К 80-ти летию Н. К. Бромлей
Недавно позвонила сотрудница:
— Слушай. Единственное число «штаб». А как во множественном?
— ШтабЫ, конечно, — отвечаю, не задумываясь.
Но проходит минут пять, и червячок сомнений начинает слегка терзать. А точно ли штабы? А может, правильно штАбы, с ударением на первый слог? Да, собственно, какая разница? И что мне до этих штабОв-штАбов? Но что-то продолжало жечь мозги, что-то лишило покоя. Что?
И вдруг я понял. Из глубины памяти всплыло это. Бессовестно забытое, детское, важное. Штаб.
Все мальчишки моего поколения знают, что это такое. У всех у нас обязательно должен был быть штаб — место важное, секретное и почти сакральное. Такой штаб был один, отсюда исключительно единственное число в памяти, Хотя местоположение его менялось по обстоятельствам. Это могла быть стройка, или пустой сарай, или уединённая беседка, или закуток между гаражами, или чердак. Здесь, устав от шумных дворовых игр, собирались друзья-мальчишки. Хотя иногда пускали и девчонок. Не всех, конечно, а только тех, кто наравне с нами играл в войнушку/ Чапаева, Александра Невского, кто мог по достоинству оценить новеньких солдатиков, выменянных у простачка из параллельного класса, и кто знал, что пацаны из соседнего дома — вечные и злые враги, влюбляться в них нельзя ни при каких условиях.
Выдать местоположение своего штаба врагу — считалось высшим преступлением, плата за которое — вечный позор и изгнание из дворовой команды.
Когда играли в казаков-разбойников, что выпытывали «казаки» у попавшегося раззявы «разбойника»?
— Где твой штаб?
О, лучше было пройти сквозь пытки, чем выдать.
Казаки-разбойники… Тихо в наших дворах. Уже не услышишь, хоть век прислушивайся, таких знакомых и родных с детства слов:
— Три, четыре — пять, шесть, семь — я иду искать совсем. Пора — не пора, выхожу со двора…
Это, кстати, было важно. Выходить со двора часто запрещалось железным родительским «Нельзя!» А в игре можно. И нужно!
И какие были игры: двенадцать палочек, чиж (или правильней, по-мальчишески «в чижа»), мой любимый «штандр», более спокойные: краски, стоп каликало и даже кис-кис-мяу (это уже почти для взрослых).
Тихо сегодня в наших дворах. Забыты игры. Заколочен досками забвения штаб нашего детства. Погибли в макулатуре любимые детские книжки.
Хотя не все. Одну книжку из далёкого моего детства я берегу. Хранится она вместе с семейными святыньками. Потрёпанная, кое-где подклеенная белой бумагой. Родная. Любимая. Папа купил мне её в аэропорту Иркутска, ужас, когда это было, осенью 73 года, когда бесконечные минуты, складываясь в часы, никак не хотели усадить нас в самолёт на Бодайбо.
Обычная детская книжица. Дрянная бумага второго сорта, корректура неважная, да ещё и стихи. Это для шестилетнего-то мальчишки. Но вот открыл… и прикипел сердцем. И не оторвался. Что-то было в ней своё. Настоящее. Из штаба. Из нашего штаба.
Книжка называлась: «Для всех», но я-то знал, что она только для меня, ведь было в ней что-то моё и только моё. Мои игры, мои мысли, мои мечты, мои друзья.
Друзья из моего штаба. Как, например, вот этот фантазёр, который решил:
«Перепилим радугу
На карандаши.
Много на свете живёт малышей,
Много им надо карандашей…»
А вот этот затейник, это же почти я:
«— Хочешь, будет, Ангара,
На двоих — одна игра?
Мчусь по берегу реки
С Ангарой вперегонки!..»
Или вот этот мальчуган, которому до слёз жалко мармеладного зайца, купленного родителями. Разве он не мой друг?
«Я место дремучее
Знаю в лесу.
Я зайчика лучше
Туда отнесу.
Пусть там живёт и играет
Заяц мармеладный,
Правда я не жадный?»
А уж Петя и Миша, играющие на подоконнике в солдатиков — это лучшие мои друзья. Сколько таких битв прокатилось сквозь моё детство:
«Тихие солдатики
Тихо вышли в бой,
Командиры тихие
Ведут их за собой,
Шёпотом, шёпотом
Строчит пулемёт,
Шёпотом с топотом –
Кони вперёд!..»
И девчонки в этой книжке тоже из моего штаба. Ведь они не зануды, не плаксы, а самые что ни на есть выдумщицы:
«Из песка и глины можно
Сделать тысячи пирожных
Самых разных сортов
И с названьями цветов».
