Ангел

Долго не хотел печатать, зная, что обычно такого рода рассказы, вызывают сомнения, подозревая тривиальность и выдумку. Но решился, потому что это быль, её я слышал от одной из сестёр, рассказавшей мне эту историю. Имена изменены, художественно оформил рассказ ваш покорный слуга.

Врач, близко наклоняясь к бумаге, что- то долго и быстро писал. Анна молчала и ждала, когда он закончит писать. Не поднимая глаз от бумаги, врач будничным голосом сказал: «У вас, девушка, опухоль».
Анна почему-то улыбаясь, спросила у него:
— Что же мне теперь делать, доктор?
Врач ответил не сразу. Он дописал, поправил сползшие очки на переносицу, подвинул исписанный неопрятным почерком лист Анне и, посмотрев ей в глаза, устало сказал:
— Вот вам направление. Надо будет отщипнуть от опухоли кусочек и исследовать его в лаборатории. Частенько бывает, что опухоль оказывается просто бесполезным куском мяса, так что шансы всегда есть.

Анна вышла от врача, продолжая улыбаться — улыбка, будто приклеилась к ней. С этой глуповато-страдальческой улыбкой она шла по коридору больницы, ехала в переполненном автобусе и только уже дома, умывшись, она, глянув в зеркало, прогнала с лица эту бессмысленную улыбку и стала, наконец, осознавать, всю серьёзность дела.
Она легла на диван, закрыла глаза и в голову ей полезли страшные мысли. С глазами полными слёз, она представляла себя умирающей истощенной и обессилившей, ей было жалко себя, но саму смерть, как физическое исчезновение себя из жизненного пространства, она не могла представить, как не напрягалась. Она мысленно видела себя в гробу, видела людей провожающих её в последний путь, представляла, как заколоченный гроб опускают в могилу и начинают закидывать землей, но поверить, что её уже не будет, не могла.

Потом она стала думать, что всё может уладиться, как сказал врач, ободрилась, почувствовала голод, разогрела борщ и поела с аппетитом; хотела позвонить сестре, но передумала, решив не расстраивать сестру, которая всего несколько дней назад выписалась из больницы после тяжёлой операции. Помаявшись, походив по квартире, она прилегла и задремала.

У Анны детей не было. Замужем ей тоже не пришлось побывать. Был мужчина, с которым она прожила семь лет в гражданском браке. Юной девушкой она пришла работать в институт, влюбилась в импозантного кандидата наук. Мужчина был разведён, говорил, что в полной мере вкусил все радости семейной жизни со своей бывшей женой, а на робкие и редкие намёки Анны о браке отвечал всегда одинаково и резковато: дескать, это совсем не обязательно, ведь им и так хорошо. Детей он категорически не хотел заводить, и Анна три раза делала аборты.
Когда развалился Союз и институт, в котором они работали, её Игорь занялся бизнесом, и их связь стала быстро раскалываться. Игорь пустился во все тяжкие. В итоге, очередная длинноногая пассия окольцевала его.

Этот разрыв был для Анны тяжёлым испытанием. Она страдала безмерно. Была попытка суицида. Спасла её любимая сестра. Почти год после ухода Игоря она жила в семье Марии, где о ней заботились и оберегали.

Потом был ещё один мужчина. Борис Оттович был намного старше Анны. Тихий и обстоятельный, он оберегал Анну, говорил, что любит её. Он очень хотел ребёнка, и Анна хотела, хотя и не могла себе сказать, что любит Бориса Оттовича, но у них никак не получалось. Обследование в клинике показало, что детей у Анны уже не будет. Тем не менее, Борис Оттович, у которого приспел отъезд в Германию на ПМЖ, молил её уехать с ним, говорил, что они возьмут приёмного ребёнка, что он любит Анну. Анна не поехала с ним. Она представить себе не могла жизни вдалеке от своей сестры. Борис Оттович долго писал ей письма, присылал деньги и посылки. Совсем недавно она получила от него очередное письмо, в котором он опять просил её приехать.

В одиннадцать ночи позвонила Мария. Она всегда звонила ночью, что бы пожелать сестре спокойной ночи, поболтать о том, о сём. Анна начала разговор с сестрой браво, но в середине беседы разрыдалась и всё рассказала сестре.

Через полчаса Мария была у сестры. Плакали вместе долго. Мария всё ободряла сестру, ухватившись за слова врача о том, что шанс всегда есть. Она повторяла это бесконечно, всё говорила и говорила, что шансы есть, говорила это с такой уверенностью, что Анна, в конце концов, успокоилась. Мария хотела остаться спать у сестры, но Анна убедила её ехать домой. Они договорились, что завтра вместе поедут в онкологический центр, а после обязательно сходят в храм.

