С того самого момента, когда Россия схватилась не на жизнь, а на смерть с боевиками ИГИЛ, мы ждали, что и у нас случится нечто в духе их рекламных клипов. Нечто из ряда вон выходящее, не согласующееся с понятием о человеческой нормальности.
Жуткая действительность все равно сумела удивить. Полчаса у станции метро «Октябрьское поле» разгуливала женщина в черном. С криками: «Аллах акбар! Я вас всех ненавижу! Я сейчас взорвусь!» она размахивала отрезанной головой несчастного маленького ребенка. Ужаса только прибавилось, когда выяснилось, что перед нами не террористка в строгом смысле слова, а узбекская няня, принятая небогатой русской семьей к больной девочке. Убийца списывает преступление на расстройство из-за измены мужа, но можно ли ей верить?
Бытовая версия о тяжелом психозе, возникшем у нелегальной мигрантки Бобокуловой, пока остается основной, однако черные одежды, типичные для исламистов выкрики, чудовищный антураж, который в последние полвека встречается почти исключительно на Ближнем Востоке — все это нуждается в объяснении. Возможно, людоедская символика вылезла из подсознания свихнувшейся женщины как своеобразный язык ненависти — как если бы маньяк в Европе разрисовал себя свастиками. И тогда неизвестно, сколько еще слетевших с катушек при тех или иных обстоятельствах мигрантов вдруг поступят схожим образом...
Но ситуация может быть и гораздо страшнее. Уже появилась информация, что в Узбекистане за участие в салафитском мятеже осужден некий Бобокулов. Он из той же Кашкадарьинской области. Родственник? Вполне вероятно. Есть сведения и о том, что у самой будущей няни-убийцы на родине имелись проблемы с законом: не исключено, именно от них она скрывалась в России.
Значит ли это, что мы имеем дело с представительницей салафитской среды, той самой, породившей ИГИЛ? В Узбекистане этих людей либо репрессируют, либо выдавливают в РФ, и вот уже наши мечети лопаются от радикальных имамов, распространителей агрессивной литературы и одурманенных ими воинов халифата.
Коктейль фанатизма в соединении с личными проблемами и безумием Гюльчехры Бобокуловой, плещется в головах у сотен, тысяч, а то и десятков тысяч мигрантов. А на просторах Российской Федерации их миллионы. Большинство, как и няня-убийца, пересекли границу и потерялись, так что мы не знаем о них ничего: где они, что думают, чем живут.
По всей стране разложены мины с часовым механизмом, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. Анонимные армии мигрантов, зачастую вообще не работающих, либо занятых по два-три часа в день, обитают бок о бок в превращенных в бараки квартирах и подвалах. У них достаточно свободного времени и невежества, чтобы впитать яд исламистской пропаганды. Многие замечают: если раньше составлявшие дешевую трудовую армию молодые люди вечерами просто кучками дефилировали по российским городам, лузгая семечки, то сейчас они ходят с наушниками, откуда льется отнюдь не музыка, а непонятный настойчивый говор.
Как-то мне пришлось послушать такую проповедь, только на русском. Она была проникнута ненавистью к тем, среди кого мигранты живут — кяфирам, гяурам, в общем, неверным. Мусульмане — это сыны света, все остальные — тьма. У «темных» есть дома, машины богатства, у «светлых» нет ничего. Кроме взаимопомощи и способности сражаться друг за друга.
Именно такие проповеди некогда сплачивали воинства первых мусульман, когда они завоевали Персию, половину Византии, Среднюю Азию, Африку и даже Испанию, создавая Халифат. И салафитские проповедники верят, что удастся дважды войти в одну реку и снова покорить полмира. Этой безумной мечте Россия противостоит на дальних рубежах, но я не вижу у наших чиновников и толики понимания того, что огонь может вспыхнуть здесь — в наших домах, на улицах, у станций метро. Нет ни малейшего признака, что они готовы всерьез менять миграционную политику.
Между тем введение визового режима со странами Средней Азии однозначно снизило бы уровень угрозы. Хорошо, без халатности работающий консульский отдел, несомненно, выяснил бы о Бобокуловой все то, что без труда раскопали за полдня газетчики. И визы бы она не получила. А значит, и маленькая Настя осталась бы жива. Элементарная, формальная и не затратная мера...
Увы, наши бюрократы, похоже, с этим не согласны. Некоторые районы и станции метро в утренние и вечерние часы превращаются в восточный базар. Мы можем сражаться с террористами у Пальмиры и Алеппо, бомбить их лагеря, не подпуская к нашим границам. Тем самым прикроемся от вооруженных и боеспособных бандитов. Но как уберечься от последствий политики открытых дверей, впустившей к нам миллионы каменщиков и дворников, нянь и официанток, которые являются братьями, сестрами, женами, племянницами тех же террористов? А главное, зачастую их единомышленниками. Не мной замечено, что сложившаяся у нас мигрантская экономика функционирует, по сути, по рабовладельческому принципу. А еще древние предупреждали: сколько рабов, столько врагов.
При этом проповедники толерантности еще и смеют обвинять нас самих во враждебности приезжих. Всего за несколько часов после убийства Насти набралось немало негодяев, заявивших о «тяжелых условиях, толкающих на преступление». О том, что «ребенок мог сам довести няню». В нашей стране, за наши деньги в смертельной опасности оказываются наши дети — и вину за это смеют возлагать на нас же...
