Поездка в Атманай

«…Разъезжая по другим странам, ты узнаешь нечто, а путешествуя по родной земле, познаешь себя».
(В.Солоухин «Владимирские просеки»).

В 2007 г. забросила меня жизнь в одно село Запорожской области — думала временно, а оказалось — на несколько лет. И вот, прожив здесь немного, узнаю, что в 30 км. от нашего села есть посёлок Атманай — да, да — тот самый — родина знаменитого путешественника, писателя, художника (а сейчас и священника) — Федора Конюхова. И захотелось мне побывать в этом посёлке. Но «скоро слово сказывается, да не скоро дело делается». Путь хоть и близкий, не чета экспедициям, но и это расстояние я смогла преодолеть только через много месяцев…

И вот — свершилось. Был как раз День Победы 9 мая, буйно цвела сирень, погода весенняя, облачная, накрапывал дождик. Загрузились в машину и поехали.

Добраться к Атманаю раньше можно было двумя путями: тот, что короче — через дамбу. Но со временем дамбу размыло и дорога осталась одна — в объезд. Но это и к лучшему, можно насладиться дорогой.

Путь пролегал просеками дикорастущих акаций, за которым поля люцерны. Иногда заоконные пейзажи очень напоминали картину Шишкина «Рожь»: те же просторы полей и на горизонте далёкие сине-зелёные лапы деревьев.
Иногда попадались небольшие водные островки-болотца, с многочисленным птичьим царством, в т. ч. и лебеди.

Дорога пустынная. Здесь в полях водятся зайцы и даже лисицы. Одна стояла у дороги, но испугалась и убежала вглубь, а вот заяц в кадр попал.

Посёлок Атманай Запорожской области, Акимовского района расположен на берегу Утлюкского лимана, в 30 км. от Кирилловки — морского курорта. Откуда произошло название «Атманай» — я не смогла найти, по звучанию наводит на ассоциации какого-то восточного городка, с брусчаткой, петляющими улочками, пыльными песчаными дорогами…

Это украинское село, с населением не более тысячи человек: захолустное, со стандартным облупленным зданием старого клуба, памятником Ленину, сельмагом с вывеской на крыше, где когда-то белело название «Промтовары». Домишки в селе ветхие, побеленные снаружи, есть и пятиэтажки.

Село живописное — ни одного места пустой земли, всё прихвачено под посадку, каждый клочок: луком, чесноком, прочей мелочью, — где только можно втиснуть, даже возле общественных зданий. И всё утопает в кустах цветущей сирени!!! Разной: белой, сиреневой, бордово-фиолетовой. Как Киев называют городом каштанов, так я бы назвала Атманай -сиреневым селом.

Среди буйного цветения мы никак не могли найти главные «достопримечательности»: небольшую часовенку (по-украински «каплычку») свт. Николая и колодец, построенные семьей Конюховых.

А село праздновало Победу! Бабушки, собравшись в кружок, будучи немного навеселе, вовсю распевали «Катюшу». Эти дружнопоющие бабушки и показали нам дорогу.
Здесь, как и в каждом селе, где все друг друга знают, каждый новый человек — диковинка, потому охотно отзываются, рассказывают, объясняют. Мы поехали дальше, а бабушки вновь запели.

Часовня свт. Николая построена в 2007 г., на её стене висит мемориальная доска с именами путешественников и моряков, которые трагически погибли.

Рядом с часовней — колодец св. Пантелеимона. В этот колодец Федор Филиппович сливает святую воду со всех уголков планеты, где путешествует. Колодец построен по-старинному: с барабаном, цепью и жестяным ведёрком. Но увы, он оказался закрыт на замок. Только в ведре было немного воды, да утонувшая в ней металлическая кружка. которую невозможно достать, чтоб не окунуть руку в ведро с водой.

Возле часовенки — никого. Стал накрапывать дождик. И тут, как в сказке, появляется седой мужичок с усами:
 — Вам открыть?

