Монастырский дневник

“Подадите в вере вашей добродетель, в добродетели же разум, в разуме же воздержание, в воздержании же терпение, в терпении же благочестие, в благочестии же братолюбие, в братолюбии же любовь…”

(Иеромонах Сергий - бывший боярин Федор Михайлович Салтыков, основавший в 1650 г. на Смоленщине Крестовоздвиженский Бизюков монастырь. И передал в его вечное пользование имение свое - село Бизюково, со всеми крестьянами и землей. Монастырь был ставропигиальный, и в 1803 г. с перенесением его в Херсонскую губернию на Днепре близ г. Берислава упразднен. Здесь и утвержден был Cвято-Григорьевский Бизюков мужской монастырь.)

6 апреля
Накануне Благовещения

Из дома в путь я отправился в неважном настроении. Разобщённость душ в среде ближних – это те же скорби. Но дорога лечит. Сколько их в жизни было больших и малых, близких и дальних... Только внешне ведут они к земным городам и весям, внутри же скрывают неудержимый зов души - к потерянному раю, к постижению Истины – к Богу. Вот и мои земные пути-дороги однажды стали сходиться в одну. И всё чаще она вела к храму, святым обителям. Туда, где душе открываются ворота в Небо. Так вышло и в те холодные весенние дни Великого Поста накануне Пасхи 2003г.

Впереди у меня три с половиной часа езды рейсовым автобусом «Скадовск – Днепропетровск». Ехать надо до развилки на село Красный Маяк. А там и рукой подать.
Трасса бежит степями Херсонщины через южноукраинские сёла, мимо древних скифских курганов, возвышающихся то тут, то там, и разбросанных на сотни километров вокруг. За стеклом проплывают знакомые и ставшие родными за двадцать лет жизни в этих краях места. Сто километров езды до Новой Каховки, дальше через плотину Каховской ГЭС, а там до Берислава. Небольшой провинциальный Берислав, расположенный на правом крутом берегу Днепра – место историческое. Когда-то здесь стояла грозная турецкая крепость Кызы-Кермен. В славное царствование Императрицы Екатерина ІІ войска Русской Армии освободили эти земли от многовекового гнёта воинственных османов. Прекратились постоянные набеги турок и татар из Крымского ханства, а также всевозможных разбойников-отщепенцев от Войска Запорожского, которыми были богаты здешние места. Но не только южные степи узнали славу русского оружия. Победа пришла и на Чёрном море. Окончательное утверждение России на его водах, навеки прославили имя замечательного русского флотоводца - адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. В конце ХХ-го столетия он будет причтён к лику святых и станет небесным покровителем Херсона.

Мои относительно скромные исторические знания рисовали уму героические картины прошлого этого древнего легендарного края. Словно перелистывая пожелтевшие страницы тех далёких времён, я вновь и вновь мысленно соединял события сегодняшних дней с делами славного минувшего.
Победа русской армии над турками и освобождение от их гнёта народов Северного Причерноморья принесли здешним многострадальным землям мир и покой. А следом тут «…воссиял свет Православной веры…». Центром духовного просвещения Малороссийского края вскоре и стал Свято-Григорьевский Бизюков мужской монастырь. Важную роль в появлении и становлении обители сыграл светлейший князь Григорий Потёмкин. Он способствовал выделению земли под Софрониеву пустынь, которая впоследствии выросла в монастырь. Он встал необоримой духовной крепостью на пути насаждения здесь католицизма и разного рода сектантства.
К началу 20-го столетия Свято Григорьевский Бизюков монастырь превратился в мощный просветительный центр Православия на южных рубежах Российской Империи, где стал вторым по значимости после Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры. Вошёл в десятку крупнейших монастырей русского православного государства и занял среди них достойное четвёртое место. Это был самый крупный монастырь на юге Малороссии. Единственный, имевший к началу 20-го столетия собственную миссионерскую семинарию.
Угодья и земли обители составляли в пору его расцвета 32 тыс. га. Отсюда ежегодно в государственную казну отправлялось 500 тыс. рублей золотом. А иной год и более. Все здесь было – и богадельни, и лечебница, и детский приют, и заводы, но самое главное, сияла над этим местом благодать Божия. Не преставала молитва и подвиг «чернецов». А было их здесь перед революцией 1800! (сегодня, вместе с настоятелем – всего пять).
Сюда ежегодно со всех концов земли стекались тысячи паломников, особенно на праздник чествования Касперовской иконы Божьей матери, которую Крестным ходом приносили в обитель из Одессы. Здесь регулярно по пути в Крым останавливалась на отдых царская фамилия. После революции 1917 г. в обители пролилось много невинной монашеской крови, а сам монастырь был почти полностью разрушен.
Автобус притормозил у перекрёстка и снова тронулся. Я стоял у обочины, оглядываясь на знакомые ориентиры. Налево от трассы посёлок Новорайск. Направо - поблекший указатель «Винсовхоз Червоный Маяк». Мне туда. От трассы решил идти пешком. До села шесть километров асфальтированной дороги. При хорошей погоде – расстояние небольшое. Какие бы мысли не посещали, а ощущение простора, свежий весенний ветерок и само движение придают бодрости и настроения. Шагать легко. За плечом сумка, с самым необходимым. Главное – блокнот, фотоаппарат и диктофон.
Цель моего пребывания в монастыре - не только духовное очищение. У меня благословение настоятеля на краткое описание истории обители. Планировалось издание небольшой брошюры для паломников. До настоящего момента я побывал и поработал в Херсонском областном архиве и Областной библиотеке, встречался с бывшим настоятелем монастыря. А началась эта работа с моего приезда сюда в начале года. Случилось, что 1января после тяжёлой болезни покинул этот мир мой родитель – авиационный инженер, неутомимый труженик, до последнего дня преданный любимому делу. Уже в конце своего сложного земного жизненного пути произошла его окончательная встреча с Богом.
Вернувшись из России, я приехал в знакомую обитель, чтобы почтить память родителя, испросив за него монашескую молитву. Здесь и состоялся мой разговор с настоятелем – игуменом Феодосием, во время которого я и получил благословение на написание небольшой брошюры об истории монастыря. Она предназначалась для паломников.

