Поле чудес

Как нынче проводят свой досуг пенсионеры? У городского пенсионера есть хоть, какой то выбор. Кроме домино — игры миллионов, можно по магазинам походить, на заморские товары поглазеть, на митингах среди ушлого люда потолкаться, в парк или на выставку сходить, на футбол или хоккей еще. Можно с внуками в цирк или на аттракционы съездить, на даче в охотку на грядках покопаться. Наконец, можно в клуб сходить на тематический вечер: «Для тех кому за пять- десят», или, если дома один кукуешь, тоскливо тебе и одиноко, можно через газету в рубрике «Золотому возрасту — золотую старость» подругу жизни себе подыскать… или друга».

А чем прикажете заняться в свободное время крепкому ещё семидесятилетнему пенсионеру Оськину Матвею Петровичу, проживающему на хуторе Садовый, что в ста километрах от райцентра, до которого зимой добираться лучше на санях, а весной в грязь и распутицу вообще лучше не пытаться проехать потому, как  обязательно застрянешь. Митингов  на хуторе отродясь не было, магазинов нет: один лишь ларёк в, котором только мыло, спички, макароны, керосин, соль, дихлофос и калоши одного 46-го размера. В домино играть не с кем, футбол по телевизору.

В ближайшем селе Крутоярском есть школа, магазин хозяйственный и продовольственный, а также почта. В Крутоярском живёт правнук Матвея Петровича, который приезжает к деду на выходные. Он обязательно привозит  ему газеты и журналы непременно с кроссвордами, которые дед очень любит решать, к слову, очень хорошо и быстро.

Кроме кроссвордов Матвей Петрович любит  рыбачить и смотреть телевизор. Телезритель он послушный: смотрит  всё, что предлагает телевидение, но особенно любит телевикторину «ПОЛЕ  ЧУДЕС». Во время просмотра которой он бурно переживает промахи участников игры, особенно пожилых людей, частенько он и сам отгадывает буквы или даже слово раньше  игроков, и в таких случаях, он неизменно хлопает себя по колену и досадливо восклицает:
—Эх, мне бы туда за барабан! Я бы там точно бы не сплоховал. Я бы суперприз их не упустил бы!

На это его супруга Матрёна Ивановна обычно язвительно вставляет:
—Сидел бы, старый. Где тебе? Это тебе не карасей ловить. Ты народу глянь сколько. Якубович глазами зыркает. Это ты здесь за пирогами да за чаем такой прыткий, а там бы всё из башки враз вылетело бы.
Матвей Петрович сразу не сдаётся, хорохориться:
—Ничего бы не повылетело бы у меня. Я бы не сплоховал и «МЕРСЕДЕСА» ихнего не упустил бы. Такие простые слова люди отгадать не могут, надо же.

Этот диалог между супругами происходит обычно каждую пятницу и  Мишка, присутствующий при этой незлобивой перепалке  деда с, бабкой посмеивается сидя на диване, не вмешивается в их вечный спор. Но в одну из пятниц, когда дед опять стал бахвалиться, шестиклассник Миша для подначки деда, сказал:
—Дедуль, а слабо самому в Москву поехать? Я, например, считаю, ты лучше многих кроссворды отгадываешь. Составь кроссворд и отправь Якубовичу, а там глядишь и вызовут.

Матвей Петрович немного посомневался, но на следующий день составил кроссворд на рыбацкую тему, написал короткий рассказ о себе, вложил в конверт фотографию и отправил письмо в столицу, до которой было три с половиной тысячи километров, впрочем, сильно засомневавшись  в удаче.

К всеобщему удивлению, через месяц он получил приглашение на игру. Супруга  Матвея Петровича заупрямилась: никуда, мол, не поедешь, ославишься, мол, на весь белый свет, но Матвею Петровичу с Мишкой, совместными  усилиями удалось сломить её сопротивление и она, всплакнув, напекла пирожков в дорогу, в сумку  положила огромного вяленого леща, выловленного лично Матвеем Петровичем и две банки  соленых грибов для Якубовича.

Матвей Петрович надел пиджак, прицепил все свои награды (за подкладку пиджака Матрена Ивановна зашила деньги), и отправился в Москву добывать супер приз, сильно  волнуясь и, растеряв к тому времени, прежнюю уверенность в своих силах.