Сёстры хотя и были крещёнными и в их квартирах были иконы, жизнь прожили светскую, вернее советскую. Ходили в школу, потом в институт, были комсомолками, работали, праздновали советские праздники, ездили на «картошку» и «свеклу»; отдавая дань национальным традициям, праздновали Рождество и Пасху, не особенно вдаваясь в суть этих великих событий для истинно верующих. Молитв они не знали, о церковной жизни имели смутное представление, никогда не постились, и не исповедовались. Заходили иногда в храмы по случаю, ставили свечки, писали записочки. И откуда им было знать о Евхаристии, Соборовании, Литургии? Родители работали на советских заводах, отец был партийным. Дедушка с бабушкой умерли рано, оставив после себя старинные иконы, перешедшие к ним от их родителей и потрёпанную Библию на старославянском языке, которую они держали в книжном шкафу рядом с книгами Маяковского и Фадеева.

Анна выпила перед сном сорок капель валокордина и очень быстро заснула. Под утро её приснился страшный сон. За ней гнались двое чернобородых мужчин в чёрном со злобными лицами и с большими ножами в руках. Она в ужасе убегала от них какими- то дворами, падала, перелазила через заборы, ползла в каких- то чёрных трубах. Страх гнал ее, были моменты, когда мужчины почти догоняли её, но она каждый раз уходила от них.
Анна остро чувствовала себя обречённой на смерть жертвой, которую двое непреклонных и жадных охотников гнали в уверенности, что победа, несомненно, будет за ними. В этом страшном марафоне незримо присутствовал нарастающий ужас перед неотвратимостью грядущей расправы, но и жадное желание жить было огромно и подстёгивало Анну на борьбу.

Анна пронеслась редким пролеском и стала углубляться в хвойный лес, который становился всё гуще и гуще. Ветки били её по лицу, она лавировала между крепких стволов сосен и елей, а преследователи, будто привязанные к ней, не отставали от неё. Временами они были так близко, что Анна слышала их горячее дыхание.

Неожиданно он почувствовала прилив сил, дышать стало легко, тяжесть в ногах исчезла; она стала заметно отрываться от своих преследователей, побежала легко и уверенно, будто не было долгого и страшного марафона. Оглядываясь на ходу, она заметила, что охотники отстают от неё. Лица их были злы и удрученны. Стало темнеть, но она не сбавила темпа бега, а даже прибавила его.

Вдалеке между деревьев мелькнул какой- то огонёк, потом свечение стало ярче. Оглянувшись, Анна увидела, что фигуры преследователей стали какими- то размытыми, неясными.

Анна выбежала на большую поляну и остановилась, как вкопанная. Посреди поляны сплошь усеянной яркими цветами на большом камне стоял на коленях и молился старец с белоснежными волосами и бородой, он был в белом балахоне, перепоясанном верёвкой, на груди его висело распятие. От волос старца исходило сияние, свет которого освещал всю поляну. Старец низко склонялся к камню головой, крестясь чинно и неторопливо. Рядом с камнем мирно лежали на траве медведь, волк и молоденький оленёнок.

Анну опять одолел страх, было уже отпустивший её после того, как она поняла, что охотникам не достичь её. Она задрожала, хотела бежать, но ноги будто вросли в землю.
Тем временем старец, перекрестившись, встал с камня. Он посмотрел на Анну долгим изучающим взглядом и пошёл к ней. Звери только подняли головы, провожая взглядами старца, и остались лежать у камня.

Анна ощутила вдруг радость и пошла навстречу к старцу. Когда они сблизились, старец перекрестил её и сказал мягким голосом:
— Хорошие вам имена с сестрой дали родители. Святым Иокиму и его жене Анне даровал Господь Дщерь Святейшую из Святейших Пречистую Марию, Матерь Божью. Что ж ты, радость моя, всю жизнь ходила вратами широкими? Ангел хранитель твой, весь в трудах беспрестанных, сокровище моё, устал Светлый спасать тебя, а его пожалеть, доченька, да восславить тебе надобно было. Что, заблудилась ты, доченька?

Анна не нашлась, что ответить старцу, да он и сам видимо знал, что нет ответа у Анны. Благообразное лицо его было серьёзно. Он продолжил говорить:
— Крещённая, а ходишь без креста… нехорошо это, без креста крещённой ходить. Иди домой и молись. По вере и воздастся тебе, как воздалось жене ханаанской во время оно. Как всякой болезни есть врачевание, так и всякому греху есть покаяние.
Анна упала на колени перед старцем.
« Я боюсь, дедушка!— проговорила она сквозь слёзы.— Там меня поджидают охотники. А сил у меня больше нет. Они одолеют меня теперь.

— Не бойся, не тронет тебя враг,— ответил старец и положил руки на голову Анны.
Анна почувствовала, как вливается в неё успокоение. Она встала, с умилением поцеловала руки старца; старец перекрестил её: прошептав тихо: «Иди с Богом».
Звери встали и подошли к Анне. Она смело погладила медведя, и, улыбнувшись старцу пошла. Медведь и волк стали по бокам от Анны, олень грациозно пошёл впереди эскорта. Она оглянулась. Старец опять стоял на коленях на камне и молился.

