— Стой! — крикнул он в тишину.
— Я никуда не ухожу, — зазвенело по сторонам эхо, привычно отвечая подвыпившему мужчине в этот поздний час размышлений. Так повторялось уже много лет беспробудного одиночества.
— Но я не вижу тебя, незнакомка! — мужчина начинал плакать, надрывно, с силой откашливаясь от выкуренного за всю свою жизнь табака, — хотя, я ведь тебя помню. И не такая ты незнакомка, хоть и оставалась ей последние пять прожитых мною лет.
Мужчина надевал старый, помятый и засаленный плащ с изорванной подкладкой, выходил на улицу и валился в глубокий пушистый снег или мелкую лужу, все зависело от того, какой сезон года был в Ленинграде и до какой степени опьянения он успевал дойти в этот день. Так продолжалось уже много долгих томительных лет, наполненных воспоминаниями о прошлой жизни, в которой была любимая женщина.