«Ти-тá, ти-тá, ти-тá, ти-тá…», - перестук колёс поезда напоминал n-стопный ямб. Столичный поэт Владлен Востоков, перекуривая, стоял в тамбуре вагона и задумчиво глядел на мелькавшие в окне степь, перелески, поля… Но вот бегущая картинка поменялась, и равнина уступила место горам. Урал! В памяти всплыли сказы Бажова, образ Хозяйки Медной горы, Данилы-мастера. Владлен вернулся в купе. Забравшись на свою, верхнюю, полку, поэт прикрыл глаза и постепенно, убаюканный ритмом стучащих колёс, провалился в сон…
Пробуждение, перекус, перекур, разговоры, опять сон – так пролетели трое суток, и Владлен прибыл на родину в маленький провинциальный сибирский городок.
Город N, как тысячи городков российской глубинки, имел свою историю, достопримечательности и, конечно, своих местных знаменитостей. В городе N были даже свои поэты, которые пару раз в месяц собирались в Доме культуры, чтобы поделиться друг с другом результатами своего творчества. Новости в небольших населённых пунктах распространяются быстро, и вскоре Востокова пригласили на заседание литобъединения.
Провинциальные «пииты» немного робели перед столичным профессионалом и вместо своих выступлений решили отдать всё время заседания Владлену. Мастер, почувствовав себя поэтическим гуру, вышел к трибуне. «Сейчас я покажу класс этим графоманам», - мысль, подобно пальцам гитариста, задела струны гордыни, и зазвучала в душе знакомая песня. «Прочту-ка я им новую поэму», - Владлен достал рукопись и начал. В первых строфах никаких языковых шероховатостей слух внимающих чтению не улавливал. Интерес постепенно сменялся недоумением, ибо слушатели стали замечать явные нарушения стихосложения. Одну из поэтесс захватила волна эмоций и, возбуждённая, она зашептала на ухо соседке:
- Милочка, ты заметила сбой ритма? А «холостые» строки?! Это уже небрежность какая-то!
- Да, да! – согласилась Мила и, как в детской игре «телефон», пробубнила что-то соседу слева, маститому поэту, имя которого часто мелькало на разных поэтических сайтах.
Тот от нетерпения защипал ус, заёрзал на стуле, ему хотелось всей мощью своего поэтического опыта отправить столичного гостя в литературный нокаут. Как в музыкальной пьесе, когда динамика звучания усиливается к кульминации, так постепенно усиливалось возмущение местных поэтов, слушающих Владлена. Кульминация наступила сразу после окончания чтения. Сначала раздались крики «Браво!» и аплодисменты. Это старалась уважаемая многими дама, всегда стремящаяся всех примирить. «Ребята, давайте жить дружно», - девиз мультипликационного героя, видимо, был девизом её жизни. Но потом один, другой, третий литераторы начали высказывать замечания столичному гостю. Да не так-то просто повергнуть наземь выросшее до небес «эго». Словесную оплеуху получал каждый искатель истины. Встреча превратилась в оживлённый словесный ринг. Казалось, даже температура воздуха в помещении повысилась на несколько градусов от жара человеческих эмоций. Кто-то всерьёз участвовал в литературной баталии, кто-то дремал, а молодцеватый инженер-прозаик, который ходил на заседания литобъединения, как в театр, умело вставлял провокационные реплики, ещё более подзадоривая дискутирующих. Председатель сгладил конфликт, вручив в подарок Владлену книгу и букет цветов, пожелав гостю творческих успехов. Инцидент был исчерпан. Заседание закончилось, но гордыня Владлена, израненная и униженная, жаждала мести. Поэт никак не мог смириться с мыслью о собственной профессиональной уязвимости. Ему хотелось написать какую-нибудь гадкую статейку о графоманах провинции, об их глупости и недалёкости. Злоба сменилась жалостью к себе великому, и Владлен Востоков весь недолгий отпуск провёл в обществе с «беленькой». Уход в параллельный мир был для поэта проверенным способом избежать ненавистной реальности. Там, в идеальной сфере, придуманной гордостью, было надёжно и спокойно…
«Ти-тá, ти-тá, ти-тá, ти-тá», - колёса поезда читали вслух свою бесконечную поэму. Владлен стоял в тамбуре вагона и, перекуривая, смотрел с грустью на мелькавшие за окном картинки. Горы Урала, величественные, как гордость столичного поэта, сменились равниной. Чем ближе к столице, тем всё более уменьшалось собственное «я». Там, в большом городе, даже на таких, как Владлен Востоков, всегда найдётся непревзойдённый стихотворный гуру.
Поэт никак не мог осознать одного: важно быть не лучше, не выше кого-то, а важно просто «быть», реализуя данный свыше талант в своём творчестве, раскрывая для других мир сокровенного и важного.
