Быть человеком

Человек — это не ответ. Человек — это вопрос.
П. Тиллих

I

Что это значит — быть человеком?
Не знаю, много ли найдётся сегодня людей, задающихся этим вопросом. Думаю, большинство озадачено лишь тем, как быть успешным, богатым, счастливым, любимым, знаменитым — «крутым» в общем. Как бы и не важно — кем, важнее — каким. Разумеется, преуспевающим и счастливым — потребителем! Слово «человек» как бы выпадает не только из словосочетания, но из зоны нашего внимания. Оно кажется вполне понятным и без размышлений: все мы — люди, и ничто человеческое нам не чуждо. И всё же, попробуем поразмышлять.

Что такое человек?

Каким надо быть, чтобы действительно быть человеком?

Прежде всего, мы должны понять, на что равняться, что с чем сравнивать. Что есть норма и что есть отклонение от нормы. Только так мы сумеем понять, когда человек равен себе, когда нет и когда превосходит сам себя.

Первое, на что важно обратить внимание, человек — динамичен, а не статичен по природе. Он всё время находится в движении, изменяется, развивается (или деградирует). Человек — это нескончаемое становление, процесс. Потому любые оценочные суждения о человеке не могут быть абсолютными — они всегда относительны: завтра человек может быть уже совсем другим, обновлённым, — не таким, каким был сегодня. Если только он жив: не умер или не стал «живым трупом». Хорошо об этом сказал А. А. Ухтомский: «Человеком нельзя быть, им можно лишь делаться», «естество его делаемо есть».

Отсюда вытекает второй вывод, который мы можем сделать: каждый из нас находится на разной стадии становления, каждый из нас по-разному близок или далёк от идеала — того, чем человек может и должен стать.

Кто-то скажет: «А зачем нам идеал? Мы обойдёмся без идеалов!» И произнесёт величайшую глупость, ибо идеал — это маяк или указатель на пути становления, без которого нельзя понять, в какую сторону следует двигаться, нельзя определить и место своего положения на шкале, отражающей процесс становления.

Некто, предположим, говорит человеку: «Ты урод, потому что у тебя нет мерседеса!». Стало быть, этот некто утверждает, что наличие мерседеса — обязательное условия для человека, без которого он как бы и не человек вовсе. В роли этого «некто» зачастую выступает реклама. Она внушает обывателям с телеэкранов, что для того, чтобы они имели право считать себя полноценными людьми, они просто обязаны приобретать те или иные товары. И бедные обыватели изо всех сил тянутся, стремятся купить символы хорошей жизни, вкладывая в них всё своё состояние и жизненные силы. Они сравнивают себя с внушёнными им псевдоидеалами, оглядываясь не на Христа, а на марки автомобилей, диагонали телевизоров, всевозможные лейблы и прочие малозначащие вещи. Обыватель не спешит задуматься о самом главном для себя, о том, что действительно может сделать его самого и жизнь его лучше, потому что гадкий телевизор ничего не говорит ему о главном — о подлинных идеалах, без которых нельзя быть человеком.

Подлинные идеалы сегодня попраны и презираемы. А это значит — полным ходом идёт (не может не идти) процесс расчеловечивания — то есть, попрание человеческого достоинства в человеке. А чем может закончиться такой процесс? Фашизмом, разумеется, всяческими зверствами, тиранией и немыслимыми убийствами... Иначе не бывает, когда человеческое в человеке обесценивается. Нашумевший случай с Оксаной Макар, которую изнасиловали, придушили и живьём подожгли не какие-то отморозки-бандиты, а вполне обычные парни — весьма показательный в этом смысле. Он, как первый звоночек, должен заставить нас задуматься: куда же мы так стремительно бежим?