Враги поджидали её. Они сопровождали Анну чуть поодаль; лица их были мертвенно бледны, изо рта сочилась пена. Подойти ближе они не могли: медведь с волком рычанием устрашали их и отгоняли. Они настырно продолжали идти рядом и только у подъезда дома пропали куда- то. Исчезли и защитники Анны. Анна вошла в подъезд и… проснулась.

Долго она лежала под впечатлением этого необычного сна, рассказала о сне Марии. Мария неожиданно обрадовалась, сказав, что сон этот очень хороший, что у Анны есть какие- то добрые защитники. Мария не сказала сестре, что всю эту ночь она, стоя на коленях молилась. Молитв она не знала и повторяла бесконечно со слезами на глазах: «Святая Богородица, спаси мою сестру Анну».

После того, как Анна сдала анализы в онкоцентре сёстры поехали в храм. Погода была отличная. Отцветала сирень. Деревья стояли омытые коротким и быстрым дождём, а в небе вдруг засветился разноцветный мостик радуги.

В храме народа было немного. Мария заказала сорокоуст за здравие сестры. Они обошли весь храм. Ставили свечи перед иконами. В одном месте Анна остановилась и замерла. Мария с недоумением смотрела на сестру, застывшую, побледневшую. Анна, широко раскрыв глаза, изумлённо смотрела на икону, на которой был изображён Серафим Саровский, молящийся на камне.

Мария тихо тронула сестру за локоть:
— С тобой всё в порядке, Аннушка?
Анна не отрывая глаз от иконы, срывающимся голосом ответила:
— Это он!
— Кто?— удивлённо спросила Мария.
— Это он! Тот дедушка из моего сна! Тот, что говорил со мной и спас меня!
Чистый звонкий детский голосок за спинами сёстёр произнёс: «Это преподобный Серафиме Саровский»

Сёстры разом обернулись. За ними стоял мальчик лет десяти- одиннадцати с удивительными большими голубыми глазами и пушистыми ресницами. Светлые его вьющиеся волосы спускались до плеч, лицо было очень белое с нежнейшей, как у младенца кожей. Одет он был во всё новое. На нём был новенький белый, будто только из примерочной костюм, белоснежная рубашечка. На ногах были светло-серые туфельки.
«Как куколка,— залюбовавшись мальчиком, подумала Анна.— Нет, не кукла, а ангелочек прям таки!»

— Отче Серафиме с самой Богородицей говорил, знаете?— спросил мальчик.
— Нет,— в один голос ответили сёстры.
— Мальчик пригладил рукой волосы и сказал:
— Злые разбойники хотели его убить, … Царица Небесная явилась к нему со святыми Петром и Иоанном, коснулась его головы и спасла его. Она ещё к нему приходила. Он и умер перед иконой Пречистой, стоя на коленях в молитве. Сподобился он особых благодатных даров прозорливости и чудотворения.

Мальчик подошел к иконе, поцеловал её край, и продолжил: « На этом вот камне преподобный молился тысячу дней. Икона эта чудесная, люди идут и идут к ней. А вы не были в Дивеево? Там мощи его нетленные. Вам обязательно нужно побывать там и просить о своей нужде, он непременно поможет.

Анне вдруг показалось, что этого мальчика, говорящего с ними, видят только они и Марией. Вид его был удивителен и притягателен, а меж тем, люди, ходящие по храму, не обращали ни какого внимания на это чудесное создание, будто его вовсе не было в храме.

— Пойдёмте,— сказал мальчик и взял Анну за руку, которая послушно пошла за ним. Мария изумлённо пошла за ними. Мальчик провёл их по храму, останавливаясь у икон, он обстоятельно рассказывал о святых, которые были изображены, рассказывал, как нужно молиться.
— Ты с кем здесь?— спросила, наконец, Мария у мальчика.
— Мальчик посмотрел на Марию быстрым взглядом, сказал:
— Поезжайте в Дивеево.
Он отпустил руку Анны и ничего не сказав, зашел за колонну. Сёстры подождали, потом заглянули за колону, изумлённо переглянулись — мальчика нигде не было! Анна не выдержав, спросила у женщины в свечной лавке « А что это за мальчик, который только что с нами говорил?»
Женщина удивилась: «Какой мальчик? Не было ни какого здесь мальчика»
Сёстры вышли на улицу. Они проходили у кассы Паломнического экскурсионного бюро. На стекле висел лист бумаги с надписью: «Имеется два билета до Дивеева». Анна глянула пронзительно на Марию, в глазах её были слёзы. Мария купила два этих билета. Весь следующий день они провели в Дивеево. Были в Свято- Троицком Серафимо - Дивеевском монастыре, в Троицком Соборе, и попали на соборование, приняли Таинство Елеосвящения, приложились к мощам преподобного Серафима Саровского, молились.

***

Опухоль оказалась доброкачественной. Анна устроилась работать свечницей в небольшой храм на окраине города. Муж Марии окрестился вскоре после этих событий. Мария и её муж прихожане храма, в котором работает Анна. Неисповедимы пути Господни!