милицейское оцепление, допросы, лужа алой крови на полу. Его недопитый чай в кабинете, открытый ноутбук. Бессонная ночь, рассвет и дальше — сплошной ужас. Вот отрывки из моего дневника, мемориала тех скорбных дней.

19 ноября 2009, 12–43

Пожалуй, одним из самых очевидных свидетельств о глубине происшедшей религиозной катастрофы является язык. Каждый народ, каждая культура вырабатывает свой базовый лексикон основных духовно-нравственных понятий. Этот язык понятен всем, независимо от социального статуса и образовательного ценза. Смерд и князь, стоя в храме, одинаково понимали ключевые слова типа «грех», «покаяние», «заповедь», «молитва», «благодать», «спасение»… Но сегодня в нашей стране происходит смена языка религиозной культуры. Базовые слова христианской, средиземноморской культуры уходят из нашей жизни. Они либо забываются. Либо перетолковываются. Как, например, было перетолковано значение слова «покаяние» в знаменитом фильме Абуладзе (где оно оказалось приравнено к обличению грехов своих предков, для какового деяния в библейском языке есть вообще-то совершенно иной термин: хамство). На место забытых и оболганных слов христианской традиции в обиход приходят другие.

В последние годы в русской литературе появился новый жанр — проза, написанная священниками, «проза отцов», так сказать. Чаще всего это не чистый fiction, а беллетризация реальных жизненных историй, притча или эссе. Родоначальником жанра следует признать отца Михаила Ардова, чьи «Мелочи архи-, прото- и просто иерейской жизни» задали формат его будущим последователям. Затем появились книги о. Ярослава Шипова — профессионального писателя, который, став священником, не бросил писать. А потом появились и другие — отец Николай Агафонов, отец Александр Авдюгин, отец Михаил Шполянский…

или Должен ли писатель быть проповедником

В церковной среде нередко возникают споры о том, каким следует быть православному писателю: на какие темы ему нужно писать, а на какие ни в коем случае нельзя, как ему относиться к своему творческому дару, какие жанры для него допустимы, а какие нет. У меня тоже есть опыт подобных дискуссий. Причем у меня тут интерес и практический — я ведь тоже писатель, и все такие споры затрагивают, в частности, и меня. Иногда затрагивают весьма болезненно.

К примеру, в 2004 году у меня вышла повесть «Иной среди Иных», где главный герой — всерьез верующий воцерковленный человек, подвергшийся тяжелым искушениям, но устоявший в своей вере. Это своего рода литературный спор с фантастическим циклом о «Дозорах» моего друга Сергея Лукьяненко.