Вы здесь

Что имеем — не храним...

Отец Анатолий Дубов, бывший ключарь Преображенского собора, пребывал в прескверном, можно сказать, отвратительном расположении духа, развеять которое не помогал даже его любимый французский коньячок. Ибо то, что ему предстояло, нельзя было назвать иначе, как ссылкой. Конечно, он давно мечтал выбиться из рядовых священников в настоятели…и что в том греховного? Ведь, если верить поговорке, плох тот солдат, который не стремится стать, если не генералом, так хоть капралом. И вот мечта отца Анатолия сбылась — Владыка Михаил назначил его настоятелем… Покровской церкви, что в селе Устьянском, в сорока километрах от города Михайловска. Из собора да на сельский приход! Разве это не ссылка?! А ведь как хорошо и гладко все складывалось поначалу!

Отец Анатолий налил себе очередную рюмочку и, хлебнув благоуханного напитка, погрузился в воспоминания…

* * *

Бизнесмен Толян Дубов, которого немногочисленные друзья за глаза называли «Дубом», а куда более многочисленные враги честили «дуболомом», никогда не задавался пресловутыми вечными вопросами: «кто мы, откуда, и куда идем». Гораздо важнее для него было другое: «а что и сколько я буду от этого иметь». Так он и жил-поживал, деньгу зашибал, пока однажды не угодил в автокатастрофу, и уцелел в ней не иначе, как чудом. После этого, к обоюдному удивлению друзей и врагов, Дубов крестился и стал ревностным прихожанином городских храмов, в особенности же — Ионинского мужского монастыря, и духовным сыном его настоятеля, игумена Георгия. Надо сказать, что набожность Толяна имела свои причины. Но об этом он предпочитал помалкивать. И не без оснований…

* * *

Толян Дубов всегда считал себя хозяином жизни, шагающим по ней широкой, проторенной и безопасной дорогой. Но в тот страшный миг, когда его черный БМВ, переворачиваясь, летел в кювет, уверенность «Дуба» в будущем рухнула в тартарары. Что бы он ни дал, что бы ни сделал, лишь бы только вернуть ее! Ради этого он и надумал креститься: ведь всем известно, что Бог помогает тем, кто верует в Него, совершает для них чудеса и защищает их от бед и зол! Значит, быть христианином — выгодно. Придя к такому выводу, Толян поспешил в храм, откуда вышел уже рабом Господним Анатолием. Теперь можно не бояться будущего — крестившись, он надежно заручился Божией помощью и защитой!

После этого Дубов стал приглядываться к своим новообретенным единоверцам привычным оценивающим взглядом дельца. И вскоре понял: кое-кто из городских священников — самый настоящий бизнесмен, только что в рясе. Взять хотя бы протоиерея Петра, настоятеля Никольского храма. У него в Михайловске с полдесятка иконных лавок. А самая большая из них находится возле железнодорожного вокзала, рядом с ларьком «Товары в дорогу»: этакая бревенчатая избушка с куполом, увенчанным высоким крестом — приметное здание, и место выбрано — выгодней не придумаешь. В одном половине избушки лавка, в другой — часовня: тут можно и свечку перед иконой Святителя Николая поставить, чтобы помощью Божьего угодника на дорожку заручиться, и молебен о путешествующих заказать, и душеполезной книжкой запастись — одним словом, удовлетворить любую духовную нужду1 за соответствующую плату. И такой доход эта лавка отцу Петру приносит, как все остальные, вместе взятые. Что ж, кто мозговит, у того и карман набит!

Умный человек отец Петр — только протоиерей Вадим, настоятель Троицкой церкви, еще умней оказался. Он, кроме иконных лавок, еще и ювелирные отделы во всех городских рынках открыл. Тут тебе колечки и браслетики, ложки да сережки, серебрецо да золотце — выбор богатый, цены привлекательные, а к праздникам — еще и пятипроцентная скидка. Не зря же отец Вадим пять лет был вторым священником в Никольском храме, у отца Петра…вот и научился у него, как дела вести, и учителя своего в этом превзошел!

