Иван-чай на руинах

(К 150-летию со дня рождения А.П.Чехова)

Юрий Авдеев не считал подвигом дело, которому посвятил почти 40 лет жизни. А между тем именно он, бывший фронтовик, возродил чеховское Мелихово.

Директора Государственного музея-заповедника А.П.Чехова Мелихово знали и любили многие. Но мало кто подозревал, что этот удивительно скромный человек практически ничего не видел. Он старался, чтобы не замечали его слепоты. Лишь немногие ведали: Юрий Константинович узнает их только по голосам...

Сегодня, спустя годы, всё больше и больше осознаешь огромный вклад Юрия Константиновича Авдеева в отечественную культуру. А те, кому довелось побывать на выставке его живописи и графики «Мелиховский колорит» в Государственном музее — гуманитарном центре «Преодоление» имени Николая Островского, открыли для себя и другого Авдеева: замечательного художника-философа, безгранично влюбленного в Чехова и природу родного Подмосковья.

По словам заместителя директора музея Галины Кузиной, одного из организаторов выставки, Авдеев-художник — явление еще в полной мере не оцененное: ведь при жизни у него не было ни одной персональной выставки в столице. Да и вообще о том, что Юрий Константинович — профессиональный художник, знали лишь самые близкие люди.
— Я встречала Авдеева на конференциях, — рассказывает Галина Кузина, — но близко с ним знакома не была. Он всегда очень уверенно держался, замечательно говорил... Я видела, что Юрий Константинович ходит в больших толстых очках. Но о том, что он практически ничего не видит, даже не подозревала. Откровением стали для меня и его картины. Авдеев стал фовистом по двум причинам. Одна из них: тяжелая контузия, необычайно обострившая внутреннее зрение, направившая волю художника на выражение этической и эстетической сущности, а не на внешнее обличие созерцаемого. Другая причина — приятие Авдеевым существа художественного метода Чехова.

Организовывать выставку помогала дочь Авдеева, литературовед Ольга Авдеева - Ускова. Она предоставила фотографии и документы, фронтовые этюды и наброски, картины, посвященные Великой Отечественной, мелиховские пейзажи. В удивительно ярких, чистых красках ликует полнозвучие цвета, поет любовь и... чувствуется горечь потерь.

***

Юрий Авдеев родился в 1918 году в Серпуховском уезде. Его отец был директором школы, мать работала в театре. В Серпухове Юрий закончил среднюю и художественную школы, а в Краснодаре — художественное училище. С 1940-го его картины демонстрировались на выставках в Москве.
А в октябре 1941-го он ушел добровольцем на фронт. Попал в 3-ю Московскую коммунистическую стрелковую дивизию, защищавшую столицу. Позже, когда враг был отброшен, эту воинскую часть реорганизовали в кадровую 130-ю стрелковую дивизию и перебросили на Северо-Западный фронт. Она освобождала Новгородскую и Ленинградскую области, Прибалтику. Авдеев сначала был связистом, а потом артиллерийским разведчиком истребительном противотанковом, а затем минометном дивизионе. Награжден солдатской медалью «За отвагу».
Когда же выдавалась свободная минута, Юрий рисовал. В сентябре 1942-го начальник политотдела, случайно увидевший его рисунки, вызвал Авдеева и сказал: «Теперь ваша задача — рисовать портреты героев. Сразу же после боя, в котором они отличились. Это будет им первой наградой».
Ежедневно Юрий рисовал по несколько таких портретов. Рисовал на обрывках бумаги, на тряпках. Краски, которые мать однажды чудом смогла прислать ему, разводил керосином.
В июле 1944-го Авдеев с горечью увидел, как фашисты испоганили пушкинский заповедник в Михайловском. Хотя времени было немного, он успел сделать рисунок заминированной могилы поэта.
Он мечтал о художественной карьере, о том, что после войны будет работать, работать... Последнее, третье, ранение, полученное в Латвии, было самым страшным — он ослеп. Пять лет Авдеев провел в госпиталях. Но жажда жизни была настолько сильной, что ему помогали даже те методы, в которые не верили сами врачи.
Через три года восстановилась точка в центре левого глаз которая, по словам Юрия Константиновича, позволяла ему четко различать в книге две-три буквы, а боковым зрением правого глаза он стал видеть цвет почти так же, как прежде. Цветом он и стал насыщать свои новые картины.
«Перед войной, — вспоминал Юрий Константинович, — я писал портрет Чехова для только что организованного в Мелихове филиала Серпуховского музея (создан при активном участии сестры писателя Марии Павловны и его племянника Сергея Михайловича. — Н.Г.). Тогда мне всерьез предложили поехать в новый музей директором. Но я испугался деревни, отрыва от художественной жизни, одиночества. Теперь бы такое предложение было желанным. В самом деле, музейный работник должен понимать искусство, иметь развитый художественный вкус...»

