<...> Возвращеается не тот, кто ушел...
Никогда и никуда нельзя вернуться...
Дело Одиссея... приобщить как можно больше людей к главному смыслу жизни:к странствию и познанию мира.
Очень трудно ответить на вопрос, в чем же это удивительное русское предназначение...нету здесь никакого смысла, нет никакого конца у этого движения, оно само себе цель. Все другие страны живут со смыслом... Чичиков мог бы понять одно: во всей этой великолепной стихии подлости, низости, красоты нет никакого смысла. Более того, может быть Россия для того и существует,чтобы гасить чужие смыслы, чтобы попытаться загубить коммунизм, который иначе погубит мир, чтобы не пропустить никуда фашизм, в том числе и свой собственный. Это то огромной пространство, в котором все утонет и ничто никуда не пройдет. И это тоже функция. Это тоже миссиия. Потому что жизнь, в которой нет смысла, она может быть невыносима внутри, но прекрасна со стороны.
..может быть Гоголь и придумал этот финал, и он его отвратил. Может быть поэтому Гоголь решил не писать его, а подождать пока в России что-либо изменится. Но, как показала история, в России скорее все Гоголи вымрут, чем что-либо переменится в этой реальности.
...советским школьникам казалось, что есть движение, что есть идея просвящения, что история вообще имеет какой-то вектор. А когда советская история закончилась, оказалось, что есть только странствие по бесконечной равнине...
мне кажется, что хороший роман закончить вообще невозможно. Он начинает копировать жизнь, сливаться с жизнью. А жизнь не имеет ни начала ни конца.
«Юмор — это след, который оставляет человек, доползсший до пропасти и заглянувший в неё. Вот он ползет обратно, а след, оставляемый им, и есть юмор».
Главной чертой советского человека была направленность. Он знал, что он живет куда-то... История для него была процессом: она имела начало и конец. Сегодняшний человек живет в дохристианском мире, в допросвященческом мире, он барахтается в болоте и полагает, что это самоцель, что чем вкуснее он поест, тем будет лучше, чем он больше совокупится, тем будет лучше, здоровее. Он не понимает, что будет завтра. А поскольку он чувствует, что какое-то «завтра» должно быть, у него в душе зыбкое болото, постоянный страх. Он все время ждет, что придет ревизор. Советский человек гораздо интереснее. Мера системы свободы каждой системы определяется мерой ее сложности. Советская системя сложная. В ней на разных этажах сосуществуют Пикуль и Тарковский, есть Юлиан Семенов и Высоцкий, хотя они дружат, массовая литература и элитарное кино, театр на Таганке, Стругацкие и в это же время Кабачок 13 стульев. Современный человек живет в Кабачке 13 стульев и полагает, что это Стругацкие или Тарковский.
...все зависит от школьника. Если он задаст интересный вопрос или выведет учителя на интересное обсуждение...А если он сидит под партой и в гаджет тычет, то, конечно, ждать нечего...
Самое точное описание Эроса — это Вий.
Пошлое время интересуется простыми вещами.
Для меня под вопросом те лирические поэты, что спокойно смотрят на гадости. Для меня в этом есть что-то спорное.
Самое страшное для писателя — это отсутствие реальности, которую можно описать. Когда талант еще не исчерпан, а талант уже исчерпан. Тогда талант начинает со страшной силой пожирать себя, уничтожать себя... Это много раз в России бывало. Маяковский пожалуйста...
Почему русские писатели и художники лучше всего пишут, когда живут за границей? — Во-первых, большое видится на расстоянии, а во-вторых, пресс, который давит на человека в России, очень часто отшибает ему, отдавливает у него чувствительность, мозги. Пресс страха, пресс отвращения, пресс злобы... Просто воздух там немного другой за границей. А представить Россию там не так сложно. И тоже есть места, похожие на Россию, и люди есть похожие на русских, и русских очень много. В общем, не обязательно жить в России, чтобы писать. Наоборот, здесь лучше набираться впечатлений, а описывать их лучше где-нибудь еще.
Гоголь писал хорошо, когда был здоров. А здоров был только в дороге. Быстро заболевал, когда жил оседло. Может быть это урок нам всем: нам надо больше странствовать, меньше обрастать занятиями и вещами.
Как правильно говорил Гумилев: «Аня, как только я начну пасти (учить жить) народ, застрели меня во сне».
...Хома Брут, самый непроявленный персонаж, человек, который в известном смысле святее церкви. Когда в церкви появилась всякая нечисть, а это очень актуально, он обвел себя кругом и, по крайней мере, две ночи выстоял.<...>
«Мёртвые души». В поисках второго тома. Открытый урок с Дмитрием Быковым
Гоголь. В поисках второго тома, лектор Дмитрий Быков