Вокруг лежат бывшие монастырские земли. До революции братский труд с любовью и молитвой к Богу приносил здесь богатые, неведомые в наши дни, урожаи. Сегодня эти нивы дополняют общую картину разорённого социалистического хозяйства. В последние годы многие земли не обрабатываются, находятся в запустении.
По обеим сторонам дороги тянутся два ряда старых могучих тополей. Недавний ураган поломал много крепких ветвей, а кое-где свалил и деревья. Местные жители, познавшие последние годы дефицит зимнего тепла, стали быстро развозить дешёвое топливо по домам. В других районах области люди более безжалостно продолжили дело стихии, спиливая подряд целые километры насаждений. Часто на официальном уровне, под разными обоснованиями. Старые люди говорят: - Придёт время, степь за всё спросит.
Где-то впереди, на крутых склонах Днепра расположилось село Красный Маяк. Своё название оно получило от утраченного обычая: зажигать ночью и в непогоду на правом берегу яркий красный фонарь. Чтобы застигнутые ненастьем рыбаки и судоводители не сбились с нужного направления. На левом берегу у села Каиры зажигался белый маяк. Давно это было.
Где-то на середине пути я подождал парня, который шел сзади. Всё веселее вдвоём. Может, чего-то нового узнаю у попутчика. Познакомились. Звать Андреем, он плотник из Новой Каховки, тоже направляется в монастырь. Парень побывал у «ясновидящей», которая послала его к бабке, а та сказала:
Езжай в Красный Маяк.
Представления о духовной жизни у него самые поверхностные, путается в простых понятиях. Зато речь изобилует астралами, кармой, перерождениями. Но вид у парня смиренный и располагающий. Разговор у нас получился по душам. Вышло так, что по пути я ему целую лекцию прочёл - ликбез православный. Так и дошли вместе до села. Впереди - монастырь. Раньше здесь всё было – монастырь.
При въезде в село у поворота главной дороги вырастает основательное капитальное строение для фильтрации днепровской воды. Оно бывшее монастырское. Сегодня заброшено и засорено. А вот чугунный водопровод, проложенный ещё в царские времена, говорят, сохранился и может быть использован.
Спускаемся по улице к Днепру. Наблюдаю знакомую картину – всюду нищета и упадок. Домишки в селе небольшие, часто обветшалые. Во всём видится бедность и запустение. Невысокий каменный заборчик вдоль каждого дома по главной улице – часть бывшей ограды монастырского виноградника. Но за внешней разрухой села ощущается что-то основательное, ушедшее в прошлое и вызывающее уважение.
Знакомый купол церкви виден ещё издали. За ним далеко внизу синеют днепровские просторы. Вот и обитель. Калитка открыта. В монастырском дворике как обычно тихо и безлюдно. Несмотря на то, что монастырь в самом центре села, ходят сюда единицы. Последнее время к «малому стаду» прибавилось несколько «овечек», но и с ними - пальцев на двух руках хватит, чтобы всех прихожан пересчитать. И только на праздники, да когда появятся немногочисленные очередные паломники, в монастыре видится некое оживление.
Перед церковью в честь Покрова Божьей Матери - стальной восьмиконечный крест. Он установлен на каменной Голгофе в круглом бассейне бывшего фонтана. Служба еще не началась. Крещусь с поклонами и вхожу в знакомые каменные своды притвора. Впереди образ святого благоверного князя Александра Невского. Написан он недавно, прямо на стене, в полный рост. Поворачиваю налево и оказываюсь в сводах храма. Высоко над головой распростёрла свой омофор Богородица. На неярко расписанных стенах и колоннах образа святых в рост. Во всем атмосфера покоя. Таинственный мир тишины и молитвы ощущаешь здесь сразу. Старые, местами провалившиеся полы не лишают ощущения возвышенности духа. В полумраке у образов зажжены лампады, их немного. Но не кажется, что мало света. Наоборот, хочется этого приглушенного таинственного полумрака, пронизанного торжественными и спокойными лучами уходящего дня. Лучи эти проникают сюда сверху через окна в куполе (они новые, их установили недавно). Свет уходящего дня проникает сюда и из окон, выходящих на запад в сторону монастырского сада, посаженного настоятелем и братией. Пахнет ладаном. Где-то в глубине храма инок читает псалмы. Они льются ровно и монотонно, словно растворяя всё вокруг и затем соединяя в единое целое. И сам ты, растворяясь в них чувствами, соединяешься душой через этот ручеёк молитвы с океаном вечности. Какая-то тайна присутствует во всём окружающем. Сердце исполняется предчувствием вневременного счастья, а душа - умиротворением.
Замечаю, что в храме уже стоят люди. Человек пять, не больше. В свечной лавке, небольшой боковой комнате, сегодня о.Иннокентий. Невысокого роста светловолосый иеромонах в очках. Ему чуть за тридцать, и здесь он уже более 10 лет. Когда-то молодым каховским пареньком, гуляя по городу и наигрывая на гитаре, увидел он проходящего мимо священника. Тогда кто-то из друзей пророчески пошутил, что и его это ждёт. На что
Андрей (бывшее мирское имя иеромонаха) ответил, что усы ещё может и заимеет в будущем, а вот бороду – никогда. Прошло время - и бороду, и крест, и чёрные ризы монаха обрёл он по промыслу Божию. Оставив жизнь в миру, Христа ради, пришёл сюда. Сначала был простым трудником, затем послушником, а через несколько лет был пострижен в иноки. Теперь он священник, монах. Неисповедимы и дивны пути, Твои, Господи.
Беру свечи и пишу поминальные записки. Между тем общаюсь с о.Иннокентием. Мы знаем друг друга не первый год, хотя видимся редко. С батюшкой всегда легко говорить. Даже тянет к нему. В беседе всегда можно получить и духовный совет. Отец Иннокентий, кажется, и сам рад общению, но внешне всегда остаётся спокойным и ровным. У него внимательный, спокойный, светящийся добротой, взгляд. У иеромонаха Иннокентия больные ноги, и это можно заметить по его походке. Один Бог ведает, чего ему стоят ежедневные многочасовые службы все эти годы, без выходных и отпусков. А на монашеской молитве, говорят, отступивший от Бога мир до сих пор держится.