Вернувшись, Матвей Петрович долго томил и жену и внука, посмеивался, отвечал невпопад, как то загадочно без ясного ответа, но за ужином, выпив рюмочку, спросил у жены:
—Говорил я тебе, старая, что не упущу своей удачи? Говорил?
Матрёна Ивановна всплеснула радостно руками:
—Не уж- то выиграл?
—Вот в пятницу по телевизору покажут —   всё сама и увидишь.— Повернувшись к Мише, он добавил: «Будешь, Мишаня, на «МЕРСЕДЕСЕ» гонять. Повезло нам. Он на соляре работает, а  отец твой на тракторе ездит так, что с топливом у нас не будет трудностей. Пригонят, сказали прямо к порогу.
Новость моментально облетела хутор, село Крутоярское и окрестности. В очередную  пятницу, все кто узнал об удаче Матвея Петровича, сидели у экранов телевизоров и ждали  начала шоу.

На экране, как всегда, появился улыбающийся Якубович и вслед за этим хуторяне увидели у игрового барабана блаженно улыбающегося Матвея Петровича. Матрена Ивановна быстро троекратно перекрестилась, а Мишка сделан кукиш — от сглаза.
Первым крутил барабан Матвей Петрович. Он крутанул его с силой, которая нужна что бы завести рукояткой двигатель  грузовика. Барабан стремительно завертелся — это вызвало оживление в зале, а Якубович удивлённо поднял брови и воскликнул:
—Надо же! Не перевелись  ещё богатыри на Руси.
Барабан вращался, Матвей Петрович заворожено смотрел на него, рассеянно слушая ведущего, рассказывающего о теме сегодняшней игры. Игра была посвящена псевдонимам писателей, и Матвею Петровичу нужно было отгадать псевдоним писателя Андрея Синявского. Матвей Петрович знал футбольного комментатора  Синявского, народную артистку СССР Синявскую, — но о писателе Андрее Синявском он никогда не слышал. Очнулся он возгласа Якубовича:
—Отличный ход! 750 Очков! Ну, слово или букву назовёте?

Матвей Петрович кашлянул в кулак, так как у него запершило в горле, и назвал букву А.  На это  Якубович ехидно отчеканил, что такой буквы в слове нет, и ход перешёл к медсестре из Омска. Ей выпал сектор «ПРИЗ». Немного поторговавшись, она взяла симпатичный тостер и выбыла из игры. Румяный винодел из Молдавии завалил барабан немыслимым количеством бутылок, но букву тоже не отгадал. Ход перешёл к Матвею Петровичу. Ему везло: он отгадал две буквы: первую  Т и последнюю Ц. Потом ему выпал «БАНКРОТ» и ход перешёл к виноделу, который всем своим видом показывал, что он знает слово. Винодел, выпучивая глаза и потея, закричал радостно:
—Слово! Я знаю слово!
Якубович предупредил его, что если он назовёт слово не правильно, то покинет игру, но Винодел, кажется, был в эйфории,  ничего не слышал и выкрикнул громко:
—Турц!
В студии воцарилась предрасветная тишина. Якубович гипнотически смотрел на винодела, который как то вдруг обмяк, скис и побледнел.
— Значит, вы считаете, что псевдоним писателя Синявского — Турц?— спросил Якубович.
—Турц, —  как эхо повторил винодел.
—Нет,  это не Турц, не Торц и даже не  Тырц — сказал Якубович.— И вы выбываете из игры.

