Увидела Зависть, что, у подруги дом больше, и в доме богаче и превратилось в Злость. Злилась Злость и день и ночь, спокойствия себе не давало, пока не превратилось в Месть. Вспыхнуло у Мести все нутро, и одна искорка попала на дом подруги. Загорелся дом ярким пламенем. А когда пожарные дом тушили, затушили и Месть, и Злость, а Зависть сразу превратилась в Сочувствие. И стало ей так легко на душе, и даже немного жалко свою подружку.
В городе было очень пыльно и душно, и Комарик полетел на цветущий луг. Как там было хорошо! В воздухе над бескрайним морем цветов весело порхали пестрые бабочки, жужжали пчелки, гудели мохнатые шмели. Ласковые ромашки, качаясь на ветру, подмигивали своими желтыми глазками с белыми ресничками, лиловые колокольчики тихонько наигрывали свои чудесные мелодии, пушистые одуванчики отпускали в небо белые парашютики, нежно-голубые незабудки вспоминали о чем-то забытом, а розовый клевер предлагал всем попробовать сладкий нектар, которым были наполнены его лепестки-трубочки.
На цветке ромашки Комарик увидел красивую бабочку и решил с нею познакомиться. Он сел рядышком и пропищал:
- Здравствуйте! Не правда ли – замечательная сегодня погода!
Николай Семёнович Лесков (1831—1895) в одном из писем открыто выразил свою независимую писательскую позицию: «я верую так, как говорю, и этой верою жив я и крепок во всех утеснениях. Из этого я не уступлю никому и ничего — и лгать не стану, и дурное назову дурным кому угодно». Редактору газеты «Новое время» А. С. Суворину Лесков писал: «Довольно и того, что я остался для знающих меня добропостроенным и честным человеком».
В эпоху «безвременья», когда жить «очень тяжело, и что ни день, то становится ещё тяжелее. „Зверство“ и „дикость“ растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны до ничтожества», Лесков явил новый тип писателя — духовного наставника, носителя «непраздного» учительного слова. Проповеднический пафос, обусловленный стремлением художника донести до ума и сердца читателя слово «Вечной Истины», подкрепляется авторитетом Евангелия, словами Христа: «Говорю же вам, что за всякое слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься» (Мф. 12:36—37).
Есть на земле такое место: поселок Елизарово в Днепропетровской области. Ничем особым вроде бы и не отличается. Кроме того, что уже много лет едут сюда люди из самых разных уголков Украины и России — сельские жители и горожане, священники и архиереи, каждый со своей заботой. Приезжают часто отягченные и обремененные проблемами, а уезжают просветленные и окрыленные. «Как пчелы летят на запах цветов, так люди чувствуют благодать Божию», — сказал однажды митрополит Днепропетровский и Павлоградский Ириней.
Здесь, в Елизарово, сорок семь лет провел в затворе подвижник современности инок Иоанн (Швидун). И уже восемь лет прошло со дня его упокоения. Предчувствуя скорую кончину, он пророчески сказал в одном из своих стихотворений, обращаясь к многочисленным духовным чадам: «Вы — странники на земле, а я уже дома». Но и в Елизарово он тоже по-прежнему дома. Сюда, к месту его захоронения, многие сегодня идут, как когда-то шли к нему, живому.
— Эти ваши человеческие отношения, — сказал мне Аносов, — так сложны, мучительны и загадочны, что иногда является мысль: не одиночество ли — настоящее, пока доступное счастье.
Перед этим мы говорили о нашумевшем в то время деле Макарова, застрелившего из ревности свою жену. Осуждая Макарова, я высказал мнение, что человеческие отношения очень просты и тот, кто понял эту их ясность и простоту, никогда не будет насильником.
Стекает воск к подножию свечи,
Хранит молчание суровый вечер.
Молитва в сердце трепетно стучит:
«Господь с тобой и радость недалече!»
Пусть завтра ты шагнёшь в сырой туман,
В шум городов, заснеженную слякоть...
Лети душой в небесный океан -
Там будет воск слезою сердца плакать.