Обывательский идеал сегодняшнего дня — агрессивный, бессердечный, циничный человек, уважающий только материальные ценности и физическую силу и смеющийся над нравственными идеалами или подменяющий их мнимыми, фальшивыми. Грубость, лицемерие, хамство вознесены на пьедестал, откуда свергнуты скромность, уважение к другому, совестливость... Добродетели приравнены к порокам, порокам дан статус добродетелей. И равнодушные к святыням обыватели слепо следуют этим путём, несмотря на то, что он ведёт в ад — не метафизический, а вполне очевидный, земной, где насилие над человеком становится нормой.

Так было в истории не раз. И так будет снова. Ложные идеалы, укоренившиеся в массах, приводят к социальным катастрофам.

Образно говоря, человек подобен сосуду, который, если не наполняется святыней, то не пустует, а непременно заполняется всевозможными сквернами. «Свято место пусто не бывает», — говорят в народе. И вот когда души людей переполнятся скверною, она начинает извергаться вовне. Социум как бы изрыгивает из себя все скверны, и человеки захлёбываются, тонут в собственных нечистотах.

Так, во время социальных катаклизмов, люди излечиваются на время от безнравственности и ложных идеалов. Потрясённые злой правдой о себе они смиряются, наказывают виновных, называют вещи своими именами и живут некоторое время в рамках приличий. Пока помнят о пережитых ужасах, пока хранят в душе идеалы, подлинность которых установлена и подтверждена в страданиях.

Так что жить без идеалов — неразумно и преступно. Опасно (т. е. грешно) и жить с ложными идеалами, которые не созидают в нас человека, а разрушают его.

А что такое идеал в данном контексте? Кто есть выразителем истины о человеке для нас? «Я есть Путь, Истина и Жизнь» (Ин. 14:6), — говорит нам Христос. Полнота человечности присуща только Христу. Именно поэтому жизнь христианина должна быть христоцентричной, должна во всём и всегда равняться по Христу, оглядываться на Христа. Чтобы правильно оценить себя, человек должен сравнивать себя со Христом.

Но быть добродетельным сегодня немодно, непрестижно, зато быть наглым и хамовитым — по-настоящему «круто». Таков идеал! Причинить как можно больше зла ближнему и ещё надругаться над его душой, подтасовав факты таким образом, чтобы жертва казалась злодеем, а злодей — жертвой. Вот это — здорово! Этому норовят подражать всё чаще-как идеалу, как истине о человеке.

Быть сильным — безумно и бессердечно сильным — таков нынешний идеал многих людей. И это страшно, ибо по идеалу они строят жизнь: свою, личную, и социальную, общую для всех.

Размышляя об этом, вспоминаю пушкинское:

Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей.
                       («Евгений Онегин»)

Или Бродского:

Лучший вид на этот город — если сесть
                                     в бомбардировщик.
                       («Представление»)

Не просто неприятно — страшно смотреть на человека под таким углом зрения. Он безобразен, омерзителен в таком виде. Принять такого человека за норму может только весьма ограниченное сознание.

Так каков же верный, правильный идеал для человека? Быть может, он действительно должен быть мускулистым тупицей, знающим только свой корыстный интерес?

Если бы люди умели усваивать уроки истории, то они знали бы ответ на этот вопрос. История говорит: нет! Идеал не таков, иначе у людей не было бы истории.

Когда же человек равен себе? Когда он — вполне человек? Святитель Иоанн Златоуст отвечает: «Если хотите узреть человека, не смотрите в сторону царских престолов или палат вельмож, но поднимите глаза к небу — взгляните на Христа. Вот он — подлинный идеал человека». «Но когда мы Его видим, мы видим то, чем мы призваны быть... это наше призвание, это воля Божия о нас», — дополняет Златоуста митрополит Антоний Сурожский.

И ещё он говорит: Никто из нас не смог бы уверовать во Христа, если бы не встретил на своём пути человека, с отражённым на его лице светом Христовым. Для человека важно знать, что заявленный христианством прекрасный идеал — не просто умозрение, но что он реально достижим.