А отец Валерий, епархиальный миссионер! Да о его любви к иномаркам весь Михайловск знает! Сегодня он «Тойоту-Лендкрузер» объезжает, завтра на черном «Бумере» по городу колесит. На таких крутых тачках, как у него, даже сам легендарный Сеня Уемский не езживал! Правда, кое-кто из прихожан отца Валерия глухо ворчит: мол, батюшка о своем храме уж так заботится — регулярно колеса у него меняет… Только иерей-автолюбитель на этот счет иное мнение имеет: разве лучше, если бы он ездил на какой-нибудь задрипанной «копейке», а то и вовсе на автобусе? Тогда все сразу сочтут, что в церкви — сплошные нищета и убожество, а потому уважающему себя человеку туда ходить не стоит. Ведь сколько веков долдонят атеисты, будто религия — удел рабов и неудачников… Зато если люди увидят, как из дорогого автомобиля выходит представительный священник в шелковой рясе, благоухающий французским парфюмом, с тщательно ухоженными волосами и бородой — они сразу познают, что истина там — где он служит, и за ним последуют. А потому осуждать отца Валерия могут лишь невежды, не понимающие, что иномарка — не роскошь, а средство православной миссии!

Только куда всем этим отцам-протоиереям и просто иереям до игумена Георгия, настоятеля Ионинского монастыря! Вот это крутой батек, круче некуда! У него в духовных чадах — все местные братки. Говорят, будто на их деньги и отстроил отец Георгий свой монастырь… Да мало ли что люди наскажут: главное, что не прошло и трех лет, как назначили его настоятелем Ионинской обители, а все храмы в ней уже отремонтированы внутри и снаружи, стоят-красуются, золотыми куполами поблескивают — не монастырь, а картинка для конфетной коробки! Ну и кто после этого посмеет осудить отца игумена за то, что он с братками якшается?.. Ведь для благой цели любые средства хороши…слетал же некогда святитель Иоанн Новгородский в Иерусалим верхом на бесе2…так отчего бы отцу Георгию с него пример не взять? Чай, братки не бесы, а всего лишь люди…

А прежде, говорят, был отец Георгий просто таксистом Генкой Постниковым, да вот устроился в епархию3 водителем, возил епископа Панкратия да развлекал его в дороге разговорами «за жизнь», пока тот не рукоположил своего «колесницегонителя»4 во иеродиакона, а затем и во иеромонаха5. Тем временем вернули Церкви Ионинскую обитель — так кого же туда настоятелем послать, как не отца Георгия? Он — монах, посему ему и возрождать монастырь, и управлять им. И вот теперь бывший таксист Генка — почтенный отец игумен, второй человек в Михайловской епархии после епископа. А все потому, что он вовремя смекнул — Церковь — место не только святое, но еще и весьма доходное. Тогда отчего бы и ему, Толяну Дубову, не податься в священники? Это куда выгодней, чем быть бизнесменом. Разве не так?

* * *

Конечно, мечты Толяна Дубова о священстве вполне могли остаться всего лишь мечтами. Однако случилось иначе. Как-то раз, на день Ангела игумена Георгия Дубов подарил своему духовному отцу медный крест, приобретенный по дешевке в лавке михайловского антиквара Бориса Жохова, более известного под прозвищем Жох. Мог ли Толян знать, что это незначительное событие станет для него судьбоносным? Потому что крест, который он презентовал игумену-имениннику, оказался знаменитым крестом-мощевиком, подаренным три столетия назад Ионинской обители ее бывшим насельником, а впоследствии епископом Нафанаилом (Шаньгиным)6. Потому и прозвали этот крест «архиерейским даром». Когда же в начале 20-х годов богоборцы закрыли Ионинский монастырь, реликвия исчезла, и считалась бесследно и безвозвратно пропавшей до того дня, когда ничего не подозревавший Толян Дубов вручил ее игумену Георгию, как скромный презент на день Ангела!

Это событие получило широкую огласку по всей области. О нем наперебой писали газеты и вещали радио- и телеведущие, объясняя случившееся кто — невероятным стечением обстоятельств, а кто просто чудом. И тем не менее, единогласно сходясь в одном — ничего подобного не случалось за всю историю Михайловской епархии. А в Ионинской обители было устроено торжество по случаю обретения святыни — с благодарственным молебном и крестным ходом, во главе которого, неся лежащий на пунцовом бархате «архиерейский дар», шествовал под колокольный звон сам епископ Иринарх в сопровождении игумена Георгия. За ними следовали губернатор с супругой и кое-кто из городских и областных чиновников, державшихся, сообразно своему рангу, друг за другом. В то время как Анатолий Дубов, облаченный в парчовый стихарь, шел впереди губернатора, слева от архиерея, держа в руках развевающуюся хоругвь. И чувствуя себя триумфатором.

Однако то было лишь началом его триумфа. Когда на трапезе после крестного хода пропели многолетия епископу, а также «настоятелю и братии святыя обители сея», Владыка Иринарх, окинув взглядом сотрапезников, и остановив свой взор на Толяне, который, смиренно потупив глаза в тарелку, уписывал вторую порцию заливной стерляди, произнес:

—  А сейчас, отцы и братие, подымем тост за нашего уважаемого друга и благотворителя Анатолия Ивановича Дубова, благодаря которому все мы сегодня совершаем это торжество. Многая лета!