Матвей Петрович остался у барабана один. Ему стало здесь нравиться, он подарил Якубовичу леща и грибы, а Якубович подарил ему радиоприемник. Пока барабан вращался, Якубович попросил Матвея Петровича рассказать, какой нибудь забавный случай  из его жизни. Матвей Петрович отнекиваться не стал и стал рассказывать о случае, который с ним, когда то случился.
— Как то зимой выловил я щуку. Здоровенная щука, я вам скажу, попалась. И злобная, фурия, прыгает, зубищами клацает, ухватить норовит. Я ее молотком успокоил,  пристукнул, ну, она и успокоилась. Мороз, я вам скажу, под двадцать, наверное, был. Промерз я, думаю улов хороший можно и домой, понимаешь. Щуку я в сенях бросил. Выпросил у тёщи, Царствие ей Небесное, рюмочку, для сугреву, и пошёл до жёнки. Женка моя спала еще, а тёща по дому управлялась — она ни свет, ни заря вставала….
У вас всегда такой распорядок дня?— сказал Якубович, невинно улыбаясь.
—В каком смысле?— продолжая внимательно следить за вращающимся барабаном, спросил Матвей Петрович.
—В смысле: рыбалка, щука, рюмочка — и до жёнки,– пояснил Якубович.
—Нет,— ответил Матвей Петрович серьёзно.— Тёща моя,  Царствие ей Небесное, зазря не наливала. Она женщина  экономная была.
У Матвея Петровича были белорусские корни и он говорил: румочка, тощща, жонка,
—Это надо понимать так, что если вы возвращались с рыбалки без улова, то рюмочки вам не перепадало? И вся логическая линейка: щука — тёща—рюмочка—до жёнки рассыпалась в прах? — прилип Якубович.
—Да, когда ж такое было, что бы я с рыбалки без улова возвращался!— возмутился Матвей Петрович, под смех студии.
—Приятно иметь дело с профессионалами,— сказал Якубович и пошел к табло, потому что Матвею Петровичу выпал «сектор плюс», дающий право открыть любую букву.  Матвей Петрович открыл вторую — ею оказалась буква Е.  Потом он опять крутанул барабан и продолжил свой  рассказ:
—Только я рядом с жёнкой пригрелся, слышу, тёща моя как зарезанная заорала. Грохот в сенях, наседка заквохтала, квохчет и квохчет, будто петуха соседского увидала, а теща орёт и орет. Какой тут сон. Бегу в сени. Гляжу, щука моя висит у тёщи моей на подоле, тёща бегает, орет. А вышло вот что. Теща моя с ночи корзину с наседкой домой занесла, наседка сидит, значит, высиживает— приспичило ей зимой высиживать. Щука моя  рядом лежит, отдыхает. Полежала, полежала и оклемалась: видать, я её молотком не сильно пристукнул. Оклемалась, наседку заприметила и давай подпрыгивать, наседка шуметь стала, тут тёща заходит на шум. Щука хвать её за халат! Тёща с испугу ведро с молоко опрокинула, поскользнулась, упала и давай ещё пуще орать. Ну, я, конечно, за топор —   и по башке её, по башке!

Якубович испуганно замахал руками;
—Я, конечно, понимаю, что можно тёщу не любить, но что бы топором …  это знаете…
Матвей Петрович недоуменно посмотрел на Якубовича, рассмеялся и сказал:
—Скажешь, то ж, мил человек! Я же щуку, а не Ефросинью Петровну.
Зал надрывался от хохота. Якубович вытирал платком выступившие слезы. Так под смех студии Матвею Петровичу выпал опять сектор «ПЛЮС» последняя буква была открыта, и Матвей Петрович узнал, что псевдоним писателя Абрам Терц, впрочем, от волнения он его тут же забыл.

В финал он попал с библиотекаршей из Ташкента и фермером из Брянска. У Матвея Петровича был третий номер, а первый был у библиотекарши. На табло чернели десять не открытых квадратов, под которыми  скрывалась настоящая фамилия Болеслава Пруса.
Библиотекарша набрала 300 очков, покраснела и пропищала:
—Я хочу сказать слово!
Якубович поднял руку, но она и слова не дала ему сказать, быстро затараторив:
—Я хочу сказать слово, слово благодарности нашей дорогой,  многоуважаемой, любимой почтенной, заведующей Рафике Курбановне Салмановой.
—Ох, уж эта восточная льстивость! Вам, что зарплату за эти слова прибавят? Вы мне буковку, какую нибудь завалящую назовите,— поскучнел Якубович.