Пока я отходил писать поминальные записки, плотник Андрей заказал «сорокоуст» на свое имя и купил в лавке свечи. Потом спросил меня куда ставить «за здравие», куда «за упокой». Он торопился уехать домой. Ночевать в монастыре не входило в его планы. Видимо сегодня для него самым главным было добраться сюда и исполнить наказ – заказать за себя «сорокоуст». Он не дождался настоятеля, чтобы поговорить, и отправился обратно. Мы тепло распрощались, и я пожелал, чтобы он обязательно приезжал сюда ещё. Хороший парень, было в нём что-то искреннее, детское.
Постепенно народ в церкви прибывал. И всё же людей мало. Небольшую группу женщин в углу я заметил ещё при входе. Это оказались те, о которых перед моим прошлым отъездом говорил настоятель - игумен Феодосий. Женщин было шесть. Болящие и одержимые, приехавшие вместе из одного села, где сильно «процветает» колдовство.
Перед каждой монастырской службой - колокольный трезвон. Говорят, что колокола приобретены на пожертвования от продажи кем-то своей квартиры. Монахи молятся, а Бог посылает благодетелей.
Когда послышались первые радостные звуки меди, я вышел со всеми на улицу. Звоны во дворе перед входом в церковь выводил сам настоятель. Прямо под колоколами, укрепленными на балке между двух столбов, сгрудилась кучка тех женщин, что я заметил в храме. С каждым ударом кто-то из этой «кучки» начинал громко вопить, выть и ругаться.
Удар колокола и «А-а-а-а…», а затем рычание… Ещё удар и опять крики и завывания. Злой дух изнутри порабощенной женщины орал: «Ненавижу, ненавижу, богомолка, задрала ты меня, задрала, ненавижу…».
Игумен Феодосий выглядел в эти минуты настоящим воином Христовым. Вид у него был вдохновенный и строгий. Его аскетическая фигура, тесно стянутая кожаным монашеским поясом, слегка прогнувшись назад, устремилась в небо. Он возносил окрест вдохновенные звоны, вызывая победоносную радость в душе и сердце. Звуки одухотворенных колоколов были настолько пронзительны, громки и желанны, что я просто растворялся в них. И не только я, но и все, кто находились рядом в эти минуты. Звоны были очищающими и животворящими. Вдруг я заметил, что мне хочется улыбаться и я это уже делаю. Несмотря на то, что рядом периодически вопят бесноватые, душу наполняет радость.
И вот последние, уносящиеся в небо, удары. Они все реже и, наконец, в воздухе плывет и растекается, исчезая окрест, только эхо. И сквозь наплывающую тишину, опять вопль, злострадания с руганью. Кого-то поддерживают, кто-то, тяжело дыша, мучительно отираясь от слез, приходит в себя. Слышатся стоны…
Крестясь, народ возвращается в церковь. Начинается служба. «Благословен Бог…!». Через какое-то время я уже вижу близко лица одержимых. Молодые женщины, в платочках и длинных юбках. По мере чтения «часов» и молитв, одержимые бесами опять начинают стонать и ругаться. Кто не читал Евангелия и не верит в существование тех, имя кому «легион», пусть хоть раз приедут в святое место. Не терпят святости духи злобы, печёт их и вытесняет благодать Божья.
Через какое-то время начинается подготовка к исповеди. Все исповедники сгрудились у занавески, за которой читает молитвы о.Феодосий. В небольшой, отгороженной комнатке, рядом с распятием. Здесь же поминальный стол-канун, возле которого ежедневно служатся панихиды. Сейчас это место индивидуальной исповеди. Каждый входящий становится на колени. О.Феодосий сидит лицом к профилю кающегося. Когда за занавеску идут «болящие», то оттуда опять слышны вой и ругань. Человек ощущает и понимает, что попал во власть злому духу, потому и отправляется за помощью в монастырь. Медицина здесь бессильна. Сколько раз наблюдал я подобные картины у святых мест и обителей, во время молебнов и Крестных ходов. Вот молодая хрупкая женщина, аккуратно затянутая платком, выходит с исповеди, а из нее вырывается злобный голос: «Что ты, … богомолка…». И снова ругань. Становлюсь в очередь к исповеди. Теперь и мой голос слышен из-за шторы:
- Каюсь, Господи, согрешил…
После таинства исповеди в душе особая тишина и покой, словно освободился от тяжкого груза. Кто однажды испытал это состояние после искреннего покаяния, знает, как легко становится человеку в эти минуты.
Никак не решаюсь взять фотоаппарат. Щелчок затвора и вспышка отвлекают молящихся. Во время таинства миропомазания все же фотографирую. Меня здесь уже знают, поэтому никто не подходит с вопросами. Раз снимаю, значит настоятель благословил. Когда приезжаешь в монастырь, на всё нужно брать благословение. Своеволие надо оставлять за оградой, иначе могут случиться всякие неожиданности и неприятности. Или придётся покинуть монастырь.
Через четыре с половиной часа вечерняя служба закончилась. Взяв благословение на поселение, я отправился в гостиницу для паломников - это бывший братский корпус. Он метрах в трёхстах от церкви. Надо выйти за ограду монастыря, пересечь улицу, на которой невдалеке стоит школа – место уничтоженного монастырского кладбища и снова оказаться на территории обители. Расположена гостиница для паломников почти на самом краю крутого берега Днепра. Двухэтажный с полуподвалом жилой корпус красного кирпича построен в конце 19 века. Здание и сегодня выглядит основательно и солидно, как снаружи, так и внутри. Просторные коридоры и высокие потолки. Теперь это место моего временного проживания.
Меня поселили в просторной комнате, где стояло десять кроватей. Кроме меня здесь пока никого не было. Вечером появились новые паломники: интересные молодые ребята – двое парней и девушка. Это были брат с сестрой 21 и 18 лет и 27-летний парень, совершенно «случайно» взятый друзьями в поездку в монастырь. Девушку вскоре отвели в соседнюю комнату, которая предназначалась для женщин.
Вечером, после службы, компания с большим интересом слушала мой рассказ о истории монастыря. И вообще, о жизни нашего народа, неразрывно связанной с православной верой, о тайных и явных непримиримых врагах русской земли и Православия. Наша беседа затянулась за полночь.
С рассветом мои новые знакомые уехали на Каховку. Для первого раза им, видимо, хватило одной вечерней службы и нашего общения. Глядя на таких ребят, веришь, не все молодое поколение потеряно.