В один из ясных мартовских дней, когда хотелось улыбаться выбивающейся из земли зеленой травке и весеннему солнышку, Игорь вернулся домой из лицея явно расстроенным. Он сразу прошел в свою комнату, даже не посмотрев на кинувшуюся к нему навстречу маленькую сестричку Катеньку. Сел за письменный стол, включил компьютер.
- Игорь! – позвала мама. – Быстренько собирайся, а то на вечернюю службу опоздаем. Сегодня будут читать покаянный канон Андрея Критского. Великий пост начался…
- Идите без меня, - отозвался Игорь. – У меня что-то голова болит.
- Ты не простудился? Не заболел?
- Да нет же. Просто устал на занятиях, отдохнуть хочу.
Мама не стала настаивать: вместе с Варей и Катенькой они ушли в храм, оставив Игоря одного. А тут как раз вскоре и отец вернулся с работы.
- Игорь! А ты почему не в церкви? – Удивился он.
«Рудин» (1855) — первое произведение романного творчества И.С. Тургенева (1818—1883) в ряду его замечательных романов: «Дворянское гнездо» (1858), «Накануне» (1859), «Отцы и дети» (1861), «Дым» (1867), «Новь» (1877). Тургеневский художественный мир можно определить словами М.Е. Салтыкова-Щедрина: «это начало любви и света, во всякой строке бьющее живым ключом». Лаконичный отзыв длиной в одну строку вместил в себя безграничное: Любовь, Свет, вода жизни — ключевые именования в Новом Завете: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8); «Свет истинный, Который просвещает всякого человека» (Ин. 1:9); «Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берёт воду жизни даром» (Откр. 22:17).
Читатель словно напитывается этой живой водой. После прочтения Тургенева, по отзыву Салтыкова-Щедрина, «легко дышится, легко верится, тепло чувствуется», «ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора».
И время громогласно отзвенело,
И пало в руки,
Так бытие уставшее несмело
Снимало муки.
И руки сильные слегка дрожали,
Устав от боли,
Так, словно прошлые земли печали -
Одни лишь роли…
Любила так, как не могли
Любить и сотни человек,
И перекатывался век
По закоулкам всей земли,
Любила так, как не могли,
Не зная силы этих глаз,
В подменах сердца столько раз.
Больной, забытый, одинокий,
Душой израненный в бою,
Таит в глазах беглец убогий
Суть отражённую свою.
В терзаньях мечется от века,
Дверь сердца в страхе приоткрыть:
Cебя - другого человека
Найти, принять и изменить.
С ДНЕМ ПОЭЗИИ!
К нему снисходит с неба муза,
Как – бы святая благодать.
Святого долга тяжесть груза –
Виденье миру передать!
Иныя нет ему заслуги:
Как лебедь песню свою спеть,
И, среди хлада жизни вьюги,
Смиренно, с песней умереть…
Двор уютный на Горе*,
Малыши в колясках,
Дремлет время на коре
В гусеничной маске.
Засмотрелись этажи
На хмельные споры.
Тихо ветер прибежит,
Ляжет под забором.
Иван Алексеевич Бунин (1870—1953) — первый из русских писателей, удостоенный Нобелевской премии (1933).
В рассказе «Бернар» (1952) — одном из последних — Бунин оставил своего рода художественное завещание. Раздумья автора, дней которого «на земле осталось уже мало», над последними словами французского моряка по имени Бернар, перед смертью твёрдо сказавшего: «Думаю, что я был хороший моряк», — выливаются в оду жизни, прославление целесообразности устроения Божьего мира. Трагизм конечного земного существования преодолевается приближением к сокровенному смыслу бытия, который заключается для человека в том, чтобы всеми силами служить на земле своему призванию, исполнять долг, «возложенный на него Богом». Бунин размышляет: «Бог всякому из нас даёт вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю. Зачем, почему? Мы этого не знаем. Но мы должны знать, что всё в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то высокое Божье намерение, направленное к тому, чтобы всё в этом мире „было хорошо“».
Три года назад были введены новые правила издания православной литературы: все книги, предназначенные для распространения в храмах и церковных лавках, должны пройти рецензирование и получить соответствующий гриф. За это время состоялось 72 заседания коллегии Издательского Совета Русской Православной Церкви, на которых было отрецензировано 8045 книг, из них 510-ти отказано в грифе, а 445 возвращены на доработку.