Вопрошающий об истине нуждается во Христе, жаждет и ищет Его. Он нуждается в том, чтобы встретить Христа в лице ближнего своего. Следующим этапом должна стать встреча человека со Христом в себе самом. Только после этого может начаться его подлинный путь развития — путь становления богоподобной личности.

Мы обязаны знать правду о себе — это важно, что мы не монстры, не человекоубийцы, хоть и поверить в это, порой, намного проще, ибо всякого рода монстров среди нас куда больше, чем богоподобных ангелов. И всё же, последняя правда о человеке — Христос в нём.

Но есть и другая правда о человеке: без Христа он легко превращается в чудовище. О ней тоже не следует забывать, если не хотим оказаться ввергнутыми в пучину сатанинской злобы и бесчеловечности, которая смоет наши грехи и грешки вместе с нами и нашими детьми. Так было уже в истории. Хорошо бы усвоить её уроки вовремя.

II

Сокровища души, нравственные ценности, идеалы... Мы их всё время недооцениваем. А ведь личность подобна детской пирамидке: мы надеваем разноцветные кружочки своих качеств и умений на стержень ценностей, которыми живёт душа. Иерархия ценностей — хребет личности.

Легко разрушить и поработить личность, если сломан её ценностный хребет. Такой, не вооружённый правильными ценностными критериями — идеалами — человек рассыпается на «детали», на «фрагменты». Он превращается в амёбоподобное существо, которым легко манипулировать. Он открыт любым влияниям и внушениям.

Так и превращают свободных в рабов — лишая их мировоззренческого стержня, опоры, лишая их правильных нравственных ориентиров (нынешнее время подмен опасно подменой подлинных смыслов и значений — по Оруэллу^*: «Война — это мир», «Свобода — это рабство», «Незнание — сила»).

Наша шкала ценностей, понятия о хорошем и плохом, о должном и недолжном — основа всего. Она — фундамент дома, в котором мы живём. Трудно представить что-либо более значимое для жизни. Потому высшие идеалы каждого отдельно взятого человека и, тем более, народа — главная святыня.

Как же глуп и недальновиден человек или народ, пренебрегающий своими святынями, попирающий святыни или позволяющий втаскивать в алтарь своей души недостойные мелочные идеи, паразитирующие на высоком, выдающие себя за нечто великое, но таковыми не являющиеся!

Жить стоит только ради того, ради чего стоит умереть. А умирать за ложные идеалы — бессмысленно и глупо.

Итак, личностно развит может быть только неравнодушный к идеалам человек. Потому таких людей всегда было немного. Свет и цвет любой нации — люди, ведомые духом, воплощающие в своей жизни высшие идеалы, служащие им и защищающие их. Такими людьми невозможно манипулировать, они идут твёрдым шагом к намеченным целям, увлекаемые идеалами, и ведут за собой более слабых и менее стойких.

Слабые, личностно неразвитые люди всегда зависимы и влияемы. Они, подобно детям, нуждаются в водительстве старших. «Народ — дитя», — так говорила об этом императрица Александра Романова. Потому народ нуждается в идеальных образах — примерах для подражания. Социум обязан давать личностно слабым людям, коих всегда большинство, опору, «нравственные костыли», без которых они не в состоянии стоять самостоятельно.

Лучшей нравственной опорой, бесспорно, является христианская религия, хотя нравственность для неё — не самоцель, а лишь побочный «продукт», результат искания Бога и божьего.

В советское время личность большинства была как бы подвешена на «социальном крючке» — идеология делала своё дело. Бесформенные души «висели» на идеологических крючках и потому имели определённую, идеологически правильную, форму. Это было отчасти иллюзией, т. к. личность развивается в самостоянии и самосознании, и даже в противостоянии общему — массовому.