Сидевший напротив Владыки соборный протодиакон отец Андрей привычно затянул очередное многолетие, которое нестройно подхватили все участники трапезы. А Толян Дубов почувствовал, как у него закружилась голова…не от выпитого — почет опьяняет человека куда сильней вина. Мог ли он мечтать о подобном, когда был всего-навсего бизнесменом? Нет, он не прогадал, став православным…теперь остается еще полдела — сделаться священником.

…После трапезы Владыка Иринарх удостоил почетных гостей беседы с глазу на глаз. В числе таких избранников оказался и Анатолий Дубов.

—  Спаси Вас Господь, Анатолий Иванович. — проникновенно произнес заметно уставший епископ. — Послужили Вы Ему…

—  Я всегда рад послужить Богу. — пылко заверил счастливый Толян, смутно предчувствуя — сейчас случится что-то важное…

—  Тогда почему бы Вам и еще не послужить Ему? — живо откликнулся епископ. — Например, не стать священником? Вон сколько у нас сейчас в епархии новых храмов открывается! А священников не хватает…

—  Благословите, Владыко! — эхом откликнулся экс-бизнесмен. Он был настолько изумлен тем, как легко осуществилась его мечта, что даже не обрадовался этому. Впрочем, разве это было так важно? Главное — он добился желаемого.

* * *

Разумеется, Владыка Иринарх не сразу рукоположил Анатолия Дубова. А для начала благословил его нести послушание иподьякона7 в Преображенском соборе, настоятелем которого был в ту пору престарелый протоиерей Феодор Лушев — живая достопримечательность Михайловской епархии. Ведь из всех ее клириков лишь он один сподобился служить при пяти архиереях, чем при случае любил поведать задушевному собеседнику:

—  Начинал я иподьяконом при Владыке Нифонте… — старик произносил имя этого давно умершего архиерея с печальной улыбкой — спутницей воспоминаний о счастливых днях невозвратной юности. — Редкой честности был человек — что на уме, то и на языке. Бывало, так словом припечатает — метче некуда, да возразить нечего — правда. Помню, надумал я податься в монахи: молод был, подвигов хотелось… вот и стал я просить у Владыки благословения на постриг. А он мне в ответ: «ты что это надумал, дурень? Думаешь, легко быть монахом? Монах-то монах, кабы не…то-то же! Как бы после жалеть не пришлось! Лучше женись — семейная жизнь смирению научит!» Правду сказал Владыка… Он потом мне и денег на свадьбу дал. Что таить, не все у нас его любили, да ничтоже дивно — правда глаза колет. После него был Владыка Полиевкт. Когда он к нам только что приехал, прошел слух, будто он строжайший трезвенник: сам не пьет и другим не велит. Да какая трапеза без выпивки — чай, Сам Спаситель наш на браке в Кане воду в вино претворил8. Вот мы и надумали бутылки под стол спрятать, чтобы потихоньку из них себе наливать. Пришел Владыка на трапезу, благословил ястие…а потом приподнял скатерть — и питие благословил, и сам с нами выпил. Душевный был архиерей, вечная ему память! Потом был епископ Иеремия, тот самый, что сейчас митрополит Н-ский. Он меня во иереи рукоположил и оставил служить в соборе вторым священником. Затем нам Владыку Панкратия прислали, который до того в Иерусалиме архимандритом был. Умнейший был человек. А жил просто — в деревянном доме. Бывало, и печки в нем сам топил. И любил, когда народ на праздник к нему под благословение подходит, каждого поздравить, и для каждого особые слова находил. При нем я стал настоятелем собора. Ну а потом приехал к нам нынешний Владыка Иринарх…да что про него сказать — за него дела говорят. Вон сколько он у нас в городе храмов открыл! Раньше всего три церкви было, а теперь — полтора десятка, а по епархии и того больше. И Ионинский монастырь при нем вернули. А все его трудами…

Среди прихожан отец Феодор слыл великим молитвенником и едва ли не старцем. Однако духовная опытность старого протоиерея сочеталась с полнейшей неискушенностью в делах житейских, а наипаче хозяйственных. Что не преминул заметить Толян Дубов. Оставалось лишь воспользоваться этим открытием с выгодой для себя. И такой случай не замедлил представиться.