7 апреля
Благовещение

Сегодня – Благовещение! С утра упал небольшой снежок, он чуть прикрыл землю. Днепр (Борисфен) уже освободился ото льда. День ясный, солнечный. Весна идёт, в воздухе пахнет весной!
На душе спокойно и торжественно. При этом в монастыре даже в праздники ощущается строгость и сдержанность во всём. Сегодня, несмотря на особый день, здесь немноголюдно. И всё же, слава Богу! Двунадесятый праздник. Начало Литургии в 7 утра.
Во время службы фотографировал. В монастыре снимать сложнее. Внутренне сложнее. Уже от сознания того, что ты нарушаешь общее молитвенное состояние, прикасаешься к самому сокровенному – душе человека.
Бесноватые женщины опять с утра кричали возле колоколов. И перед причастием тоже. Одна из них стала упираться, визжать (бес не пускал). С трудом под руки, мать и какой-то мужчина, подвели её к чаше. Когда причастие вошло в нее, бес устроил целый «концерт», пекло его, как на сковороде. Дай Бог несчастной скорее освободиться.
Утром в церкви была Анастасия Емельяновна (баба Настя), ей сегодня исполнилось 89 лет. Баба Настя всю службу не присела, только согнувшись к земле и опираясь на деревянную палку-клюшку, крестилась и била поклоны. Сфотографировал её с подругой, пожилой пенсионеркой, и внучкой Ирой. Ира ещё недавно работала в сельской школе учительницей. Теперь она комендант гостиницы для паломников. Душа сильно потянулась к Богу, и молодая женщина решила окончательно связать свою жизнь с монастырём.
После причастия на душе мир и покой. А ещё - неизъяснимая радость ожидания чего-то неземного, всепоглощающего и бесконечного – нездешнего счастья.
Настоятель по окончании службы и праздничной проповеди, долго звонил в колокола. Под ними опять кучкой собрались болящие. Какие-то приезжие мужики, сняв шапки, встали на колени чуть в стороне. Так и стояли, пока игумен Феодосий звонил. А я успел их сфотографировать. Одна женщина, молодая и недурная собой, под колоколами заламывала руки, сжимала голову ладонями и топала ногами, что-то кричала сквозь зубы. Когда звоны последних ударов растворились в воздухе, поднялся такой вой…
Но, Слава Богу! Раз люди здесь, значит верят и надеются на Господа. Когда народ стал расходиться, мать одной из болящих, узнав, что я пишу о монастыре, подошла ко мне сама. С теплотой и любовью рассказала о помощи небесной, которую они здесь получают. Медицина оказалась бессильна, осталась одна надежда - на Бога. Благодарила от всего сердца монахов, желала им здоровья и помощи в устроении обители.

