Недавно моя дочь, учащаяся в киевской общеобразовательной школе, сообщила новость. Вместо Достоевского, которого в последние годы проходили в одиннадцатом классе как зарубежного (!) писателя, поставили Зюскинда с его «Парфюмером». В компании «невостребованных» вместе с Федором Михайловичем оказался также и Тургенев. Событие незаметное, но знаковое. Размышление об этой очередной ступени к изменению народного сознания приводит к мыслям... о святости. А именно.
Бывает, что звезда святости зажигается там, где нет никаких предпосылок для ее появления. Как зеленые побеги молодой травы находят путь через микроскопическую трещинку в асфальте, так и святость имеет силу пробивать твердыню многих человеческих и дьявольских преград. Святость неожиданно может вспыхнуть среди моря страстей, тины всевозможных греховных привычек, необразованности и даже безбожия. История Церкви знает немало таких случаев. Мария Египетская, находящаяся на дне разврата и вдруг нашедшая в себе невероятную силу покаяния. Святой Вонифатий, которого от постели любовницы до страданий за веру отделили всего несколько дней. Святость иногда даже не нуждается в проповеди — так было, например, со святой Варварой. Одно только созерцание красоты окружающего мира посеяло в ней семя веры.
Так бывает, но все же это редкие случаи, отмеченные в церковной истории именно своей необычностью. Они как немногие прекрасные цветы на каменистом склоне горы. Если же от этих отдельных побегов перевести взгляд к огромному цветущему саду православных святых, то мы должны будем говорить о воспитании святости.