Владимир Эрн

Посвящается памяти Вл. Соловьёва

Как ни понимать сущность собственности, как ни оценивать или критиковать её с какой бы то ни было точки зрения, всё же остаётся совершенно несомненным и для всех бесспорным, что собственность есть крупнейший факт человеческой жизни и имеет значительное влияние на формировку и структуру всех человеческих отношений вообще и общественных и политических в особенности. Причинно объяснять такое положение вещей можно, конечно, очень разно, и это объяснение будет всецело определяться метафизическими воззрениями объясняющего, так как доселе метафизические представления являются принадлежностью и, так сказать, "частной собственностью" отдельных лиц, а не общим достоянием. Но что собственность есть такой видимый узел, в который как-то вплетаются и с которым как-то связываются чуть ли не все проявления человеческой жизни, - этого отрицать не станет никто. Ведь большая часть человеческого рода громадную долю жизненной энергии кладёт на приобретение средств к жизни, т. е. некоторого рода собственности; с другой стороны, самое интимное творчество какого-нибудь современного поэта возможно только при условии известной обеспеченности, т. е. при наличности некоторой собственности.

Ответ С.Л.Франку

"Прежде, нежели исследуешь, не порицай, узнай прежде и тогда упрекай".

Премудрость Иисуса сына Сирахова.

Две черты бросились мне в глаза при чтении "Философских откликов"[75] С.Франка, посвященных разбору моей статьи о Логосе: раздраженность и глубокое невнимание к моей мысли. Утеряв присущий ему объективизм, С.Франк несомненно переходит границы, относя к совершенно неизвестному ему человеку слова: "наивность", "огульность", "развязность", "ослепленность", "слабое знакомство с западной философией". Культурная совесть Франка, по моим предположениям, уже должна начать его мучить за несомненное нарушение правил учтивости - и я, полагаясь на "это, могу обойти молчанием весь взволнованный τόνος его статьи.

Я остановлюсь на второй черте: невнимании к моей мысли. В своей статье я высказываю ряд идей, из которых, кажется, ни одна не попала в сферу внимания моего критика. Точно боясь взглянуть, С.Франк проходит мимо решительно всего положительного содержания моей статьи. Он бьет тревогу, может быть, что-то верно почуяв, но весь его "отклик" - встревоженный призыв кого-то обратить внимание на опасность, а не личное столкновение С.Франка с тем, что он считает враждебным себе и культуре.

Я подхожу к этой теме в уверенности, что основная мысль моего понимания по-новому освещает проблему прогресса.[110]

Я говорю - моего понимания, потому что в литературе по вопросу о прогрессе я встречал только отдаленные намеки на такое понимание. Но я знаю, что мое понимание хода всемирной истории является совсем не моим, потому что оно совпадает с пониманием всего христианства. Дальнейшее изложение является только попыткой философски осознать то, что для христиан всех времен было непосредственно и религиозно данным. Таким образом, в своем изложении я попытаюсь дать философскую характеристику христианской идеи развития всемирно-исторической жизни.

Вот почему мне придется начать христианством, продолжать христианством и кончать христианством.

Познайте истину, и истина сделает вас свободными.

Иоан. X, 17

Только тот свободен, кто дает свободу другим.

В.Соловьев

Проблема свободы - это бесспорно одна из самых трудных и сложных проблем. Когда ее берутся решать практически - льются потоки крови. Когда в нее углубляются теоретически - заходят в такие дебри умозрения, что становится трудным связать исходные пункты рассуждения с результатами.

Каково отношение социализма к этой проблеме? Считается ли он с ее сложностью? Видит ли он ее коренную трудность?

Задача моей статьи - ответить на эти вопросы.

В наше время* очень любят играть такими странными соединениями слов, как "историческая церковь", "историческое христианство". Д.С.Мережковский, можно сказать, всю свою гностически-религиозную философию базирует на противопоставлении Церкви исторической, Петровой - Церкви мистической, Иоанновой. Вся его диалектика, весь литературный пафос исходят из этого противоположения. Не будь его, Д.С.Мережковскому просто не о чем было бы писать. Ибо он хочет быть ни литератором, ни критиком, ни художником, ни поэтом, а непременно проповедником Церкви Иоанновой. А между тем все противоположение вымышлено, придумано, есть ens rationis.

Когда на смешении понятий люди, лишенные строгости мышления, - создают пышные, но воздушные замки, полезно остановиться на анализе Grundbegriff'а, который кладется во главу угла, и показать, что термину "историческая Церковь" - ничего, реального не соответствует.

В наше время* очень любят играть такими странными соединениями слов, как "историческая церковь", "историческое христианство". Д.С.Мережковский, можно сказать, всю свою гностически-религиозную философию базирует на противопоставлении Церкви исторической, Петровой - Церкви мистической, Иоанновой. Вся его диалектика, весь литературный пафос исходят из этого противоположения. Не будь его, Д.С.Мережковскому просто не о чем было бы писать. Ибо он хочет быть ни литератором, ни критиком, ни художником, ни поэтом, а непременно проповедником Церкви Иоанновой. А между тем все противоположение вымышлено, придумано, есть ens rationis.

