Вы здесь

Татьяна Тимошевская. Поэзия

Кокон

Твой кокон изнутри хорош —
тревог не слышен звон.
Цена ж ему на деле — грош,
в два счёта лопнет он.
Солгут ослепшие глаза,
увлекшись миражом,
слепа бывает и гроза:
и кокон вмиг сожжён.
В реальность, наконец, войди,
глаза на мiр открой:
толкают в пропасть лжевожди,
кумир твой — лжегерой.
На совести таких, как ты, —
погибших миллион,
они взывают с высоты,
невыносим их стон.
Хорош твой кокон изнутри…
Отбрось лукавство вон!
На правду смело посмотри,

...А сребреники падают в ладонь

…А сребреники падают в ладонь –
подсчитывает выгоду иуда.
Всё пожирает дьявольский огонь
и души обезумевшего люда.
Раскаяться иуде недосуг –
антихристы благословили сына…
Но где-то ждёт петлю забытый сук
с дрожащею листвой седой осины.
 

Движение

Как мысли, суетен поток реки:
то гладь, то рябь, а то – водоворот,
и только там, где воды глубоки,
царит покой и, вроде, нет забот,
как будто бы остановилась мысль…
Движенья тайна скрыта в тишине,
где есть она, там – устремленье ввысь,
жизнь рыбки зарождается на дне.

Бойтесь данайцев, дары приносящих

«Бойтесь данайцев, дары приносящих!»:
Мудрость веков – горьких опытов дочь.
Ну, а герои времён настоящих
В силах ли искус в душе превозмочь?

Очень манят заграничные виллы
Штурманов, лихо ведущих страну.
Алчность и власть,
                           как Харибда и Сцилла,
Быстро отправят корабль их ко дну.

В зубы не смотрят коню дармовому.
Не для того ли заманчивый дар,
Чтобы штурвал дать купцу–рулевому
И превратить достоянье в товар?!

Разве от сердца щедроты приносит
Тот, кто в объятьях готов задушить? –
Так исполняет любые запросы
Дьявол в обмен на погибель души!
 

Махаон («Театрик»)

Непохожий на всех, одинокий Петрушка:
мерзкий кокон — наружность, душа — махаон.
Для чего же уродливой, глупой игрушкой
волей мастера сделался именно он?

Быть потехой, уморой — удел не из лёгких;
Махаону б — луга, не раёшный фонарь.
За «ха-ха» развесёлым — Петрушкины «охи»,
и тоску гримирует румян киноварь.

Заблудший

Одинокий, друзьями брошенный,
лист с окраскою янтаря,
оказался ты гостем непрошенным
во владениях января.

Ты попал в мир чужой, неведомый –
мир морозов и зимних вьюг;
ждут тебя испытания бедами,
мой заблудший, несчастный друг.

День Ангела

Двадцать пятого, в январе,
За окошком – трескучий мороз.
Белоснежный букет на стекле
Он сегодня мне преподнес.

В этот день – именинница я,
Как и сотни Татьян вокруг.
И от стужи спасут меня
Поздравленья моих подруг.

В храме Божьем у врат алтаря
Постою, помолюсь в тиши.
Светлый Ангел, прости меня
В день святой для моей души.
                                     
                          25. 01. 06.

   Всех Татьян, и авторов, и читателей поздравляю с Днём Ангела, с Днём Святой мученицы Татианы! Мира, радости!

В ритме вальса (из цикла «Театрик»)

Раз-два-три, кружится, кружится в вальсе,
Раз-два-три, белый и нежный цветок.
Раз-два-три, раз-два-три, ножка на пальце,
Раз-два-три, раз-два-три, лёгкий подскок.

Раз — и Арап, черноликий, как бездна,
Два — ловко вынырнул из-за кулис.
Три — балерину подкинул любезно,
Раз-два-три, раз — опустил её вниз.

Кукловод

Он – бог марионеток, режиссёр
их невзаправдашних тряпичных судеб;
плетётся жизни кукольной узор
из зазеркалья человечьей сути.
Коварство Коломбины, плач Пьеро,
«ха–ха» Петрушки и Арапа хамство –
знакомо миру, словно мир, старо…
Но искони, с завидным постоянством,
проворно, хитроумно и легко,
с неограниченной ничем свободой,
театрик ловкой водится рукой –
живущим в каждом
                            «эго» - кукловодом.

У межи

Гроздь рябины лежит на снегу —
капли крови на саване белом.
Я стою на другом берегу,
над душою своей восскорбела.

Эта красная-красная гроздь!
Этот снег ослепительно белый!
В тело Господа вбила я гвоздь,
уловляя лукавого стрелы.

Отвернула я лик от Любви —
только темень в проёме оконном.
Обнови меня, Бог, обнови,
как покрытую тленом икону!

Страницы