Начав ходить в храм в конце 90-х годов XX века я долго не мог понять, отчего все собирающиеся здесь люди так равнодушны к культуре и искусству. Почему они считают творчество чем-то неважным, "мирским" – как они его называют, но при этом, хоть они постоянно, чаще всего, не кстати, возглашают о своей вере, жизнь подавляющего большинства из них не стала от этого ни ярче, ни полнее, ни радостней.
Красота – это свет, который радует ищущих подлинности и ужасает всех людей формы, умников и грубиянов. Марина Журинская, редактор журнала «Альфа и Омега» говорила, что главное что должно быть в текстах и программах православных СМИ – это свидетельство радости, а главной вестью – возможность быть «застигнутым радостью».
Как когда прекрасного Антония Сурожского спросили, какой должна быть православная семья, он отвечал: «Счастливой». Поразительным образом такая журналистика будет притягивать стремящихся к высоте и в церкви и вне неё, но она же будет отталкивать и казаться чем-то чудовищным всем тем ходящим в храмы людям, кто несёт в себе то или иное искажение восприятия мира, Бога и красоты.
Когда я встречаю примеры так называемой «православной поэзии» или путешествую по сайтам, размещающим у себя стихи ходящих в храмы авторов, знаменитых и безвестных, меня не покидает то чувство, которое Довлатов испытывал, знакомясь с советской литературой, говоря о ней: «Не просто дрянь, а какая-то безликая вязкая серость. Даже названия почти одинаковые».
Когда-то Синявский написал известную критическую работу, в которой вскрывал духовные истоки социалистического реализма. О причинах такой скучной серости в стихах «христианских» тоже стоит поговорить, ведь здесь дело не только и не столько в отсутствии таланта.
