Омилия

Мы стояли посреди поля, на глазах превращающегося в пустыню. Земля, красная то ли от заходящего солнца, то ли от красного ветра, трескалась, но сопротивлялась опустошению и умиранию. Это напряжение электризовало воздух.

«Странно, — подумала я, — ветер на самом деле красный и очень порывистый...»

— Это ярость, — спокойным голосом произнесла Высекательница, слегка покачиваясь на ветру.

Прикрыв глаза ладонью, она всматривалась вдаль, словно желая увидеть там давнего знакомого.

Дела войны нелепы и пусты,
В ее глазах – окопы и могилы.
Ее стараньем взорваны мосты,
Истощены людей скорбящих силы.

Благая цель – изжить войны порок,
Но сбивчив шаг в путях решений сложных…
Господь же нам доносит Свой урок,
Как гнет ее преодолеть возможно:

Где есть Любовь – вражды иссякнет след,
Где ненависть – там кровь страстей бесплодных.
Истоки войн, истоки горьких бед
Берут начало в нашем сердце злобном.

14.12.2009 г.

Утро, снежинки, белые дворики
Саночки, горочки, лёд.
Ангелы в сердце, хмурые дворники,
Радость – метёт и метёт!

Баня, традиция, шуточки, байки,
«Волки» обняли «козлов».
Стены любимые, «пьяная зайка»,
Веник помятых цветов.

Вечер, снегурочка - рыжая чёлка,
Пара искусственных кос.
Люди, витрины, китайские ёлки,
Палка, мешок, дед мороз.

Полночь, куранты, даже затворники
Что-то в молитве шепнут.
Первое, скучно, хмурые дворники
Молча гребут и гребут.
2009

Беседа с иереем Георгием Казанцевым

По словам святых отцов, покаяние – это «второе Крещение». А, как известно, через крещение человек соединяется с Богом и потенциально становится святым. Воистину, возможности искреннего покаяния безграничны. Разбойник, распятый со Христом, покаялся и первым из людей вошел в Рай. С другой стороны, верующий, живущий относительно благочестиво, но не имеющий добродетели покаяния, вряд ли спасется. Ведь без покаяния нет спасения.

Отец Александр Ельчанинов писал: «…Нам, одержимым «дреманием леностным», неискусным в покаянии, необходимо вновь и вновь учиться каяться… недостаточный духовный подъем во время исповеди часто бывает знаком нашего собственного духовного неблагополучия...

Когда войны умолкнут голоса,
И люди, прославляя мир, воспрянут;
Утрат остынет горькая слеза,
И бед народных время сгладит раны.

Когда не будет добрых снов покой
Разрывом бомб, иль вражьей пулей прерван;
На дам прекрасных с ранней сединой
Не лягут скорби ношей непомерной.

Когда поля сражений зарастут, –
Тогда по ним при ясном нежном свете,
Любуясь небом, резво пробегут
Не знавшие поры военной дети…

Но вдруг…
               начнет тихонько угасать
В лихих потомках дней далеких память,
Все реже станут гордо поднимать
В огне боев прославленное знамя;

И новый век, что горя не познал,
Мужам отваги слабо будет предан,
Забыв про тех, кто жизни Божий дар
За Русь отдал, за Веру, за Победу.

«Не в том дело состоит, чтоб не чувствовать скорби, но благодарно оную переносить».
Преподобный Макарий Оптинский

Солнечные дети - это название уже давно и прочно закрепилось за малышами, которые мало чем отличаются от всех остальных детей на планете. Просто они чаще улыбаются, бывают милы и добры, просто окружающие очень тепло отзываются о них, просто у них синдром Дауна.

21 марта отмечался четвертый по счету Международный день человека с синдромом Дауна. Для чего? Не только для того, чтобы помочь этим людям. Очень часто они сами прекрасно о себе заботятся. Скорее, чтобы помочь обществу стать добрее, научиться пониманию и сочувствию. Для того, чтобы ушли страхи и сомнения в отношении таких детей, вызванные, к сожалению, элементарной неосведомленностью, а иногда - равнодушием.

Я — сталь. Холодная. Лица друзей отражаются в поверхности черно—белым. Ничто не проникает внутрь.
За окном мелькают сосны. Значит — Псковщина, Москва далеко. Руль держу жёстко. Я — сталь. Но мне так надоело ею быть.
Говорят, мы родом из детства. Вот и мчусь туда на бешеной скорости — к бескрайним лесам со свечами-соснами. Здесь, у их подножия, лес меняет ковры: черничный, брусничный, грибной…
Я затвердела в сталь. Быть может, у истоков что-то проникнет в меня, не отразится от поверхности, изменит?
Странно, деревня — всё та же. Люди умирали, приезжали новые, а лики домов оставались, а ещё — деревья, что росли и пятьдесят, и семьдесят лет назад. Ветер прошёлся по верхушкам сосен, загудел. Потом опустился вниз, и травы заколыхались волнами.
Снимаю босоножки, иду босиком.
 

           Осень. Белыми конвертами скользят по озеру лебеди. Склонив головы, вглядываются в отражение, как в пожелтевшее фото. Нежно трогают гладь воды клювами, припадают щекой. Прощаются. Крыльями оставляют автограф с признанием в любви. Скоро улетать.

     Ветер несет по парку мелодию романса, покрывая воду строчками ряби, на которой нотами покачиваются птицы.

     Идущая вдоль берега женщина узнает музыку:

"…И лампа не горит, и врут календари.

И если ты давно хотела что-то мне сказать,

То говори…

Любой обманчив звук. Страшнее тишина…"

- Любимый мой… - шепчет она. - Как не хватает тебя!

