Скромность робка, миловидна,
Гордость красива, смела,
Скромности в обществе стыдно,
Гордость в толпе расцвела.
Скромность грустит у порога,
Гордости залы тесны...
Скромность — союзница Бога,
Гордость — сатрап сатаны.
Вы здесь
Евгений Боровой. Поэзия
Мудрый голос
Дверь закрою за собой,
Отряхну мирское рвение
И к Создателю с мольбой
Сердце обращу в смирении.
Средь мерцания свечей
Канут в небыль лжепророчества…
Зазвучит в душе моей
Мудрый голос одиночества.
Время слышно
В храме пусто — время слышно,
Лишь, в объятиях седин,
Словно памятник, недвижно
Человек застыл один.
Было дело: как-то "сводня"
Я назвал его, браня,
И забыл о нём. Сегодня
Он молился... за меня!
Клетка бриллиантовая
Прошептала: "Ты — ключ золотой
От моей бриллиантовой клетки...
Я готова бежать за тобой
Хоть под сенью одной вуалетки..."
И, ликуя, мосты за собой
Я сжигаю отважно-беспечно,
Возле клетки свой ключ золотой
Хороню, как былое, навечно.
"Что ж ты медлишь, родная? Скорей!
Слышишь — кони храпят у порога,
За последним сверканьем дверей
Ждёт нас первая воли дорога..."
"Знаешь, милый... Ведь ключ — золотой,
И, смотри, бриллианты — как слёзы...
А дорога — в пыли столбовой,
А дорога — печали и грёзы..."
На глаза наплыла вуалетка
И сверкнула-захлопнулась клетка...
Грусть
Прыткий любит виноград —
Очень рад!
А вот я, как тугодум, —
Чту изюм!
Ты смеялась, но вдруг загрустила
И прижала ладони к вискам,
А в глазах ностальгически-мило
Всё пульсировал жизни бальзам.
Но слова не послушались взгляда:
Мол, морщинки от смеха рябят...
Раньше в зеркало глянешь — отрада,
А теперь — лишь тоскующий взгляд...
Ах, родная! Морщинки — не горе,
Посмотри, как живёт виноград:
В нём бескрайнее пенится море,
В нём лучится любимого взгляд...
Но отпенится и отлучится...
Превратится в изюмины гроздь.
Это мудрое чудо случится,
Как незваный случается гость...
А я знаю гурманов отменных:
Винограду они предпочтут
Горсть изюмин, нектарных, нетленных, —
Пылкой неги чудесный приют.
Только в этом изюме горенья
Тот, кто ищет, достоин найти
Ту изюминку отдохновенья,
Что нечасто находят в пути.
Чашу - до дна
Мы в миру бредём с тобой,
Как соломенные вдовы;
Для тебя звучит гобой,
Для меня — напев альтовый...
А мелодия одна —
Будем чашу пить до дна!
Твой напиток — ре-минор,
Мне ж он мнится в соль-мажоре,
Но единогрустен хор
При печальном дирижёре.
А тоска у нас одна —
Будем чашу пить до дна!
Я душой стремлюсь в диез,
Ты страдаешь для бемоля...
И нисходит полонез
В реквием, себя неволя.
А любовь у нас одна —
Будем чашу пить до дна!
Милость
Божия милость в юдоли печали
Из мирозданья явила тебя,
Ангелы белые нас повенчали,
Скорбно венцы возложили, любя.
Ты, как улыбка небесного света,
В душу стекаешь, беззвучно журча:
Будто зимой распускается лето…
Ты в моей жизни ─ как в храме свеча.
Мелодия совести
Мелодия у совести печальна…
Когда же совесть горько влюблена,
Быть реквиемом в жизни изначально
Она торжественно обречена.
А жаждется канкана, менуэта
И шлягером в мирской ажур лететь,
Стать музой популярного поэта
И вместе, однодневно, умереть.
Но реквием всегда звучит прощально,
Добро лишь в сказках побеждает зло:
Невесть кому в сей жизни повезло…
Мелодия у совести печальна…
Жизнь
Жизнь — как зал картинной галереи:
Натюрморт, пейзаж, портрет, портрет,
Моды вскрик, отжившие ливреи,
И на всём — давно угасший свет...
В храм войдёшь: немеркнущие лики,
А в глазах святых — святой покой,
Словно в жизни мрачной света блики
Знамения крестного рукой.
Очи горели
В поле, юной и прекрасной,
Я тебе стихи читал
Из тетради ярко-красной,
И костёр у ног пылал.
И твои горели очи,
Прерывался голос твой:
"Эти мне стихи... ну... очень!
Но писал ты их другой..."
Вечер сумрачно-тревожно
Грусть над полем распростёр...
Я тетрадку осторожно
Опустил в немой костёр.
Ты была юна, прекрасна...
Пронеслось немало лет...
Нет тетради ярко-красной,
И тебя на свете нет.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- …
- следующая ›
- последняя »