8 апреля

Хмурое утро. Вчера с ночи начал моросить мелкий дождь. Проснулся около 6 часов, поднялся только в 6-45. Звуки в коридоре монастырской гостиицы стали оживлённее. В комнате, где меня поселили, приезжих уже нет, остался я один. Тепло и тихо. Всё новое: деревянные кровати, постельное белье в голубовато-желтую клетку, тумбочки и евроокна с пластиковыми подоконниками. Стены идеально ровные. Выкрашены акриловой краской и чуть тонированы. Пол покрыт линолеумом с рисунком под паркет. Батареи отопления быстро нагревающиеся, алюминиевые, с регуляторами подачи воды. Они работают от электрической энергоустановки, что стоит в трапезной. Такая же комната для паломниц через стену от нас. На входе, возле лестничного марша - комната коменданта, в которой расположен административный отдел. Остальные помещения ремонтируются. Второй этаж пока пустует, ждёт ремонта. Оттуда я иногда смотрю на Днепр и монастырские строения. Их осталось совсем немного.
Есть ещё отдельный номер из двух небольших комнат, со вкусом обставленных добротной деревянной мебелью. На полках книги – «Жития Святых», труды святых отцов. Там останавливается главный благодетель монастыря - Сергей Иванович. Он возглавляет серьёзное предприятие в г. Николаеве. Однажды мне довелось побывать в его рабочем кабинете. Тогда он кратко рассказал мне о своем многотрудном пути к креслу руководителя. Бывший преподаватель института прошёл все этапы становления в малом и среднем бизнесе в 90-х годах. Какое это было время, помнят многие. Почему-то особенно запомнилась горящая перед иконами в «красном углу» кабинета лампада.
В обитель Сергей Иванович приезжает на своём белом «Мерседесе». Иногда остаётся здесь на несколько дней. Выстаивает многочасовые службы, постится, бьёт земные поклоны, строго готовится к исповеди и причастию. Очень много сделал и делает для восстановления обители.
Не редко бывает здесь и его главный инженер по строительству, серьёзный солидный мужчина, тоже верующий. Его лицо украшает борода, которая ему очень идёт. Благообразная внешность делает его похожим на тех, дореволюционных деловых людей, что прославили Россию своими трудами и меценатством.
За моим окном, что выходит на южную сторону, новая монастырская стена. Она из камня-ракушняка, метров 4-5 высотой. Её недавно возвели на месте прежней разрушенной. Тоже благодаря Сергею Ивановичу. Сразу за стеной - небольшие однообразные домишки села. Строили их в одно время по типовому проекту для работников винсовхоза. Растянулись эти домишки с огородами и небольшими садами по холмистым береговым склонам до Куцей балки. А это километра два в длину. Раньше на этом месте был монастырский сад и виноградник. В ста метрах слева внизу виден спокойный и могучий Днепр. Здесь он делает изгиб. Широко, до нескольких километров, разливаются за Каховской ГЭС его воды. Где-то в километре отсюда в обрывистых берегах сохранились пещеры первых поселенцев этого края. Давно это было. Минули с тех пор века. Укрывался там немногочисленный люд от лихих набегов кочевников и прочих завоевателей. Подземные хода и пещеры постоянно расширялись, уходили всё дальше и дальше. Позднее, утратив своё первоначальное значение, дополнялись и использовались в нуждах монастыря, служили монахам и схимникам местом уединения и молитвы.
К обеду дождь прекратился. Холодный «северо-восток» располагал к пребыванию в тепле. Однако необходимость заставила отправиться в село. А оно сразу за монастырской оградой. Сначала зашёл в главное административное здание – типичное 4-х этажное строение времён социализма. Здесь разместилось правление, почта и медпункт. Сразу почувствовалось присутствие мира. Люди снуют озабоченно и суетливо. Какой-то здоровенный мужик, видимо из управленцев, с внешностью простого косаря, важно и шумно шествовал по коридору. На ходу решал какие-то дела с обращавшимися к нему людьми. Он напомнил мне образ колхозного руководителя из кинолент прошлого. Сразу бросилось в глаза, что все женщины здесь с непокрытыми головами, все коротко стрижены и волосы у них крашеные. Женщины были в брюках. Их походка отвечала, скорее всего, некоему среднему полу. Почему-то этот изуродованный образ женщины вызвал во мне внутренний дискомфорт.
Почта оказалась закрытой, и я отправился вверх по улице. Мимо жалких полутёмных магазинов и такого же безрадостного захудалого кафе. Всё это располагалось в старом длинном строении бывших монастырских складов. Строили основательно. Теперь же этот контраст только обличал рухнувший без Бога «новый мир».
Хлеб еще не привезли, а продавец ушел куда-то. Может и не вернётся. И я продолжил путь по селу. В частном магазинчике наверху купил хлеб и конверты для писем. Послушал разговоры сельчан. Главная забота у всех – посадка нового урожая. Земля пересохла, нет дождей. При выходе из магазина дети просили купить им хлеба. Они из семей пьющих родителей. Несчастные. Купил им хлеба и конфет. Сколько радости! Тут же стали честно делить конфеты между собой.
Вернувшись в монастырь, сел за письма. Конверт, в котором собирался отправить письмо маме и брату, расклеился. Подумал: специально делают, чтобы легко было проверить содержимое. Нехорошие мысли, но навязчивые.
В трапезной разговорился с Тамарой, женщиной, на вид лет 50-ти, полной блондинкой (похоже, когда-то крашенная). Дорабатывает в монастыре до пенсии главным бухгалтером. Она из Берислава. Это её сын – инок Арсений. История его очень интересная, хотя о ней здесь пишу вкратце. Инока Арсения в миру звали Артуром. В семье он был окружен заботой и любовью родителей. Проявлял большие способности в живописи. В 17 лет его окрестили с именем Артемий. В это время он готовился поступать в художественное училище, но попал в секту рериховского учения, стал полностью уходить в неё и никуда не поступал. Тогда его друг был уже диаконом в монастыре в Одессе. И перед самым поступлением в семинарию он навестил Артура, освятив квартиру и пригласив к старцу Ионе. Духоносный отец Иона известен в мире верующих даром прозорливости. После поездки в обитель и исповеди у старца, молодой неофит Агни-йоги оставляет рериховцев. Он раздаёт личные вещи и на год замыкается в своей комнате, посещая лишь храм Божий и помогая там, чем может. Такие перемены в поведении пугают родителей, поскольку парень становится сильно замкнутым и молчаливым. Мать, обратившаяся было за помощью к врачам, вскоре оставляет эту затею. Да и врачи не советуют прибегать к традиционной медицине. Последствия пребывания в секте, сильно отразившиеся на здоровье и образе жизни сына, требуют иного пути.
И вот появляется новокрещенный Артемий в Григорьево-Бизюковом мужском монастыре. Труд, смирение и молитва становятся спасительными для его души. Через три года с благословения настоятеля, в то время еще иеромонаха Феодосия, молодой подвижник облачается в подрясник инока. Ему дается новое имя - Арсений. Теперь он – воин Христов.
Мать инока, по Божьей воле видя, что происходит с сыном, сама обретает веру и, несмотря на видную должность (главный бухгалтер районной больницы), начинает посещать храм и искренне молиться. Вскоре она увольняется с работы и переходит жить в Красный Маяк. Её взрослая дочь живет в Швейцарии. Муж остается на хозяйстве, когда она месяцами ведет бухгалтерию монастыря. И уже не мыслит своей жизни без него. Душа её воспылала любовью к Богу и зажёгся этот огонь через её сына.
Четвертый год инок Арсений в обители, теперь рядом и его родительница. Оба служат Богу и святому месту. Раба Божия Тамара рада, что так вышло. Здесь она – христианка и отзывчивый добрый человек, и выходит, что здесь её настоящий дом. Мы часто встречаемся в коридоре, возле газовой плиты, и она всегда предлагает всё, чем богата. Как я узнал, Тамара часто что-то готовит и для братии монастыря. Например, к праздникам или когда все заняты неотложными трудами. А рабочих рук здесь всегда не хватает. Вижу её и на монастырском огороде то с тяпкой, то с лопатой. А в воскресные дни обязательно в церкви. Отзывчивая и общительная, эта женщина несет в себе образ современной христианки, посвятившей самое дорогое – свою жизнь и сына служению Богу и людям.
Фрагменты дня:
1.Разговор на берегу с бывшим совхозным механизатором, пасущим коз: «…оставшуюся арку Вознесенского собора пытались свалить, зацепив тросом тремя тракторами. Бесполезно».
2.Встретил на берегу, в стороне пещер, пенсионера – бывшего тракториста. Он рассказал, что земля на монастырских виноградниках была привозная, чернозем, его насыпали поверх глинозёма. До сих пор это видно, особенно после дождя.
Дальше по берегу, один местный житель года три назад на своем огороде весной обнаружил круглую яму. Кто-то из старожилов сказал, что раньше на этом месте был монастырский колодец.
3.Женщина пенсионерка по дороге возле разрушенного собора на детской коляске везла две бутыли молока. Увидев меня, остановилась и с любопытством, будто ожидая, что я с ней заговорю, замерла. Чуть раньше я видел её возле забора одного из частных домов, там она о чем-то беседовала с пожилыми хозяевами. Тогда я, проходя мимо, поздоровался. Сейчас женщину разглядел ближе. Особенно выделялись ярко накрашенные губы, это в ее возрасте выглядело как-то нелепо. Мы разговорились. Она имеет 2 ордена и медали за трудовую доблесть. Специалист – виноградарь, 25 лет живёт в селе Красный Маяк. До этого 20 лет проработала вместе с мужем в «Ударнике». Это филиал. Фамилия её Холод. Имя, к сожалению не запомнил. Муж был руководителем… Моя знакомая все время сокрушалась о разрушенной красоте чудного уголка, в котором она прожила много лет, где была свидетелем и активным участникам былой цветущей жизни.
- Это был рай, - говорила она, описывая все подробности великолепия совхоза-миллионера, а если сказать справедливее того места, что созидалось десятилетиями руками предшественников – насельников и тружеников монастыря. Передо мной стоял человек-патриот эпохи безбожия и атеизма, искренне верящий в идеалы ушедшего строя, честно отдавший ему все силы души и тела. А ныне сокрушавшийся о разрушенном «доме, построенном на песке». В ушедшие годы она руководила бригадами виноградарей. Бригад было шесть. По 600-800 тонн сдавала каждая. На территории 200 га выращивался лучший мускат и другие элитные сорта. «Урожай давили от 12 до 18 тысяч тонн!» Всё рухнуло с «антиалкогольной программой» и массовой вырубкой лозы.
Дом, в котором живут теперь три семьи и бывшая передовица – тоже бывший монастырский. После революции и гонений на церковь переходил он от одних «новых хозяев» к другим. Стоит этот свидетель прошлого на краю обрывистого берега Днепра. Потолки по 4 метра. Стены по метру толщиной. А вид из окон на днепровские просторы просто великолепный! Только обветшал дом за долгие годы и крутой высокий берег всё ближе подбирается к его старым стенам.