О том, как это повлияло на развитие православного книгоиздания и какие принципы положены в основу рецензирования, ответственному редактору «Журнала Московской Патриархии» С.В. Чапнину рассказал председатель Издательского Совета митрополит Калужский и Боровский Климент.
— Ваше Высокопреосвященство, как Вы оцениваете ситуацию на рынке православной литературы в 2010-2012 годах? Как можно обозначить основные тенденции и проблемы?
— К моменту реорганизации Издательского Совета в 2009 году рынок православной литературы в целом уже сложился. Большинство представленных на нем издательств начали свою деятельность еще в 1990-е и в начале 2000-х годов. Наиболее крепкие позиции здесь заняли те издательства, которые сумели наладить свои каналы книгораспространения, опирающиеся главным образом на церковную сеть — епархии, монастыри и приходы. Господствующим направлением книгоиздания на протяжении почти 20 лет было удовлетворение спроса сугубо церковного читателя: отсюда большое количество изданий, а если быть более точным — переизданий и репринтов с дореволюционных изданий Священного Писания, творений святых отцов, молитвословов, духовно-аскетической литературы.
Поэзия – незримая волна,
Взмывая ввысь, рождает слов плеяды.
В ней трепет сердца, мысли, чувства, взгляды,
В ней тайна слов души отражена.
Поэзия – изысканная соль,
Тревожит ум и обнажает раны,
Но без любви страшны её изъяны:
Кичлива, ветрена, напыщенна порой.
Поэзия – особый дар Творца,
Её живит и возвышает Вечность.
Небесный свет, тепло, покой, сердечность -
Наполнят хрупкие поющие сердца.
И на семи ветрах стою и плачу,
Слезами расплавляя бытие,
И правда то, что слезы эти значат
Лишь то, что не найти никак свое –
Родное сердцу, вырванное миром,
А мне бы соль собрать иных дорог,
И ввысь врастая, путницею сирой,
Не отравлять глубинное добро.
Великий Пост. Два странника в пути:
Один торопится добраться до вершин,
Другой неспешно силится идти
Чтоб стать мудрей, хотя бы на аршин.
Один уснул, забылся в дольнем сне,
Другому жажда Истины дороже.
Один – голодный, грезит о еде,
Другой во дни поста к себе стал строже.
В середине марта 2013 г. на ярмарке «Книги России» была вручена ежегодная премия, а вернее антипремия «Абзац» за издания, которые не отвечают требованиям современного книгоиздания по части перевода, редактуры и корректуры. Экспертный совет, определяющий «лауреатов», основывается на читательских мнениях, присланных в редакцию газеты «Книжное обозрение». Итак, кто нынче разозлил российского читателя?
«Абзац» вручается в четырех основных номинациях: «Худшая корректура», «Худший перевод», «Худшая редактура» и «Полный абзац» (за полное попрание всех норм книгоиздания) и одной дополнительной: за «особо циничные преступления против российской словесности». В этом году бронзовая конструкция в виде дважды переломленной ручки (буквой «Z» — знак абзаца в редактуре) на скомканном бумажном листе была вручена...
Неся священническую службу в Чехии (мой приход находится в городе Клатовы), поехал я в отпуск в Екатеринбург, место, где родился и вырос.
Город преобразился и расцвел, храмы приобрели более торжественный, нарядный облик. Нельзя было не посетить величественный и дорогой сердцу каждого уральца Храм на Крови, по единодушному желанию народа возведенный в период с 2000 по 2003 год на месте последнего пристанища невинно убиенных большевиками Царственных Мучеников. В подвальной части храма находится колодец, бывший в то время в саду Ипатьевского дома, откуда Мученик Царь Николай с благочестивым семейством черпали воду. При строительстве храма на дне колодца нашли стреляные гильзы и обломки Кузнецовского фарфора. Этот практически закрытый от взора людей, необлагороженный колодец стал мне чем-то дорог.
Поразило меня и другое: в отдельном помещении при храме были выставлены к реализации духовная литература, прекрасная вышивка местной мастерской «Царская семья» и разнообразные по технике исполнения иконы.