Коллективный разум лишь порабощал подлинную личность, идеология тиранила её. И всё же, определённые нравственные ориентиры были заложены в моральном кодексе строителей коммунизма. Причём, это были евангельские нормы, только оторванные от Христа. Само собой, без Христа они недостижимы, однако Христос соприроден человеку с момента Рождества Своего в теле человеческом. Если поскрести хорошенько любого атеиста, в самых его недрах, у самого основания, обнаружится Христос. Всё, что есть в нас подлинно прекрасного, доброго и благородного, — это и есть Христос в нас. Потому нравственность нашла место в сердце советского человека, а красивые, хоть и несбыточные, мечты о коммунизме вдохновляли на достойную жизнь и труд.

Но вот рухнул старый советский мир с его социальными крючками, которые пусть и не развивали личность, но держали её в рамках, не позволяли ей разрушиться полностью, до основания. Мнимый ценностный хребет, исполняющей обязанности которого была советская идеология, исчез. Социального крючка не стало, и амёбоподобные неразвитые души оказались неспособными удерживать форму. Они поплыли по течению коммерческого телевидения и рекламы. Люди пустили в свои души всевозможный хлам, и нравственность стала им не по силам. Ныне даже видимость нравственности исчезает.

Для беспокойства есть причины. Уже слышны ветхие вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?». Но ответы на них — не менее ветхи и давно известны. Жаль, мало кто в состоянии к ним прислушаться.

Деградация — результат пренебрежения святыми идеалами, сила которых проверена веками, и упоение ложными идеями, заражение идеологическими вирусами разных мастей, кои разрушают душу народа и человека изнутри. Обесчеловечивание человека — вот главная наша проблема и угроза нашей будущности!

Нравственная деградация приближается к пиковой точке — точке невозврата, после которой социальная катастрофа станет закономерной и неизбежной.

III

Вопрошание об истине, поиск истины создают в человеке человека. Но что есть истина? Этого страшного, заоблачно высокого слова люди избегают и даже боятся. Оно им кажется заумным, непонятным и бесполезным для жизни. Но «истина — это то, что есть на самом деле» (такое определение дал профессор богословия А. И. Осипов). Не то, что кажется, а то, что есть! Оказывается, увидеть мир и вещи такими, как они есть, не так уж просто, и наше представление об истине вовсе не тождественно истине. Мы давно потеряли себя среди своих мнимостей и чужих хитростей. Таковы и наши представления о правильном и нравственном...

Примером распространённых понятийных ошибок может служить шутка, которую я очень люблю и часто повторяю: «Эгоист — это тот, кто любит себя больше, чем меня». Изумительная фраза! Ирония её в том, что субъект такого высказывания видит точкой отсчёта лишь себя, и потому не замечает, что сам является куда большим эгоистом, чем тот, о ком говорит. Более того — тот, другой, как мы понимаем, вовсе не эгоист, а обычный человек, который просто не позволяет поработить себя, завладеть собой как предметом. О, как часто мы обрушиваем свой «праведный гнев» на тех, кто не позволяет сесть себе на голову. И, по большому счёту, все наши добродетели похожи на эту борьбу корысти против эгоизма — в другом, но не в себе. Такова болезнь нашей заблудшей совести.

«Люди носят камни в громадных мешках за спиною, а думают, что несут тяжкий крест» (Т. Бобровских, омилийка и психолог из Канады)...

Ещё один пример привычного нам «нравственного» поведения. Ехала я как-то в полупустой маршрутке по нашему небольшому городку. На одной из остановок в автобус зашёл старик — красивый, благородный, скромный и очень немощный (обращаю на это внимание потому, что нынче встречаются и наглые, исполненные здоровья старики-хамы, с которыми иметь дело врагу не пожелаешь). Денег на билет у него не было, а проехать ему надо было немного — остановки три, кажется. Пройти пешком такое расстояние ему было не под силу — он еле переставлял ноги. Больно было смотреть на его униженное положение, на смиренное и унылое лицо его — видно, не впервой приходилось ему терпеть поношение. Он скромно тихим голосом попросил разрешения проехать бесплатно — ему очень надо. Услышав категоричный и грубый отказ, старик молча развернулся и собрался выходить. Помню, внутри у меня всё сжалось от досады. Понятное дело, я заплатила за него. И вот о чём подумалось тогда: неужели право кондуктора не пустить этого старца без оплаты важнее человеческого сочувствия к нему? Неужели кондуктор убил в кондукторе человека? (Или не родился ещё человек в человеке-кондукторе?) Ведь автобус шёл полупустым. Никакого материального ущерба милосердие не принесло бы. И всё-таки не нашлось места для милосердия. Если же это просто следование должностной инструкции, то возникает вопрос: неужели должностное лицо перестаёт быть человеком?