Судьбы паломников

4.Раба Божья Зоя с дочерью Леной приехала из Великоалександровского района. Лена третий год болеет. Врачи не могут установить диагноз. Дали третью группу инвалидности. Пошла на работу, но жизненные силы уходят, при установке капельницы сворачивается кровь. Постоянно теряет сознание. Предполагает причиной человеческую зависть и, как следствие, «порчу».
Зоя рассказывает, как «…жили с мужем душа в душу. В семье были согласие и любовь. Дети росли и воспитывались в атмосфере добра и справедливости». В 47 лет от инсульта умер муж. Беда не приходит одна. Несчастья с Леной начались однажды после приступа болей в желудке. Тогда в критическом положении она попала в участковую больницу. Ей провели экстренную реанимацию и отправили в областной центр. В Херсоне кочевали из больницы в больницу, пока в Областной клинике врач не вручила им «Новый завет» и не сказала, что медицина здесь уже не поможет.
Однажды в больнице к Лене приходили Иисус Христос, Божья Матерь и ангелы. Как только она пришла в сознание, она рассказала об этом маме.
- Я выйду отсюда, правда? - прозвучало тогда с надеждой.
В тот момент на теле Лены уже появились характерные пятна.
- Я забрала её домой, – рассказывает мать - и год на коленях молилась за нее.
Почти не задаю вопросов, Зоя сама делится тем, что пережили они с дочерью, какие откровения и помощь получили от Господа:
- Однажды ночью я увидела свет и подумала, что это на улице разворачивается машина. Но потом в этом свете появилась Божья Матерь и пошла к кровати дочери. Она склонилась над ней. Я закрыла глаза, потом открыла, думая, что мне показалось. Но Богородица не исчезла.
- Божья матинка, ты пришла мою дитыну спасти. Я поняла, что Лена будет жить.
Лекарств в дочь вогнали столько, что, после того, как они объехали не одного целителя, одна «ясновидящая» на Западной Украине сказала, что «организм так зашлакован медикаментами, что невозможно что-либо сделать». Кто-то посоветовал поехать в монастырь в Красный Маяк. Здесь Лена почувствовала себя легче. Стали приезжать сюда регулярно. Есть надежда, что скоро Лена пойдёт на работу, вернётся к нормальной жизни.
Зоя делится сокровенным:
- И муж приходил во сне, довольный. Ведь я за него все время молюсь, хотя он был не верующим, но совестливым человеком.