Когда на смешении понятий люди, лишенные строгости мышления, - создают пышные, но воздушные замки, полезно остановиться на анализе Grundbegriff'а, который кладется во главу угла, и показать, что термину "историческая Церковь" - ничего, реального не соответствует.

Эрн Владимир Францевич (1882 — 1917): Русский философ, не успевший развить свои идеи из-за ранней смерти. Вместе с Флоренским и Свенцицким состоял в "Союзе христианкой борьбы". Один из организатров Московского Религиозно-Философского Общества, журнала "Путь". Ему принадлежит монография о Сковороде (до сих пор лучшая), исследования об итальянской философии, ряд публицистических статей. Главный труд — "Борьба за Логос" — собрание статей, скрепленных одной идеей: противопоставлением новоевропейского рацио и антично-христианского Логоса, силы нигилизма, имперсонализма, детерминизма и силы онтологизма, личностности, свободы. Впрочем Зеньковский, как и др. исследователи мысли Эрна, считает, что дальше манифеста своего логизма Эрн не пошел. Все признают его философский дар, но излишняя горячность в спорах, ангажированность моментом помешала ему развить свои интуиции.

Тому, кто захотел бы написать историю русской философской мысли, пришлось бы разрешить немало проблем.

Проблемы эти двоякого рода: общественно — психологические и философско — методологические.

Тип скитальца, чуждого родной стране, до сих пор жив в нашей крови. В огромной массе русской интеллигенции, поставляющей рядовых работников журналистики, науки и культуры вообще (а рядовое всегда количественно преобладает), живет постоянная, неискоренимая подозрительность ко всему своему. Двухвековое преклонение перед Западом создало особую, глубоко залегшую складку в нашей общественной психологии. Мы заранее, так сказать априорно, до всякого фактического исследования, склонны отдавать предпочтение всему, что не наше, преклоняться перед чужим, восхищаться и увлекаться всем пришедшим издалека. У нас не хватает внимания к оригинальным и обильным всходам нашей собственной культуры, и можно смело сказать, нет другой культурной нации в мире, которая бы так мало осознавала свои духовые богатства, так мало ценила предоставленные ей возможности, как Россия.

Как одинокая гора на степи,

так стоял в свое время

Сковорода на Руси.

Хиждеу. Телеграф, 1835 г.

I. «ПРОЛОГ НА НЕБЕ»

«Во всем существующем есть нечто главное и всеобщее: в нечленовых ископаемых — земля, в растительных — вода, в животных — огонь, в человеке — разум и так далее.

Каждое бытие составляет особый круг или мир свой с различиями, делимостями, раздроблениями до недостижимости. Каждая главность или всеобщность сих кругов имеет над собой и в себе главнейшее, всемирное, верховное, единое начало: вся там быша. Сие, распространяясь, разделяясь в способности, силы свойства, постепенности, осуществляет невидимые бытия разнообразно, и в снижении своем сгущаясь, составляет в человеке мысленность, в животных — чувство, в растительных — движение, в нечленовых ископаемых — существование. Человек, т. е. воплощенная способность мыслящая, в сем начале живет, движется и есть. Сия всеглавнейшая, всемирная, невидимая сила, единая, ум, жизнь, движение, существование, изливаясь из непостижимости в явление, из вечности во всю обширность времени, из единства исключительного до беспредельной множественности, образуя круг человечества, уделяет одному от главности своей благороднейшее преимущество — свободную волю.

На сей главизне, на сем корени, на сем начале основывается власть правительств, держава владык, сила царей, любовь родителей, честь мудрых, слава добродетельных, память праведных.

Множественность вносит различие, а сие предполагает неравенство и несовершенство; свободная воля предполагает выбор, сей же — нравственную способность, могущую познать добро, истину, совершенство, — любить оное, искать предпочтительно. Отсюда происходит подвиг искания. Подвижник истины называется мудрый, а дело его — добродетель. Парфянин и мидянин, иудей и эллин, раб и свободный равно участвуют в сем преимуществе всемирного, верховного, единого начала. Подвиг, т. е. правильное употребление свободной воли, делает разделение.

Совершенно человека видит и сердце его любит, кто любит мысли его.
Сковорода

I. ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Если жизнь Сковороды привлекала к себе внимание в продолжение всего XIX века и о ней было написано немало статей, заметок и воспоминаний, то мысль Сковороды, его философское мировоззрение игнорировалось почти всеми. Мы можем назвать только одну статью Зеленогорского, серьезно и с достаточным знанием обсуждающую философию Сковороды. Но и в этой статье центральные мысли Сковороды не получают достаточно полного изложения. Зеленогорский приводит много пунктов заимствования Сковороды уантичных мыслителей, но не дает почувствовать самого главного: Сковорода отнюдь не исчерпывается этими заимствованиями, у Сковороды есть своя собственная центральная мысль. Если он многому учится у античных мыслителей и еще больше у отцов Церкви (чего тоже нельзя терять из виду), то все эти научения он как пчела перерабатывает в чистый мед своей основной жизненной мысли и разноцветными, часто у других заимствованными нитями ткет свой собственный, глубоко оригинальный и замечательный узор.