Печально небо ждет прощальный крик,
Еще не улетевших птичьих стай.
И лета нам уж больше не вернуть -
Я вижу его бледный штрих.
Все четче прорисован сверху путь,
Начертан к югу. Слышен где-то лай
Борзых на сворах, пресекая край,
Вдогонку кликам клина журавлей.
И тишь безмолвия, что на рассвете,
Прильнет, как милая ко мне на грудь.
Туман дымится от седых полей
И лист кружится в солнечном просвете.
Сожги, порви
Комок страстей в купюры сложенный!
День без любви
Мне словно камень, в сердце брошенный.
Тоску гони,
Разлука станет нам дороже.
И в эти дни
Изведаешь на сердце ты дар Божий
Страдать, любить...
И ты поймешь, мой друг хороший,-
Нельзя любовь купить,
И не продать ни за какие гроши.
Калитка с аркой. Вьется хмель.
Дачная хибарка.
Еще не слышен коростель.
Солнце. Полдень. Жарко.
Я и Бимка — спаниэль
Коротаем время.
В саду размашистая ель —
От жары спасение.
Мысли тучей ум теснят,
Спешною стрелою
Коростели́ уже летят
Над моей землею.
Невечернее солнце не спрячет закат,
И лучистый напев соловья уже слышен.
Все чарующий, нежный, ночной аромат
Нас взбодрит от цветущих черемух и вишен.
На чуток лишь заснет полуночный тюльпан,
А к утру все прозябнут нарциссы.
И земли пробуждением тает туман,
И исчезнут с ним все компромиссы.
На погосте пасхальном воспрянут кресты
И к полудню в зенит испарятся все тени.
В птичьих гнездах все громче засвищут птенцы,
В один час в синеву облекутся сирени.
Коротка лета ночь. Близок день полноты.
Чают ветра листочки с вниманием слуха
В рощах девственно-чистых своей бересты
В торжестве Всемогущего Духа.
В молитве звезд с луной песчаной,
Стихает ход часов нечаянно.
От рук моих на досках чистых,
Качают тени четки с кистью.
В тиши лишь камыша шуршанье,
И мышь летучая шершаво,
Вспорхнув от сна, в одно касанье,
Прошелестит на крыше храма.
Ночная многолика тишина!
Она одна и не одна —
С ней словом Бог заговорит,
Когда устами мир молчит.
Течёт молитва, как ручей,
Парит, как вешнее дыханье.
Напротив ревностных речей,
Хранит безмолвьем созерцанье.
Свеча покоит сердце здраво,
Но плотский ум разит прилог,
Огня смятенье влево — вправо,
Развеет мысль псалтыри слог.
Благословенны нам ветра
От юности, которые несли куда-то.
На горах славного Петра
Мы были молоды и рады.
От вод широкого Днепра
И стен Екатеринослава
Судьба течением вела
На пристань к Волге Ярослава.
Теперь мы зрелы.
От праотцев нам белых прядь волос.
Средь наших храмов поседелых,
Мне кажется, и я подрос.
Как нам мала душа и сердце мало,
Что славу не вместить отцов бывалых.
И как ты растеклась повсюду Русь!
Где Родина? Ответить я себе берусь.
«В горняя! В горняя»
(последние слова святителя Григория Паламы)
Отчего так тихо в доме отчем
И тогда, когда в висках звеня,
Именем моим, как деда впрочем,
Позовут нечаянно меня
Прадеды и юные ребята...
В лицах их на фотографии печать
Сохранится в них улыбка чья-то
Так похожа на моих отца и мать.
И родители ушли в тот мир неведом.
С мала в небеса я простирал свой взор.
С крыши мне тогда казалось ближе небо,
Там и лестница осталась и с тех пор.
Молитва: кровь, пот и слезы — Твой Гефсиманский сад.
Дух бодр. Плоть немощь носит сна упоительный яд.
Апостолы, спешите в горы! Что же вы спите в сей час?!
Иуда день уж который глаз не сомкнет против вас.
Со стражей, как на злодея, он впереди всех представ,
Лобзанием, в знак лицедея, спутал в оковы Христа.
Зачем же, о, авва Отче, мне предстоящий ад?!
Впрочем, как Ты захочешь, я не вернусь в этот сад.
Иосиф, тайный ученик благообразный,
Аримафея похвала и слава,
Бог знает нрав твой безотказный
И благочестие того же нрава.
Приди и испроси у кесаря Пилата
Того Единого Избранного,
Кто не имел ни серебра,ни злата,
Ни приклонить главы где в пути странного.
Аримафей, подвижись Христа взять.
Когда же завершится Пиита,
Пусть не рыдает Его Мать
Над телом, снятым со Креста.
Со слов пророческих от старца Симеона
Оружие пронзило ей самой.
И только ты один с синедриона
На крест взошел с Ней сердцем и душой.
Во славе Бог всеведущий, великий
В хвалебном произносится числе.
Ликует град и пестр, и многоликий,
Царя встречая на младом осле.
Едва чувствимый шаг на ризах пышных,
Небесной поступью врезаясь в мглу,
«Благословен Грядый, Осанна в Вышних»
Из уст младенец совершил хвалу.
— Грядет Твой Кроток Царь, о, Дщерь Сиона,
Возвеселись, о, Град Иерусалим!
Пророк вещал мужам синедриона:
— Почто не внемлите словам Моим?
