В трудах русских философов Серебряного века и эмиграции, как правило, русская литература призвана что-либо подтвердить или опровергнуть, она стала материалом для осмысления бытия. В меньшей степени это касается литературы советской; эмигрантская оказалась на периферии интересов большинства интеллектуалов (яркое исключение — труды И. А. Ильина). Общий вопрос в понимании художественного творчества — о его свободе.
Литература занимает существенное место в суждениях Б. П. Вышеславцева (1877–1954), юриста по образованию, профессора юридического факультета Московского университета, по своей сути философа религиозной направленности. Как сформулировал С. Маковский, из сочинений В. Соловьёва «стала вырастать целая философская школа, отмеченная очень русским тяготением к богословию (Флоренский, С. Трубецкой, Карсавин, С. Булгаков, Франк, Бердяев, Вышеславцев и др.)»1. Вышеславцев оказался в эпицентре гуманитарной жизни России 1910-х гг.: участник «вторников» Н. Бердяева, обсуждений в религиозно-философском обществе памяти В. Соловьёва, в Обществе свободной эстетики, в московском отделении Вольной философской Ассоциации; во время революции был в числе философов и литераторов (среди них Вяч. Иванов, Н. Бердяев, Г. Чулков), группировавшихся вокруг московского журнала «Народоправство»; выступал в московской Академии духовной культуры.
