Болит Россия. Бледно Алексия
Лицо, и губы мертвенно-бледны.
И треплет ветер сбивчиво полоски
О воротник мальчишеской матроски
Дыханьем наступающей войны.
Неисцелим. И смертью окольцован.
От слёз и от бессонницы свинцовой –
Красны царицы скорбные глаза.
Кровит, кровит души гемофилия.
И слышно: Богородице, Мария!..
И крест руки к углу на образа.
Вы здесь
Ольга Денисенко. Поэзия
Голгофа
А ты хотела, чтоб бесстрастно
Как в небо брошенным «лети!»,
Но до веселья светлой Пасхи –
Страданий долгие пути.
Ещё на Гефсиманских тропах
Не слышно прерванных шагов,
И крик оставленности – шёпот
Пустынь песчаных берегов.
Ещё друзья с тобою тесно –
Плечо к плечу, рука к руке,
Но на горе стенаний крестных
Ты не останешься ни с кем.
Ещё покуда удержима
Тьмы источаемая злость,
Но оборвётся вдруг пружина
И жгучей болью вбитый гвоздь
По шляпку – в трепет сухожилий
Войдёт, кровя, их рваных вен,
И все окажутся чужими,
А ты – один на всей земле.
И Тот, который был так близко,
Кто сотворил и плоть, и дух –
Сокроется за лунным диском,
А ты – покинутым в аду,
И будешь вечность ждать, не зная,
Исполнятся ли былью дни
Когда Он выступит из рая
И хлынут слёзы от любви.
Рождество
Пришли. Но в гостинице не было места,
И принял их хлев, где за стенами тесно
Стояли животные: вол и осёл.
И тесные стены с животными сёк
Песчаный буран, забиваясь в проёмы
И щели. И там на охапке соломы
Младенец лежал и смотрел в темноту,
Какая по сторону эту и ту,
Незримую оку земному, стояла.
А в небе звезда на востоке сияла.
Увидев её, из заснеженных гор
Спустились Гаспар, Балтазар, Мельхиор.
И, взявши дары, в путь отправились к Богу,
А рядом звезда, освещая дорогу,
Вела их до ветхого хлева дверей.
Дивилась Мария. Дивилися ей
Волхвы, и, оставив свои приношенья,
Вернулись назад, ожидая свершенья
Того, что читали в талмудах своих.
Мария молилась. Младенец был тих.
Ладана – Ладога
Ладана – Ладога,
Радости – радугой,
Горести – горстями.
Милостив, Господи,
Буди мне, грешнице!
Верности – трещина,
Мужество – мелями…
В плиты – коленями,
Косы – косынкою:
Чистая, Сыне Твой,
Нас ради рАспятый!..
Крестное – нАскоро
С – долу – поклонами,
Взором в икону и –
Слёзы бегущие
В длани. – Отпущено
Дщери Адамовой!
Смыта беда моя
Стужевеликая.
Благостно, тихо так…
Прощеный день
Глуше масленицы звоны,
Даль молитве отверстА.
День прощальный, день прощеный,
День преддверия поста.
Из пожарищ и обломок
Невозможное спасти
Шагом первым, первым словом
Из глубинного: "Прости".
Всюду: в тихом разговоре,
В тёплом сумраке молитв,
В каждой встрече, в каждом взоре
Исцеленьем: "Бог простит".
Длится ночь...
Длится ночь...
Боль сердца неделима.
Грех незряч, но зримо покаянье.
И пока душа неисцелима –
Бесконечны к Богу расстоянья.
Всё пройдёт.
Ты снова будешь сыном,
И опять Отец простит, как прежде.
Но пока – хрупка твоя надежда,
Но пока – душа твоя – пустыня.
Обрывом рельсы, - а значит не нам решать...
Обрывом рельсы, - а значит не нам решать!
Лишь память сердца на слух возвращает: «было» -
Чеканным эхом. Как жаждущий слов «грядИ вон!»
Усопший Лазарь – спеленутая душа.
Ещё не время, ещё только первый день,
А день четвёртый – далёк, за семью морями,
Внекалендарно, с их маями, январями,
Дождём и снегом. Всем временным отболей,
Всем скоротечным, которое сор и сон,
И ты увидишь, как будет отвален камень.
И свет польётся. Навстречу – душой, руками
И первым вдохом глубоким – освобождён.
Между «Здравствуй» и «Пиши»
Между «Здравствуй» и «Пиши»
Совершаются молебны,
И течёт бальзам целебный
К ранам плачущей души.
Под палящим зноем дня
Зреет труд благословеньем,
Дышит верой и смиреньем
Явь земного бытия.
Между «Здравствуй» и «Люблю» –
Милость Божия пролита:
Чья–то память и молитва
У бессмертья на краю.
Приложиться к иконе
Приложиться к иконе,
И стоять вдалеке:
Кто–то слезку уронит
И оставит в руке.
В этой капле смиренной
Тяжесть боли одной –
Чей–то вздох во вселенной
Между светом и тьмой.