А ещё в этой книжке была тайна. А какому мальчишке не хочется узнать тайну? И какую тайну!
«Скажи, скажи, художник,
Какого цвета дождик?
Какого цвета ветер?
Какого цвета вечер?
Скажи, какого цвета
Зима, весна и лето?»
Тут были и игры:
«Ладушки, ладушки!
— Где были?
— У бабушки.
За щекой — леденец.
Приземлились наконец!»
И была Сибирь. От одного этого слова у меня до сих пор бегают по коже мурашки.
«Мы с тобой в краю, который
Называется «Сибирь» —
Необъятные просторы,
Удивительная ширь.
Если б даже по четыре
Мы имели бы ноги —
Не пройти нам всей Сибири,
Не измерить всей тайги».
Автор этой книжки, выпущенной Восточно-Сибирским книжным издательством, московская поэтесса Наталия Бромлей.
Удивительно, в интернете сегодня можно найти всё и даже больше. Но о Наталии Бромлей, о ней самой, вы почти ничего не найдёте. Да и при жизни поэтессы не вышло ни одного, даже самого маленького отклика на её бесхитростные и романтические стихи. У меня сохранилась небольшая заметка из «Пионерской правды», где работала поэтесса. Из неё я узнал, что в возрасте сорока двух лет Наталия Бромлей трагически погибла во всероссийском лагере «Орлёнок», где снимала телепередачу по своему сценарию. Пошла купаться. В воде ей стало плохо…
В этом году Наталии Константиновне исполнилось бы 80 лет. Она потомок знаменитой фамилии. Предок её, молодой ирландец, волонтёром наполеоновской армии 200 лет назад попал в Россию. Женился на красавице польке. Обрусел. Его сыновья основали в Москве мастерскую, которая стала знаменитым на всю страну заводом, занимавшим площадь 15 тысяч квадратных метров по Малой Калужской улице, близ Донского монастыря.
После революции купеческо-буржуазная фамилия, конечно, не могла служить добрым проводником в карьере да и просто в жизни. Но ни отец Наталии, ни она сама не поменяли фамилию, оставаясь верными своим корням, своей совести. Отсюда, наверное, так много мальчишеского достоинства и благородства у лирических героев поэтессы.
Очень хочется верить, что герои Наталии Бромлей и сама она не будут забыты, что найдётся исследователь, который напишет о ней серьёзные статьи. Ведь Наталия Константиновна наша. Из нашего детства, из нашего штаба. Штаба нашей памяти.
Комментарии
штаб нашего детства
ольга, 24/02/2014 - 17:52
Вчера, только вчера я прочла "скажи, скажи художник" и поняла - это я, это мои чувства! Мои детские чувства (я думала давно потерянные, забытые) озвученные поэтессой. Как это здорово! Как тепло от этих строк.
О судьбе стихотворений Наталии Бромлей
Ирина Липатникова, 07/08/2012 - 07:27
Большое спасибо Олегу Седлецову за этот рассказ, за память о поэтессе и ее творчестве. Я познакомилась с ее стихами в 80-е годы. Кажется, в журнале "Юность" они были опубликованы. И к трем из них я сочинила мелодии. Являюсь автором-исполнителем (гитарной песни), живу в городе Ангарске. Мои песни не раз звучали на Иркутском областном радио в передаче "Иркутск музыкальный", в том числе и песни на стихи Наталии Бромлей : "Скажи, скажи, художник!", "Пластинка"("Знать бы жизни середину..."). Они же вошли в мой первый диск, который я выпустила в этом году. Очень рада, что так символично получилось : к 80-летию поэтессы. Ещё одну песню на ее стихи "Простые истины", менее исполняемую, но любимую слушателями, надеюсь, запишу в следующем альбоме. Ещё раз благодарю автора за эту публикацию, потому что с творчеством Натилии Бромлей мы не расстаемся!
Бромлей Наталья Константиновна
Гость Тамара , 02/11/2013 - 19:09
Я очень хорошо знала Наталью Константиновну она была светлым и хорошим человеком. М не очень приятно, что вы помните ее и я бы хотела преобрести у вас диск с вашими песнями на ее стихи, а также это порадут ее дочь и внучку и еще некоторых знакомых из Иркутска.
СпасиБо, Олег и за то, что
Иван Нечипорук, 02/05/2012 - 01:04
СпасиБо, Олег и за то, что напомнили о таком важном аспекте мальчишеского бытия, и за то, что помните об этом удивительном авторе - Наталии Бромлей.