Ещё одна история. Весьма деликатная, но я всё-таки расскажу её — уж очень она показательная. Случилась она с одной моей приятельницей, бывшей тогда в положении. Незадолго до отправки поезда ей приспичило в туалет. Она поспешила, отдав свою сумочку мужу. Деньги, естественно, остались в сумочке. И вот она звонит ему по мобильному, договаривается, что он сейчас поднесёт деньги, и бежит быстренько в туалет, объясняя вахтёрше, что ждать она не может и что заплатит после, когда муж подойдёт.

Но вахтёрша, вспомнив о своём величии и праве НЕ ПУЩАТЬ! без оплаты, заревела диким зверем, не желая уступить и пяди своей, пардон, туалетной территории. Девушке пришлось брать туалет штурмом, ибо у неё не было иного выхода.

Сейчас её малышу уже около трёх лет, но мы до сих пор вспоминаем эту ситуацию как эталон обмельчания человека. «Синдром туалетного работника» — так мы теперь говорим о маленьких людях, наделённых очень маленькой властью и не пропускающих случая явить себя во власти.

Это же так приятно — имея власть над другим человеком, пусть даже самую маленькую, ограничить его свободу, унизить, отказать, запретить... А ведь власть в равной степени даёт и другое право — быть человеком: добрым и великодушным. Странно, что ситуацией явить милость и человечность люди не спешат воспользоваться. А ведь быть великодушным куда приятнее. И, главное, — красивее.

К чему я всё это? Да к тому, что «не всё то золото, что блестит», не всё то добро, что выдаёт себя за такое, и не всё то норма, что нормой кажется. А ещё — к тому, что существуют вещи абсолютные и относительные: таков порядок вещей. Те и другие хороши на своём месте. Беда, когда относительное занимает в нашем сознании место абсолютного и всецело подчиняет себе человека. Такой человек приобретает «синдром туалетного работника», ратующего за свою маленькую правду как за абсолютную истину и пренебрегающего при этом истиной.

Кто-то скажет: «Всё не так уж плохо и страшно». И я соглашусь: да, всё это можно пережить. И настоящих злодеев, действительно, не так уж много. В большинстве своём люди представляют собой серую массу — не хорошую и не плохую. Но когда рядом с ними появляется настоящий злодей — личность, они всегда играют на его стороне. Так было не раз в истории.

Именно руками таких «не плохих — не хороших» совершается большинство преступлений, особенно в годы испытаний. Почему? А потому что они всегда подчиняются чужой воле и силе, потому что они легко внушаемы и влияемы. Они всегда готовы слепо поверить и подчиниться любому манипулятору, потому что не умеют стоять в себе, в истине, в добре, потому что не научились различать добро и зло, ибо не развили свою личность ни в добре, ни во зле. Бродский называл таких людей «жертвами истории» (в противовес «участникам истории»): то есть, не теми, кого убили, а теми, кто соучаствовал во зле как в некоей необходимости. Именно такие «жертвы истории» распинали Христа, кричали: «Распни его, распни!», а распятый ими Христос (воплощение истины о человеке), «участник истории и метаистории» молился о них Богу: «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят!»

Если для человека важно не оказаться в числе распинателей Истины, ему придётся хорошенько подумать обо всём написанном в этой статье, ему придётся озадачиться вопросом познания истины о себе и обнаружения Истины в себе. Такой человек, рано или поздно, непременно окажется перед выбором принять Христа или предать Его, и, зачастую, предать на поругание.

