Жил поп на покое в Джанкое,
Так он там узнал про такое,
Что сколько ни молит,
Господь не позволит
Сказать про такое в Джанкое.
Вы здесь
Михаил Чернушенко. Поэзия
Синагога
Ибо, хотя бы народа у тебя, Израиль, было столько, сколько песку морского, только остаток его обратится…
Исайя 10:23.
Густая пустота оставленного дома,
Молитвы не текут отсюда в небосвод,
Но эхом среди стен, как смертная истома,
Волнуются в глазах людских бездонных вод.
Сам собственная цель любви или молитвы,
Богатство и цена, народ и он же власть,
Пока во времена Армагеддонской битвы
Не узришь сам в себе, во что ты должен впасть.
Когда твоя мечта, машиах-супергений,
Раздавит и тебя, тогда с уставших глаз
Спадет, как чешуя, тщета твоих свершений
И в сердце с током слез вольется ясный глас.
Енох и Илия, бесстрашные, как пламя,
Царя твоей мечты ублюдком нарекли –
И ты из пустоты в роскошном Третьем храме
Уйдешь и, вопия, склонишься до земли.
Ты был свой потолок. Ты думал, это небо.
Но, выйдя в темноту, увидишь и рассвет,
И в день тот, как пророк, ты с неба взалчешь хлеба
И сердце ко Христу вернешь в ответ на свет.
Киев, начало декабря 2006 – 8 (21) января 2007.
ЗапАдная этика
Людям нужна справедливость.
Справедливость – это когда за добро воздаётся добром.
Лучшее общество – то, где торжествует справедливость.
Человек стремится к лучшему.
Общество, куда стремятся люди – это лучшее общество.
В лучшем обществе хорошему человеку хорошо.
Хороший человек – это тот, кому хорошо.
Киев, декабрь 2006.
Красное море
Когда ныряешь в глубину,
И манит море дном зеленоватым
И рыбами в кораллах и камнях,
И в эту синюю стену
Вжимаешься всем телом сжатым
Всё глубже вниз в густеющих тенях,
То кажется, что ты влетишь
В перед тобой распахнутую сказку,
В иную жизнь, в освобожденный мир,
Где звуки есть, но все – как тишь,
Где ангелы заглядывают в маску,
Под видом рыб летая сквозь эфир.
Дойдя ж ко дну, поднимешь взгляд:
На пленке голубой вверху, смещаясь,
Парят пловцы, и станет ясной суть:
Они тебя не разглядят,
А если и заметят, то смущаясь:
Не надышавшись, им не донырнуть.
Ты должен сам успеть со дна,
Пока губа в губу надежно вжата
И ясен ум, чтоб воду не вдохнуть, –
А сзади следует она –
Невидимая точка невозврата,
Отмерившая твой обратный путь.
Она таится в глубине,
Колеблясь в меру сделанного вдоха,
И с ней не надо голову сближать.
Она как грех в тебе и мне:
Сорвешься глубже в страсти – будет плохо,
Из самого себя не убежать.
Гора Моисея, пятница
И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия. Явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме.
Лк. 9:30-31.
Синайскую пыль красноватого цвета
Недвижимый воздух с тропы не сдувает.
В прозрачной тиши для святого ответа
Последний и страшный вопрос вызревает.
В исламскую пятницу пусто на склоне,
Туристов не возят подняться на гору,
С которой пророки у вечности в лоне
Провидели самую главную пору.
Фавор, и Голгофу, и склон Елеона
Сам Сущий открыл им Синайским заветом.
Недаром тут скалы кровавого тона,
И в пятницу тихо, как в память об этом.
Киев, 08 (21) – 12 (25) декабря 2004.
Море и тишина
1.
В мареве полудня пляжники летом
Тянутся с моря к супам и котлетам,
Ветер осел в камыши.
Море Азовское, словно ручное,
В плоском песке разлеглось подо мною
Как продолженье души.
2.
Дальний залив Средиземного моря –
Древних империй в пустынном просторе
Исчезновенье границ.
Рабство, набеги и зверские страсти
Скрылись от света под мерностью власти
Тихих казачьих станиц.