Раба Божия Нина – учительница высшей категории. На пенсии, но работает. В селе Красный Маяк с 1975 года, с этого же года в школе. О прошлом вспоминает грустью:
- Тут, когда мы приехали, был рай. Это не передать словами, какое было село.
Муж был директором школы. Когда семья приехала сюда из Житомирской области, школа была на последнем месте в районе. Благодаря мужу, который отдавал всю энергию любимому делу, подобрал прекрасный педколлектив, школа через несколько лет стала одной из образцовых в области. Получила статус, дающий право 10-летней работы без проверок (на доверии)!
Нина первой из учителей пошла в церковь. Раньше в церкви, где сейчас служат, было профтехучилище, школа, склады,…
- Было тяжело на душе, и я начала потихоньку посещать монастырь… Где-то в 1994 году, после выхода на пенсию, стала ходить туда вечерами, чтобы меня меньше видели. А ранее, за то, что обратилась к Богу, на работе попала в немилость. Но постепенно коллеги стали поворачиваться ко мне лицом. Пока работала в школе, к ученикам приглашала священников. Сколько им было радости, передать невозможно. Знала много колядок, щедривок, которые раньше осуждались.
Сейчас в школе 300 учеников. А раньше было 470. И в вечерней 180. …Перед школой на построении, когда выстраивалось до 500 учеников, только припечет солнышко, то тут, то там падали дети. А ведь тогда были богатые времена. Жили хорошо, питание было не такое, как сейчас. Непонятно с чего, а дети были нездоровые. Дети с каждым годом слабее и слабее. У меня раньше за год было 5 медалистов. Они сходу поступали в институты. Сейчас я 9-е классы выпускаю. В одном 3 ученика нормальные, в другом – 4. А дальше я не понимаю… Школа должна была строиться не там, где она сейчас находится, а там, где стоит профтехучилище. Но что-то изменилось и …
Школа строилась на месте поруганного и снесённого монастырского кладбища. Григорович был главным инженером при строительстве. Многие в селе ещё помнят, как это было. Разговор от школьной темы переходит шире и дальше.
- В селе у нас святое место, все люди, которые сюда приезжают, чувствуют это.
Батюшка помогает школе, особенно детям из неблагополучных семей. Продуктами, одеждой. Помогает старикам. Рассказывают, как однажды о.Иннокентий тащил по глубокому снегу мешок на санках. А в мешке продукты: картошка, морковь, свекла. Оказывается, это он слепой бабушке вез. Живет она одна, хотя недалеко от нее, здесь же в селе, есть её дети и внуки. Но все забыли о ней (сын - пьяница). Сколько упрёков и негодования было тогда с той стороны в адрес монастыря. Ведь вышло обличение окаменевшим душам. И всё пустое. Как часто это встречается сегодня в жизни – зависть людская. Не обошла она и это село. Но о ней пожилая учительница говорить не хочет, лишь отметила, что основная масса людей здесь завистлива. Люди разные и съехались отовсюду.
- Хорошим руководителем был Кашуба. Для себя ничего не имел. И не он один…, - переводит разговор Нина.
Не хочется задерживаться на плохом, и мы больше беседуем о хорошем. Например, о сельчанах, которые оставили о себе добрую память, о тех, кто сегодня болеет за село, за его молодёжь за их будущее. И без веры, без Бога здесь не выжить. Монастырь – спасительный корабль для села. И радует, что в храме последнее время больше и больше людей. Сегодня сюда едут со стороны Нововоронцовки, из Дудчан, Качкаровки, Каир, Каховки, Херсона, других мест. Приезжают к о.Феодосию духовные чада из Киева и даже из Санкт-Петербурга.
Разговор наш касается многого, переходит на разные темы. Жизнь, чтобы в ней не случалось, бесконечно многообразна и интересна, если ты не равнодушен к ней и к себе.
Большая проблема сегодня для всех – чистая питьевая вода. Особенно остро стоит она здесь, в Красном Маяке. Система водоснабжения села полностью разрушена, трубы вырыты и разворованы. Разорены и очистные сооружения. Местные жители берут её теперь из Днепра, кто как может. Зато в монастыре пробурили свою скважину, установили глубинный насос. Теперь не только для питья, но и для поливки сада есть вода. Касаясь этой темы, узнаю, что хорошая вода в Шиловой балке. Это по трассе обратно, у развилки на Херсон и Каховку.

Сегодня побывал у «бабы Нюси». Её настоящее имя - Анастасия Чепур, ей 90 лет. Главная её фраза во время нашей встречи:
- Люди верующие больше там, где население постоянно – деды, прадеды живут, а тут переселенцы.

День завершен. На дворе тихая ночь. Сквозь плывущие в черном небосводе облака обозначился молодой месяц. Далеко-далеко, на другом берегу Днепра, дрожат огоньки. Тишина кругом. В гостинице все спят. Дежурный послушник Вадим в коридоре у умывальника чистит зубы. 23-16. Перед сном включаю запись на диктофоне. Женя играет на фортепиано…

9 апреля, среда

Встал в 6-12. Утро чистое. За днепровскими просторами на левом берегу в лёгкой дымке встает солнце. В гостинице тихо. Женщины с 5 часов в храме. Почитал Часослов (3-й час), утреннее правило сокращенно. Привел себя в порядок и, взяв фотоаппарат, пошел на берег. Ходил вдоль обрыва, спускался вниз по старой каменной лестнице и просто по тропинкам. Присматривал и «пристреливал» точки съемки. Затем пошел в храм. По пути встретил вчерашнюю учительницу, она познакомила меня с бывшим прорабом, который строил школу и с женщиной, которая участвовала в перезахоронении костей с разоренного монашеского кладбища.
Сегодня среда, и в с.Красный Маяк съехались торговать частные предприниматели. Это бывает здесь раз в неделю. Машины, пёстрые палатки, музыка. Всё это внизу, на главной улице, прямо под монастырской оградой. Весь народ сельский, что продавцы, что покупатели, разница лишь в величине достатка. Товар – в основном продукты и предметы первой необходимости. Интересно наблюдать народ, и я какое-то время прохаживаюсь в оживлённой толпе. На дворе время Великого Поста, но здесь это не ощущается. Покупают всё – мясо, сало, яйца. Но в основном берут крупы, корм для животных и инвентарь. И чувствуется при всей этой пестроте товаров, оживлённости и музыке, откровенная бедность народа. И не только материальная…