Буковку она назвала не ту. Фермеру выпал банкрот, и ход перешёл к Матвею Петровичу. Ему  опять везло он: отгадал три буквы подряд: Л, В и О.Выиграл деньги из шкатулки, но погорел на банкроте. Библиотекарша отгадала три буквы: две буквы И, и букву К. Фермер отгадал букву Ц и ход в очередной раз перешёл к Матвею Петровичу. На табло были открыты девять букв, нужно было только подставить к образовавшемуся …ОЛОВАЦКИЙ первую букву. Зал скандировал: «Слово! Слово! Слово!». Матвей Петрович рисковать не стал и снова крутанул барабан к неудовольствию студии, но, когда барабан остановился, поднялся шум и раздались возгласы удивления: Матвею Петровичу, уже в который раз, выпал сектор «Плюс»! Открыли букву — это была буква Г, а слово вышло ГОЛОВАЦКИЙ.
Когда Матвей Петрович выбрал призы, Якубович, постукивая рукой по барабану и лукаво глядя на Матвея Петровича, сказал:
—Вы, конечно же, можете взять призы. И я не имею права вас уговаривать, но глядя на ваше везение у меня нет ни какого сомнения, что если вы сыграете в супер игру, то главный приз непременно будет ваш.

Матвей Петрович посмотрел на свои призы, потом на сияющий лаком и никелем «Мерседес» и сказал, махнув рукой:
—Я Мишане «МЕРСЕДЕС»  обещал, давай играть дальше.

Якубович сразу согласился. Крутанули барабан,  что бы определить суперприз и когда барабан остановился, стены студии потряс страстный и могучий крик ведущего: «Ав—то—мо—би-л -ль!!!

Чтобы выиграть, Матвею Петровичу нужно было отгадать один из псевдонимов Николая Добролюбова. В слове было всего три буквы. Якубович разрешил открыть одну букву, и удача опять улыбнулась Матвею Петровичу: он отгадал первую букву слова — букву Х. Но это, тем не менее, ничем не могло помочь  ему.  В Супер игре правила жёсткие: даётся минута, за которую нужно дать ответ. Матвей Петрович понятия ни имел о псевдонимах Добролюбова, да и книг этого автора он никогда не читал. Минута  на обдумывание побежала.
Во время показа передачи во всех семи домах хутора Садовый стояла напряженная тишина, и каждый желал Матвею Петровичу удачи. Супруга его про себя быстро шептала слова молитвы, а Мишка, который деду не поверил, зная, что дед любит иногда приврать, замер с открытым ртом. Только Матвей Петрович сидел умиротворённый и спокойный,   прихлёбывая чинно чай из блюдца и поглядывая искоса на напряжённые лица своих домочадцев. Минута на обдумывание истекла быстро, и Якубович привязался к Матвею Петровичу:
—Слово, слово, хотелось бы слово услышать.
У Матвея Петровича снова запершило горло, он решил  откашляться и честно признаться, что он слова не знает. Он кашлянул громко: отчего у него получилось:
—Х-Х-ам.
Якубович впился в него глазами:
—Повторите, пожалуйста, ещё раз.
Матвей Петрович кашлянул ещё раз и у него чётко и отчётливо получилось:
—ХАМ.
Ну, тут Якубович взвился! По студии бегать стал и кричать. Бегает и кричит:
—Ну, конечно же, Хам! Ну, конечно же, Хам! Яков Хам! Он же Апполон Капелькин, он же Конрад Лилиншвагер, он же Николай Добролюбов. Ай да, Матвей Петрович, ай, да и щуку выловили на «ПОЛЕ ЧУДЕС». Была бы жива ваша тёща она бы вам не рюмочку — бутылку за такой улов выставила бы!
Он взял Матвея Петровича за руку и повёл сияющему автомобилю, у которого от волнения  включилась аварийная сигнализация. Матвей Петрович ничего, не понимая, тревожно озирался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь объяснить Якубовичу, что вышла ошибка, но овации заглушали его голос, а Якубович так кричал, будто бы  сам выиграл автомобиль. И тогда Матвей Петрович смирился с неотвратимостью судьбы, подумав  не хитро: «Дают— бери».
Имя Матвея Петровича было навечно занесено в скрижали «ПОЛЯ ЧУДЕС», сам Матвей Петрович уехал в свой родной хутор, увозя с собой тайну своей победы. Произошло очередное внеплановое чудо, а чудо, известно, всегда покрыто завесой тайны не всегда объяснимой. Наверное, это правильно: что это за чудо, если ему есть объяснение?