Оказалось — это старший брат Федора — Виктор. Подошла и его мама — Мария Ефремовна (Мария Охримовна — как называют по-украински). В халате под серой шерстяной кофтой, брюках под халатом, жёлтом плотном платке, залихватски завязанном под подбородком. Бабушке шёл уже 93 год, но она бодренькая, ходит без палочки, слышит и видит ещё хорошо, сама борщи варит. Бабулечка очень живая, светлая

Очень тронуло, что они по-настоящему были нам очень рады. Казалось бы — мы незнакомые люди, а они так просто и тепло нас приняли. Моей бабушки давно нет в живых, и, когда приходится встречать вот такую бабушкину доброту, подступают слёзы. Очень захотелось её обнять, но я постеснялась.

Они открыли нам часовню, а сами остались стоять на улице (чтоб не мешать). В каждом их действии было столько заботы и такта, что становилось тепло на душе. Часовенка небольшая, внутри — простые иконы, никаких росписей, стены побелены известью, вместо подсвечника — круг, куда насыпан песок. Ничего внешнего — только тишина и молитва. Помолились и мы.

На просьбу «можно ли сфотографироваться с вами?», — мать и сын отказываться не стали. Просто у них всё. Разрешили сфотографировать и дом Федора, и свой домик, который рядом справа. А часовенка с колодцем находятся сразу напротив их двора.

Мы расспрашивали про Федора Филипповича. Виктор рассказывал, что Федор сейчас в Монголии. А потом Мария Ефремовна вспоминала его детство: когда ему было 15 лет он на рыбацкой вёсельной лодке переплыл Азовское море. Ещё рассказывала нам, как она его родила — прямо на берегу лимана.

На прощанье Мария Охримовна отломила нам по веточке пахучей белой сирени, которую Федор посадил возле часовни. Она протянула каждому веточку, и в этом жесте было столько любви, тепла, милости, такое чувство — будто получаешь из рук в руки благословение священника.

Несколько цветочков я засушила на память.

Атманай, с его простыми белёными домиками, утопающими в сирени, весенним воздухом и людьми божьими остался в памяти светом и радостью.
 — - —
Когда писала эти воспоминания о поездке, то захотелось ещё почитать о Конюховых. И вдруг узнала, что Марии Ефремовны больше нет с нами. Она умерла 22 декабря 2010 г. на 94 году жизни. Получается, когда мы с ними виделись — ей оставалось жить год и 7 месяцев.
Царствие Небесное Рабе Божьей Марии.

***
Тоже Мария. И тоже болью
Сердце исходит о сыне. Бровью
Жизнь не ведёт, посылая в щепку
Вала девятого мощь, бессчетны
Молнии, камни, уступы, мели…
Щепку бросает по крайней мере —
В холод и жар. А Мария вести
Ждёт напряжённо от сына, крестит
Ночь. И по кругу: домой — далече,
Встреча — разлука, разлука — встреча…
Северный Полюс ли Южный Полюс
Взят, только время скорей, чем поезд
Мчится в ухабах морщин, прожилок.
Где бы маршруты не проложила
Жизнь — не уйти от его дыханья,
От наводненья скорбей, алканья
Вновь возвратиться во время оно,
Чтоб на губах не от слёз солоно,
А от волны, непокорной ветру,
Только чем далее, тем предметный
Мир уступает пространству, духу,
Памяти, воздуху, свету, звуку…
Руку, простёртую для объятья —
Мать не обнимет. И ни позвать, ни
Позванным быть, — все земные тропы
Как ни длинны — не вмещают опыт
Выдоха из берегов Эвклида,
Вывернув явь, что равно — из виду
Кануть для тех, кто стоять оставшись,
Смотрят как падает снег к опавшей
Мокрой листве, — не роняя тени
К тайне, где вечности счёт потерян.