Мы не отнимем друг у друга время –
Мы отдадим. Любимые мосты
Встречают всех. И, может, мы со всеми?
Возьми моей нажитой пустоты
И дай своей. Такой обмен живых
Был образом созданья небосвода.
Мы тоже не хотим границ свободы -
Мы за ограничение любви.
Светило солнце… Нет, оно слепило.
Я заблудился в собственных словах…
Все было пополам – и страсть и страх,
Что не смогу сказать, как это было
Как зной остекленел в моей крови,
Когда я понял, твой услышав голос,
Что мода скрыла обнаженный образ
Признания – и начал говорить
И тлеющее время загорелось,
Избавив от сомнения и лжи.
Свершилась ясность, при которой тело
Предстало продолжением души.
И было незачем искать ответа...
На сколько долгим будет наше лето.
Я узнал его издали –
Он не ангел, не друг
Этот безукоризненно
Зарифмованный дух.
Он пришел ко мне издавна
И молчал как-то пристально,
Листья падали вслух:
«Твоя жизнь переиздана».
Мне подумалось вдруг:
«Равнодушные – искренни».
Я стоял как на пристани
В ожидании …
истины.
Ожидая признания,
Я спросил не без робости:
«Что же в новом издании?
И какие подробности?».
Он взглянул из безбрежности:
«Все события прежние».
И сказал как простился:
«Только смысл изменился».
Земля пересохла, словно губы солдат, потрескалась.
Хоть крови достаточно, но только огонь всё сильнее.
Огонь отовсюду, и смерть забросала повестками -
От них отказаться никто среди нас не умеет.
А надо! Как надо прожить ещё!
Ведь нас убивают, а мы .... мы опять всё прощаем.
Мы знаем, что нам на земле нету помощи.
Мы знаем, что небо нас больше не защищает.
И Боже! Как же нам крикнуть хочется:
"Не отдадим и не отступим - мы не уроним ..."
А губы в трещинах, и где тот фокусник,
Что нам покажет и даст патроны!
А в нашем воздухе их достаточно - сразило брата.
Мне танк уже заслоняет солнце - а нет гранаты ...
Арсений Тарковский никогда не был особенно знаменит. Его известность, возможно, расширилась благодаря фильмам сына, Андрея Арсентьевича Тарковского, в которых звучат стихи поэта. Я говорю "возможно", потому что и сам Андрей не был режиссёром популярным в своём Отечестве.
Я считаю очень важным, что был такой человек и остался такой поэт, как Арсений Тарковский. Не собираюсь изображать литературоведческую статью - скажу, почему это важно для меня, как человека, читающего и перечитывающего его стихи. Я всегда считал, что стихи "творятся" на основе поэтической веры своего создателя. При всём различии вероисповеданий их объединяет главное - желание создать настоящее произведение искусства. Ради этого поэт может пренебречь сиюминутной известностью, общественно-материальным благополучием и так далее. Но, собственно, можно ничем и не пренебрегать, а просто глубоко искренне желать создать. Если такой веры нет, - нет и поэта. Если пишущий изменяет вере, значит он врёт не только себе.
Вчера было 26 августа — день смерти Николая Гумилёва. Точнее, ночь смерти — по некоторым данным, он был расстрелян в ночь на 26-ое.
Конечно, Гумилёв относится к той избранной группе поэтов, думая о которых, сразу вспоминаешь об их гибели. Безжалостность судьбы и героическая смерть настолько неотвратимо ярко пересеклись в небе его личности, что разговор о Гумилёве чаще начинается с этой скорбной звезды, а затем уже взор переходит на другие планеты его небосклона.
Мы как-то забываем, что нашим сердцем мы видим даже творчество Пушкина через призму его трагической кончины. Это относится и к Лермонтову, к Маяковскому и так далее. Однако, событие самой смерти Гумилёва тем не менее, на мой взгляд, более сложное. Более сложное, чем в большинстве вспоминаемых случаев. И Пушкин, и Лермонтов, например, поставили себя в однозначность условий русской дуэли, несравненно более жестокой, чем, скажем, европейская. Я уже не говорю о самоубийстве, выйти из которого невредимым затруднительно. Повторяю, я имею в виду не сложность чувствований и восприятий поэта, приведших в результате к такому исходу, а именно само событие. Дело тут не только в том, что у Гумилёва оно как бы затянулось. Неоднозначность ситуации заключается в том, что расстрела можно было избежать.
Вчера был День рождения Анны Ахматовой. Ровно год назад я прочитал интервью, связанное с этим событием и посвящённое Анне Андреевне. Интервью с Алексеем Баталовым, в чьём доме жила поэтесса незадолго до своей смерти. Конечно, разговор с выдающимся артистом главным образом касался событий личной жизни, характера Ахматовой и её творчества. В силу того, что речь шла о, так сказать, "московском" периоде, то неизбежно у читателя возникал вопрос о влиянии событий этого времени на поэзию Анны Ахматовой.
Я, собственно, решил поделиться своими впечатлениями, которым исполнился год.
Отношения Судьбы и Творчества - сложные отношения. Иногда не просто вывести формулу творчества художника, опираясь на его так сказать биографию. Например, трудно установить, опираясь на творчество Виктора Гюго, насколько благополучным или неблагополучным он был в личной (и социальной) судьбе. Читая же Достоевского, как-то безошибочно определяешь, что такой автор не может быть благополучным (во всех житейских смыслах). Можно, конечно, попытаться утверждать, что в поэзии эта связь (судьбы и творчества) более очевидна. Но я этого делать не буду.