Если же человеку всё равно быть, пользуясь терминологией Бродского, «жертвой истории» или «участником истории», если ему всё равно зло он творит (пусть даже не ведая) или добро, то я позволю себе усомниться в том, что передо мной действительно человек. Это будет, скорее, обещание человека, полуфабрикат.

Человек — не набор функций, не машина. Он — личность, должен быть личностью, чтобы в полном сознании выбирать свой путь и нести бремя ответственности за этот выбор. Чтобы и страдая (а жизнь всегда полна страдания для живого человека: чувствующего и мыслящего), и сострадая, познавать силу Божию и немощь человеческую, а также силу и красоту человека, познавшего и обретшего Бога.

Слышу голос из толпы: «А разве церковь ваша не является социальным институтом? Разве христианская идеология не является всего лишь социальным крючком, о которых шла речь раньше?». Отчасти — является. Именно поэтому многие мудрые церковные деятели так много говорят о недопустимости сведения христианства к идеологии, недопустимости превращения его в идеологию.

Спасает человека не христианство, а Христос. Личный разговор Христа Спасителя обращён к человеку, к личности, а вовсе не к массам и толпам (с ними говорят лозунгами, внедряя в сознание мыслештампы). Он приглашает проснуться и последовать за Ним «спящую красавицу» — душу человека. Кто отзовётся, кто услышит сердцем призыв Спасителя, кто отождествит Себя с тем идеалом, следовать которому предлагает Христос, тот спасён будет: от мнимого существования и пустоты, от мерзости запустения и заблуждений, от зависимостей, пошлости и ... одиночества.

Следуя за Христом, человек взращивает свою подлинную личность, формирует собственный ценностный хребет, обретает способность самостояния. На идеологическом крючке, наоборот, развивается «антиличность», псевдоличность — оболочка, задача которой функционировать в заданном режиме, не более.

«Но человек — существо социальное, — скажет голос из толпы, — а вы призываете к индивидуализму». Нет, так только кажется на первый взгляд. На самом деле подлинную свою социальность человек как раз и обретает во Христе: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как я возлюбил Baс, так и вы да любите друг друга; по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:34—35).

Обычная, привычная нам, социальность с её социальными крючками — лишь полуфабрикат, недосоциальность, в которой царствует не любовь друг ко другу, а необходимость, спаянная воедино с нашим корыстным интересом, эгоизмом и самолюбием. Лишь во Христе люди становятся настолько родными, близкими друг другу, как клеточки единого организма. Вне Христа человек обречён всё время соскакивать в самость, в гордость, в тщеславие, являемые и в делах, и в общении с ближними.

Правда, и во Христе мы подолгу шатаемся. Путь становления богочеловеческой личности — это тоже процесс. Стать не номинально, а реально братом и другом Христовым не так уж просто. Это происходит не вмиг, не сразу, а постепенно. Пока любишь Его «всем сердцем и всем помышлением своим» — пока и светел, как только отдал предпочтение чему-то другому, меньшему, так опять омрачился. Устоять в этой любви, в верности Спасителю — суть спасения. Но, главное, начать двигаться в правильном направлении — к Богу и к себе настоящему, чтобы в конце пути иметь шанс действительно стать собой — вполне человеком, сотворённым по образу и подобию Бога.

И знаете, в чём кардинальное отличие такого развития и роста? В том, что оно осуществляется вовсе не для того, чтобы стать «круче» кого-то, добиться большего, чем кто-то, или получить больше каких-то благ. Нет! Во Христе человек растёт и развивается исключительно для того, чтобы обрести своё подлинное бытие, чтобы стать воистину человеком, чтобы быть, а не казаться.

^* Имеется в виду роман «1984»

koppel.pro

Пусть говорят про Оксану Макар. «Восьмого марта» (19.03.2012)