***

И вот в 1949 году, инвалид 1-й группы, он пешком пришел в
Мелихово и стал работать... директором музея. Чеховская усадьба заросла бурьяном. В полуразрушенном флигеле, где была написана «Чайка», висел портрет Сталина да несколько фотокопий. От столь любимого Левитаном сада уцелели лишь несколько лип и тополей. На месте большого чеховского дома проходила дорога... Кто тогда мог поверить, что в этом забытом богом месте Юрию Константиновичу и его жене, главному хранителю музея Любови Яковлевне Лазаренко удастся не только возродить Государственный музей-заповедник А.П. Чехова, но и сделать его всемирно известным?
Вот еще фрагмент из воспоминаний Юрия Константиновича:

«А люди шли и шли, спрашивали, почему от усадьбы великого писателя так мало осталось, спрашивали требовательно, как будто именно мы и виноваты в этом. Много лет спустя, когда все было восстановлено, когда <...> посаженный нами молодой сад успел постареть, я пришел к мысли, что люди шли не за тем, чтобы посмотреть фотографии и книги или даже рукописи, <...> а шли, чтобы поклониться земле гения, заглянуть в зеркала прудов, которые он видел, подышать тем же воздухом...»
Юрий Константинович не мог самостоятельно читать. Но как дар судьбы у него открылась феноменальная память. Помнил наизусть все рассказы Чехова, 12 томов его писем, всю бухгалтерию музея, телефоны. Член Союза писателей СССР, Авдеев и сам написал 12 книг о Мелихове и других чеховских местах Подмосковья.

Авдеев возглавлял музей до последнего дня своей жизни. После его смерти, в 1987-м, музейные фонды насчитывали 17 тысяч единиц хранения. За почти 40 лет работы Авдееву удалось восстановить чеховский дом, флигель-кухню, сад, отреставрировать церковь и две школы, построенные Чеховым, организовать четыре филиала музея.

***

Конечно, музей-заповедник, по которому Авдеев так любил водить экскурсии, забирал много душевных сил и времени. Но при всей занятости Юрий Константинович в первую очередь всегда оставался художником. Несмотря на недуг, он постоянно писал картины. Особенно часто рождались пейзажи Мелихова, где Авдеев знал каждый уголок. Но этими границами его творчество не замыкалось — жизненные впечатления фильтровались и являлись на холстах сложившимися образами.
Он мало кому показывал свои работы, их видели лишь близкие. А между тем философский подход, экспрессивность языка делают неповторимыми, самобытными многие работы Юрия Константиновича, как в выражении, казалось бы, импрессионистических мотивов («Дождь», «Цветет сирень», «Весна», «Хоровод»), так и в трактовке исторических образов и сюжетов («Мелиховская церковь», «Георгий Победоносец»).

Картина-фантазия «Георгий Победоносец», столь не характерная для атеистических советских лет, появилась в творчестве Юрия Авдеева, конечно же, не случайно: война навсегда осталась в памяти. Художника волновало, что под Старой Руссой, где он воевал, остались сотни не похороненных однополчан.
Долгие годы Юрий Константинович работал над большим полотном «Иван-чай»: забытый всеми солдат лежит на поляне рядом с землянкой. Место его гибели заросло цветами иван-чая. Авдеев говорил, что иван-чай сопровождал их всю войну. Его сиренево-розовые цветы первыми появлялись на развалинах и пожарищах. И для Юрия Константиновича иван-чай стал символом возрождения жизни.
Совсем немного фронтовых этюдов и рисунков осталось в домашнем собрании. Целый ящик с фронтовыми работами Авдеева был уничтожен: в него попал снаряд. Сохранились лишь те рисунки, которые вывез в Москву его друг-кинооператор. Сейчас большая часть рисунков Авдеева находится в Государственном историческом музее, много этюдов — в Новгородском историческом музее. Тусклые, потемневшие от времени, они приближают к нам суровые военные годы.

***

Как же похож Юрий Авдеев на парижского мусорщика Жанна Шамета из «Золотой розы» Константина Паустовского, где есть, между прочим, глава и о Чехове. Оба (в прошлом волею судьбы — солдаты) они нашли в повседневной реальности красоту и гармонию, которую не видели другие. Шамет собирал годами золотую пыль. Он надеялся, что роза, выкованная из собранного с таким трудом слитка, принесет счастье его воспитаннице Сюзанне. Авдеев же разыскивал повсюду распыленное войной чеховское наследие.
Заслуженный работник культуры Российской Федерации, Почетный гражданин города Чехова — так оценен вклад Юрия Авдеева. Да и без этих высоких званий ясно: его заслуги перед нашей культурой огромны. Юрий Константинович воспринимал Чехова как близкого ему человека, современника. Он сверял по нему каждый шаг. И чем дальше, тем больше понимаешь: Авдеев совершил свой незаметный подвиг, возродив из забвения усадьбу Антона Павловича и тем обессмертив себя, абсолютно бескорыстно. Этого качества, увы, так не хватает нынешней России, всем нам, идущим вслед за фронтовиками!

***

Дай-то Бог, чтобы Мелихово пощадили надвигающиеся сегодня со всех сторон, как фашистские танки, безвкусные, помпезные особняки. Под
угрозой уже охранные зоны, которые при Юрии Авдееве были расширены и законодательно закреплены за музеем-заповедником. Пусть очарование этих мест, «мелиховский колорит», сохранится не только на картинах художника, но и в жизни, останется потомкам.

2002

Фото с сайта: www.mochaloff.ru/melihovo