Вся деревня суетится -
От главы до пастуха.
Привезла моя сестрица
Городского жениха.
Не понятно было в детстве:
Что волнуется весь дом?
Мама месит срочно тесто,
Гости сели за столом.
Вся деревня суетится -
От главы до пастуха.
Привезла моя сестрица
Городского жениха.
Не понятно было в детстве:
Что волнуется весь дом?
Мама месит срочно тесто,
Гости сели за столом.
Словно спрятавшись за лесами,
Монастырь тихой жизнью живёт.
Открывается перед глазами
Богослова Святой киот.
Иоанн Богослов – Покровитель
Всех писателей и чтецов,
Здесь хранит всех Святая обитель
Мудрость – память Святых отцов.
Люд съезжается на источник,
Окунуться в целебный ключ,
И душа разрывается в клочья,
Восхищаясь, как Бог могуч.
Зарисовки научного сотрудника, работающего в фондах музея, в культовом отделе. 1982.
Удивительное состояние:
Как сожжённые мосты…
Словно в вечном состязании,
Словно вечные посты…
Открываются страницы:
Я, как будто, ворожу,
И Евангелие ложится,
Предо мной, где я сижу.
Ничего не понимая,
Что-то силюсь прочитать,
А свеча так быстро тает-
Не успела осознать...
Снова книгу закрываю-
Не понятен мне язык.
Вдруг, спиною ощущаю:
Строго смотрит Божий Лик…
И магически, вдруг, тянет
Вновь Евангелие открыть:
-Хоть куда уж жизнь пусть канет,
Но хочу источник пить!
Наша жизнь, как маленький клубочек:
Катится по полю. Мы за ним.
Кто-то ценит нас, кто зубы точит.
Кто-то к нам любовью одержим.
Кто умён, а кто-то притворился.
Кто-то добрый, но на вид сердит.
Солнце пусть для каждого святится,
Каждого Господь благословит.
Крутится клубочек, нитка рвётся.
Можешь ли концы соединить?
Ты же знаешь, если чашка бьётся,-
Ей уже без трещины не быть.
На коленях всю вышепчу душу.
Плачет жизнь. От чего же так, Боже?
От того, что в пути не трушу?
Ты скажи мне, за что боль, всё же?
Вместо сердца - я чувствую пламень.
А глаза разучаются плакать.
Помоги мне не стать, как камень...
Не принять пластилина мякоть...
Памяти поэтов.
Убитые поэты к нам приходят
Искусно рифмою, катренами играя.
Для современников своих - всегда не в моде,
Отшельники, пришедшие для рая.
На хлеб и жизнь стихом не заработать,
Так отчего ухмылки затаив,
Ему опять на двери мажут «дёготь»,
Распяв молвой и сплетней средь своих.
Памяти Игоря Талькова.
Замерзли стёкла в плачущем трамвае,
Пристыл к сиденью тихий старичок.
Талькова голос сердце разрывает,
Стучится в душу горечи челнок.
Челнок удачи или невезенья?
Ямщик, гони на Питер лошадей!
Где нервы нации порвут во время пенья...
В «стране не дураков» — озлобленных теней...
Тальков поёт и песня не смолкает,
И лошадь рвёт кровавую узду...
Погиб поэт, сгоревший в волчей стае,
Зажёг надежды вечности звезду...
Прощать бы научиться сходу,
Забыв обиды и раздор души.
Корю, опять, корю свою породу-
От слёз промокли старые плащи.
Простить могу. Забыть не получилось;
И от того теряю я друзей.
О, Господи, прости меня на милость,
И помоги мне справиться с своей...
С своей обидой, разочарованьем,
Чтоб делать вид: «Всё классно, хорошо»...
И не носить в себе воспоминанья,
Как растирали сердце в порошок...
Люди бывают розами,
Или бурьянной травой;
Кто молчаливыми грёзами,
Кто-то намокшей лозой...
Люди бывают ромашками,
Или лазурным цветком.
Ну а иные - букашками,
Иль земляным червяком.
Или ещё – незабудками,
Цепким, кусачим репьём.
С добрыми, милыми шутками,
Кто-то с амурным копьём.
-Можно ли жить без сердца?
-Можно другим заменить.
-Можно ль подсыпать перца,
Чтобы талант затмить?
-Сыпали. Выживала.
Порочили. И не раз.
С болью любовь выжимала,
Плача в огромный таз.