В храме всё те же приезжие болящие женщины. Больше ни души. Служат, как и всегда, иеромонахи Иннокентий и Кукша, на клиросе читает инок Арсений. После богослужения будет «вычитка» для болящих. Помоги им Господь.
Постояв немного и приложившись к иконам, иду на берег. Снимаю пару кадров. Нужен объектив-широкоугольник. День наполняется светом. Все ярче и чётче видны днепровские кручи и дали. В прозрачном весеннем потоке воздуха несется и парит над волнами чайка. Она ослепительно белая. Во всём простор, величие и красота сотворённой природы. Во всём жизнь!
Здесь встречаю трудника, которого видел в храме и принял за бывшего «братана». Назвался он Мишей, ему 45 лет, осетин из Владикавказа. Здесь меньше месяца. За минувший год объехал почти все обители на Украине. У него есть путеводитель по православным монастырям. Человек со сломанной судьбой. В жизни много напутано и «клубок» этот расплести, видимо, будет непросто. О себе Миша рассказывает с желанием найти сочувствие. Жил с женщиной, у которой был не его сын. Говорит, делал для них все (в материальном плане), но «сынок» страшный эгоист и т.д. Ушел от них, потом опять возвращался… и вот - здесь. Чувствовался горячий характер горца и внутренняя духовная брань. За свои странствия по обителям видел он много беззакония и пороков, как среди монахов, так и среди управителей монастырей... По его словам «деньги, роскошь, отсутствие веры и любви чувствуется повсеместно». Пока горец страстно делился о своих хождениях по монастырям, горячо рассказывал о главенствующей церковной верхушке в обителях, показался о.Феодосий, и нам пришлось расстаться. Мне показалось, что в Михаиле нет еще смирения, и ищет он больше не познания себя и исправления своей жизни, но внешнего удобства, где всё окружающее должно быть подстроено под него. При этом он говорил о действительных фактах. Однако, всему этому надлежит быть, ведь есть церковь земная и есть Церковь Небесная, в которую по обетованию Христа-Спасителя «ничто нечистое не войдёт». А враг рода человеческого – дьявол, больше всего ополчается на монахов.
Когда подошёл о.Феодосий, я протянул ему набросок содержания будущей брошюры. Он на ходу прочитал листки и вернул со словами: «Посмотрим».

Григорович Ярослав Владимирович (бывший прораб) в Красном Маяке с 1969 года. Вот, что он рассказал:
- В монастыре был свой водопровод, который, в основном, сохранился до сегодняшних дней. Основная магистраль от водонапорной башни наверху села пролегала на глубине примерно до 3-х метров. Трубы были чугунные, 200 мм в диаметре. После революции поселенцы Красного Маяка ещё долго пользовались монастырским водопроводом. Функционировали и задвижки. Разводка шла трубами меньшего диаметра, 90 мм, причем проложено было параллельно по две трубы. Весь водопровод был чеканен (соединен) свинцом, а прокладки были из белого (непропитанного) каната. При открытии некоторых участков, уже в наше время, трубы снаружи были чёрные, но не ржавые.
Наверху села есть погреба, их хорошо видно при въезде. Возвышаются три больших засыпанных землею строения. Раньше это были фильтры-отстойники для воды. Они складывались многослойно - из пород песка, гравия и т.д. Этими фильтрами пользовались и при советской власти.
Также в монастыре была проведена канализация. В районе Пропастной балки находились очистные сооружения.
Существовала целая инженерная система подземных и береговых сооружений различного значения. Дополняя чудесный ландшафт, среди аллей парка и скверов монастыря било 6 фонтанов. К ним вело несколько водопроводных керамических труб, чеканенных цементом. Некоторые разорённые фонтаны сохранились и поныне. В конце складов, где сейчас разместились магазины, находился ледник. Уже в советское время обнаружили печи, в которых лежал отожженный, но не выгруженный кирпич. Находились печи в засыпанной балке.
На арке бывшего собора внутренняя лепка держалась под дождями и не падала. Тема церквей и собора монастыря – особая и о ней надо говорить отдельно.
Немного о мелочах быта.
Питаюсь здесь, в основном, «Мивиной» (сухая вермишель с пакетиком соли, химспеций и крохотным пакетиком масла). Заливаю все это кипятком, получается что-то вроде супа. Чай с хлебом. Вот и все. Иногда Вадим из монастырской трапезной что-то приносит. Он уже давно предлагает поговорить с настоятелем о постановке меня на довольствие. Добрая душа, а внешне выглядит замкнутым и строгим. Но, видимо, так ему лучше бороться с искушениями, которых в монастыре всегда хватает. Они здесь порой посерьёзнее, чем в миру. Но и мир постоянно переступает ограду обители. Разные люди приходят сюда…
Первая трапеза у паломников - после утренней службы. Это не раньше 11 часов. У братии ещё позже. Вторая – после вечерней. Но иногда есть хочется раньше, тем более, если ещё не адаптировался к монастырскому режиму. Сказывается и сила привычки. Вот и завариваю в кружке чай, когда нет народа, чтобы не смущать никого. Хоть я здесь не на послушании, но все же не хочется выделяться.
Сегодня купил впервые черного хлеба и увлекся… Вот тебе и искушение. В результате не прочитал «вечернее правило», лишь перекрестившись и перекрестив постель, лёг ко сну. Ночью приснился дурной сон… Опять наука.