          …Из Афганистана вернулся живым и невредимым - без единой царапины. И никогда не рассказывал о нем. А ушел из жизни в одно мгновение: будто спустя годы пули и осколки догнали и ужалили в самое сердце. Просто прошептал "мама" и закрыл глаза.

Один удачливый купец отправился по торговым делам в дальнюю страну. Дела его там шли хорошо, и в убытке он не остался. Накупил он драгоценного товара, которым славилась та страна – тканей, богато украшенной посуды, сладостей, снарядил верблюдов и собрался уже отправиться караваном домой. Там его ждали дети и жена, которая скоро уже должна была родить ему ещё одного сына или дочь.
Перед самым отправлением купец вспомнил, что обещал детям привезти что-нибудь особенное, чего они еще никогда не видели. Непростая это была задача, а времени на поиски уже не оставалось…
Глубоко задумавшись, шёл купец в сторону базара. Стояла жара, и улица была безлюдна. Вдруг он увидел сидящего у дороги оборванца – с царственной, невиданной красоты птицей в руках. Оборванец крепко держал птицу и, казалось, старался не смотреть в глаза ни ей, ни подошедшему иноземцу.
- Сколько ты хочешь за неё?- строго спросил купец. Ему почему-то был неприятен этот человек и его грязные руки, которыми он сжимал шелковистые перья.

Разумеется, всё впереди
у расколотой кости.
Рукоятка торчит из груди -
то ли нож, то ли джойстик.

Сердце бьётся, встаёт на дыбы.
И, как пламя, под кожей
ощущение новой судьбы,
ни на чью не похожей.

Аще отпущаете человеком согрешения их,
отпустит и вам Отец ваш небесный
(Мф. 6: 14)

«Обидеться нельзя простить». Где в этой фразе поставить знак препинанаия? И отчего зависит верность решения: от знания правил пунктуации или от умения или неумения прощать? «Все мы знаем, что такое обида, потому что обижали и обижались. Сами того не сознавая, всякий обижающий и всякий обижающийся ранят себя, так как лишают себя солнца любви», — считал архиепископ Иоанн Шаховской. Но сегодня мне бы хотелось поговорить не об обижающих, а об обижающихся. Почему, для чего и как человек обижается?

ПЕРЕЖИТКИ ДЕТСТВА

Психологи относят обиду к детским реакциям на недостаток любви, внимания. Обида всегда связана с болью, когда ребенок (да и взрослый) задет за живое. Причем недостаток любви не обязательно должен быть тотальным, скорее, это отсутствие отклика родителя на запрос ребенка. Хочется привести строки О.Мандельштама:

Любовь и снег… Похорошело.
Кукуют старые часы.
А город мой сегодня белый,
И день какой-то очумелый,
И люди – красные носы.

Горячий кофе по глоточку,
Январь, морозы, холод, лёд.
Любовь и снег – скупая строчка,
Но на снегу не ставят точку,
К утру всё снова заметёт.

А день пройдёт и ближе к ночи,
Спасибо снегу, январю
Какой-нибудь счастливый очень,
Который спать ещё не хочет,
Напишет: «Я тебя люблю!»
2009

Книга о. Георгия вызывает у меня двоякое чувство: с одной стороны — радость, что у нас есть неравнодушные, ответственные пастыри, с другой — необъяснимую печаль, что приходится убеждать читателей в очевидных вещах. Допустим, в том, что нельзя крестить без оглашения. Видимо, действительно дух обмiрщения слишком глубоко проник в церковную жизнь, раз приходится доказывать, что «дважды два — четыре». Ведь Сам Христос говорил: «Итак идите, научите все народы, крестя их…» (Мф. 28:19). Как видим, сначала «научите…» (а у апостола Марка читаем: «идите… и проповедуйте Евангелие…» (Мк. 16:15)). Также известно: ап. Филипп прежде крещения евнуха «благовествовал ему об Иисусе» (см. Деян. 8:35); или когда ап.

Мы утверждали: сохраним!
Удел хвалебный предвещали.
Сберечь язык свой обещали
Великим, чистым и живым.

Веками деды и отцы
Его богатством дорожили.
Гордились им, ему служили,
И славы множили венцы.

Та слава ныне далеко,
Заветы добрые забыты.
В родной язык врата открыты –
Войти в них пошлости легко.

И премий модных дипломант,
Блеснуть желая чем-то новым,
То матерком, то грязным словом
Всё чаще метит свой талант.

Еще взывают, как набат,
Из книг усердные цитаты, –
Но слова русского солдаты
На подвиг чести не спешат.

И если, жертвою страстей,
Угаснет наш язык когда-то, –
То час приблизится заката
Любимой Родины моей. 

                          2009
 

Ты говоришь - не сезон.
Дело вообще не в сезоне.
Снегу примерно с ладонь
выпало нам на балконе.

Виски уснули в пруду.
Полный кревет в морозилках.
Пишем по тонкому льду,
маясь похмельем в затылках:

"Свет наилучшей из звёзд
с нами прощается - значит,
этот (Рождественский) пост
кончился раньше, чем начат".

Мир напрягся – время трюкачей,
Добрый гений не спешит явиться.
И сквозь гнёт бездушности ночей,
Я с надеждой вглядываюсь в лица.

Но, увы, тут замкнуто кольцо
На замок – отныне и до века.
Все, как зомби, на одно лицо,
Я не вижу больше Человека.

И судьба повешена на крюк,
Просто так, как будто между делом,
Мне опять показывают трюк,
Где душа зависима от тела.

Мир напрягся – время трюкачей,
Я с тревогой вглядываюсь в лица.
И сквозь холод и печаль ночей,
Добрый гений не спешит явиться.
2009