3.
Храм на майдане, учитель при школе,
Жёнки с детьми, казаки то ли в поле,
То ли в войсках на войне.
Страх и любовь заставляют молиться,
К старости вновь просветляются лица,
Ум же парит в тишине.
4.
Шум революций пошёл не отсюда,
Люд ещё помнил тут лучшее чудо –
О Воскресенье Христа.
Свет этой веры здесь запечатлели
В НКВД в своём следственном деле
Всех, что хотели, уста.
5.
Те же, кто стали тут править при красных
После расправ и расстрелов напрасных –
Их что вело, и куда?
Страсть обличенья, насилия, мести?
Сладостность власти и лести без чести? –
Горе б тогда не беда!
6.
Глубже намного причина их дела:
Жить вместо Бога и быть без предела –
Вот что влекло и влечёт;
Жертва Христова – подумаешь, диво! –
Истина в том, чтоб служить коллективу,
Дав партактиву отчёт.
Великий Устюг
Где Любек, а где Керулен…
Ганзейцы-купцы по отлаженной схеме
По Балтике с Русью торгуют всё время,
Монгольский не страшен им плен.
Сквозь Новгород деньги текут –
И русским князьям, и монгольскому хану.
Баскаки контроль совершают по плану,
И ханскую власть берегут.
Богатство и личная власть!..
Кому не знакома их вязкая сила,
Сколь многие души уже износила,
Всосала в себя эта страсть!
Монеты считая в мешках,
Задумался любекский немец о смысле
Евангельских слов, возвращающих к мысли
О им совершённых грехах.
Их патер ему отпустил,
Но тяжесть монет не уходит из пальцев,
Как взгляды ему неизвестных страдальцев,
Лишённых свободы и сил.
И вновь в Новогород весной
Он гостем богатым идёт, вспоминая,
Как в тамошнем храме звучит всенощная
И дарит покой неземной.
Он снова в Софии стоит,
И чувствует силу присутствия Бога,
А с Ним – и святых неисчислимо много,
Но только невидим их вид.
Heartland. The Great Game *
...Kai he thalassa ouk estin eti.
Apocalypsis 21:1 **.
Взор опускаешь – и сразу кругом
Всё словно движется замкнутым кругом,
Плохо иметь англосакса врагом,
Но еще хуже иметь его другом ***.
Но если взор подымаешь горе,
То горизонт разорвется в просторе,
И приоткроется тайна в игре:
Слава нетленной становится в горе.
Нет нераспятых у Бога в раю,
Что раздарю, то я не проиграю,
Если Россия стоит на краю,
Значит, исполнена светом до краю.
Heartland’у стали излишни слова,
Русских солдат неотъемлема слава,
Преданным здесь выдаются права
Стать на суде у Создателя справа.
Санкт-Петербург
Кресты
В Санкт-Петербурге, да, красивые дома,
Они, как небеса, удвоены водами,
Задуманными течь, Петром, как в Амстердаме,
Но всех дворцов и вилл прекрасней там тюрьма.
Как тайный Китеж, и она
Стоит в Неве отражена,
Ни выйти, ни войти без назначенья свыше,
И глянувшему вниз на наши крыши
Как два прямых креста всегда она видна.
С Литейного моста, с воды или со льда,
И с набережной в честь безумца Робеспьера
Гряда кирпичных стен, как музыка и вера,
Непроницаема для взоров никогда,
Пока не будем введены
В покой внутри их глубины
Для размышлений об обломках самовластья,
И даром звёзд обещанного счастья
Для высшего суда не будем пленены.
Киев-Ясногородка. 10 (23) – 15 (28) августа 2009.
Европа
1.
Пустому небу безразлично,
Во что уйдёт Париж на дно –
В ислам ли, в Сену, в интернет…
Народам Запада давно
Забыть своих отцов привычно,
Давно их вещих Меровингов нет.
…И невозможно никому помочь
* * *
…И невозможно никому помочь
Почувствовать под сердцем ностальгию
По вышине оставленного неба,
По тишине отеческого дома, –
Нет ничего дороже ностальгии,
Но невозможно никому помочь.