Забота

Вышибая дверь ногой, врывается громадная детина, таща за собой сухонького дедушку:

— Что за бардак тут у вас! Обследовать тяжелобольного человека невозможно! — «крутизна» начинается прямо с порога.

— Почему вы врываетесь без приглашения? Где ваше направление? Талон из регистратуры где? — медсестра резко дает отпор.

— Какой талон? Вы что не видите — больной человек — льготник — дитя войны! Я вот «щас» вас научу работать, прямо к главному пойду!

— Проходите, дедуля, ложитесь, — смиряюсь я, понимая бесполезность каких-либо переговоров. Легче посмотреть, чем что-либо объяснить.

Дедушка оказывается «заповедным», в больнице последний раз он был лет двадцать назад.

— У вас сохранились хоть какие-нибудь результаты предыдущих обследований, чтобы сравнить?

— Какие еще результаты? — не снижая спеси отвечает вопросом на вопрос родственник.

Так и есть. Вытащили деда из-за печи, начали активно заботиться, потому что пришло время деду писать завещание на свое имущество. А дедушка ничего такой, обомлел только весь от обрушившейся на него любви.

— В целом, ничего страшного, болезни хронические по возрасту, все как у всех,— заканчиваю я обследование.

— То-то же! — «амбал» прямо вырывает заключение у меня из рук.

— Дедушка нуждается скорее в уходе, чем в лечении, — советую я вдогонку.

— Это уже наше дело, — подытоживает родственник, увлекая безропотного и безмолвного дедушку за собой.

Вот она — забота напоказ, да и еще за счет других.

***

Бывает совсем по-другому —болезненно — выстраданное милосердие, забота во вред себе и другому, на языке психологии — созависимость. Вот представьте себе — мужик всю жизнь пил, жену бил, та, бедная, света белого не видела, столько горюшка со своим пьяницей хлебнула. И вдруг его разбил инсульт: самостоятельно ходить не может, речь нарушилась — нечленораздельно мычит. Вот и настало ее женское счастье — весь он в ее власти оказался. И обрушилась она на него со всей своей заботой, нерастраченной деятельной невостребованной ранее всепоглощающей женской любовью:

— Сейчас мы с Сенечкой ляжем на кушеточку, доктор нас посмотрит, — засуетилась Зоя Ивановна, подстилая простынку, расстегивая мужу рубашечку. А он так раздраженно мычит на нее, недовольство высказывает.

— Доктор, не обращайте на него внимания, он у меня такой непослушный, — хлопотливо лепечет жена, практически на руках опуская мужа на кушетку, как самый ценный на свете подарок.

— Вы же так надорветесь, он еще пока и сам кое-что может, — захотелось мне ее пожалеть. Но не тут-то было.

— Может-то может, да не хочет, вот и кормить из ложечки приходится, — умилялась Зоя Ивановна, а Сеня злобно мотал головой.

— Ну правильно, зачем же ему напрягаться, когда такая заботливая жена под боком, — парировала моя медсестра.

— Себя пожалейте, а его не балуйте, а то эта забота ему во вред может пойти, — сказала я, не особо рассчитывая быть услышанной.

— Да что вы, доктор, куда он без меня теперь! — всплеснула руками Зоя Ивановна, поворачивая мужа на бочок.

Ничто не могло поколебать решимость Зои Ивановны безраздельно отдать всю себя заботе о больном муже. Иначе бы ее жизнь потеряла смысл.

***

У Людмилы было двое детей. Дочка — с отличием закончила мехмат МГУ, работала топ-менеджером в крупной иностранной компании. А сынок, Матвей, родился олигофреном, но рос в кружении заботы и любви, вместе с мамой ходил в храм. Мы с ним встретились, когда юноше было уже лет двадцать пять.

— Елена Николаевна, завтра придет мой Матюша, он у нас самостоятельный, вы уж подстрахуйте его, если что.

На следующий день пришел парень со следами дебильности на лице, но с большой обезоруживающей улыбкой:

— Здравствуйте, у меня болит здесь, здесь и вот здесь, размашисто показал он руками.

— Ложись, Матвей, посмотрим, с чувством расположения пригласила я его на обследование, совершенно не замечая дефекта его личности.

— Ну вот, спасибо Вам, я же говорил маме, что все будет хорошо, а она расстраивалась.

Да, порой от нормальных людей не испытываешь такого чувства умиротворения и покоя. На следующий день была мама:

— Ну, как мой Матюша?

— У Вас очень хороший мальчик, и при обследовании все благополучно.

— А вы знаете, Матвея пригласили даже в церковном хоре петь. Ну, подпевать тихонечко, голос у него низкий, красивый.

 — Слава Богу, пусть Матвей ходит в храм как можно чаще. Может быть, в том Божья милость, что он оторван умом от нашего злого житейского и суетного мира.

— Да, он добрый очень. Бездомных животных ходит в питомник кормить. А на днях Матвей сам по компьютеру себе работу нашел, будет печатать и отправлять письма какие-то, не знаю, справится ли, но Оленька проконтролирует. Он вообще-то у нас молодец, и с сестрой они очень дружат. Людмила говорила о сыне так, что и в голову не могло прийти, что он стоит на учете у психиатра с умственной отсталостью. Просто все люди разные, и все дети разные, а он — вот такой.

Истинная забота молчалива и жертвенна, она не ищет своего и безропотно, а порою даже с радостью и благодарением живет в человеке. Ничего не ожидая взамен.