* * *

—  Батюшка! — обратился Толян к отцу Феодору погожим весенним днем, когда дробные звуки капели были слышны даже сквозь наглухо закрытые окна собора. — Похоже, у нас крыша протекла. Взгляните-ка!

Настоятель поднял седую голову к потолку и сокрушенно вздохнул:

— Вот беда-то! Ведь только что по осени прореху залатали. А она опять течет…совсем прохудилась. Ремонтировать надо…вот беда-то!

—  Благословите, батюшка! — воодушевленно воскликнул Толян. — Я все сделаю. — И, видя замешательство старика, поспешно добавил. — Во славу Божию.

Уже через три недели после этого разговора церковная крыша была покрыта новеньким, ослепительно блестящим на солнце железом, которое Анатолий Дубов по старой памяти выгодно купил на городской металлобазе. Настоятель не скрывал своей радости — теперь, трудами иподьякона Анатолия, собор надежно защищен от непогоды. Мог ли он знать, что тот втайне радовался совсем иному — как же ему подфартило! Уж теперь-то Владыка Иринарх не станет тянуть с его рукоположением…

Толян не ошибся в расчетах — вскоре, на Литургии в Праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, ему уже пели «аксиос». А когда в самом конце службы диакон Анатолий, неуклюже держа в правой руке орарь9 и заикаясь и запинаясь на каждом слове, прочел свою первую ектению, стоявшие в алтаре священнослужители мысленно окрестили его «отцом Дуболомом» — на их памяти столь многочисленных и вопиющих ошибок в церковнославянском языке еще не делал никто…

Впрочем, вскоре им было уже не до отца Анатолия. Ибо тот же день, точнее, в последовавшую за ним ночь, скоропостижно скончался епископ Михайловский и Наволоцкий Иринарх.

* * *

Внезапная смерть архиерея стала неожиданностью для всей епархии. Конечно, люди — «старии и младии, владыки и князи, дети и священницы»10 отмечены печатью смерти с самого своего рождения. Но страшная гостья, обрывающая людские жизни, имеет обычай являться нежданно и негаданно. Всем казалось, что епископ Иринарх был слишком молод, чтобы умирать — ведь ему не исполнилось и пятидесяти лет. И вот он умер…как же так? Что же будет дальше? Кто станет его преемником? И каков окажется новый архиерей? Постепенно скорбь михайловских священников об умершем Владыке сменилась тревогой за собственное будущее. Что поделать — живой не о мертвом, а о живом думает.

Наконец, стало известно, что в Михайловск назначен новый епископ — Владыка Михаил. А вскоре прибыл и он сам. И сразу же объехал все городские храмы. Причем не просто посетил и обозрел их, как делали его предшественники, а внимательно осмотрел внутри и снаружи, примечая малейший непорядок. В результате кое-кто из настоятелей имел возможность на собственном опыте убедиться, что новый епископ строг к тем, кто не радеет о церковном благолепии. Зато тех, кто «в малом был верен», возвышает и «ставит над многими»11. Наглядным примером тому стала судьба отца Анатолия Дубова, который так вовремя отремонтировал соборную крышу. И вот теперь он уже не диакон, а священник, мало того — ключарь собора. А как назначили его ключарем, затеял он в Преображенском соборе такой ремонт, что теперь храма не узнать — все в нем новенькое, блестящее, только с завода, как Владыка Михаил любит. И утварь новая, и подсвечники, и лампады, и облачения, и книги с нотами…не то, что раньше было. И росписи на стенах теперь другие, в византийском стиле, и купол новый, золоченый, а на нем — крест, да такой высокий, что его с соседних улиц видно! Да, развернулся «отец Дуболом»…как видно, в скором времени быть ему настоятелем либо в старом Преображенском соборе, либо в новом, Михайловском, который вот-вот должны достроить и освятить! Дайте только срок!

Надо сказать, что именно на это и надеялся отец Анатолий, затевая ремонт собора. Грех не воспользоваться любовью нового архиерея к благолепию и новизне с выгодой для себя! И вот теперь в кочегарке возле собора день денской полыхал огонь: там по его благословению жгли ветхие, еще дореволюционные книги и ноты с соборного клироса, вышитые шали, подзоры и рушники, которыми к праздникам украшали храм, самодельные фанерные аналои и киоты, обломки старого купола. Пение церковного хора заглушал яростный визг бензопил и грохот валящихся на землю деревьев, которые росли на кладбище у собора уже не один десяток лет — отец Анатолий был убежден: если храм будет виден отовсюду, мимо него не пройдет никто… А рядом с импровизированной поленницей у кочегарки громоздилась куча металла, из которой, словно взывая о помощи, торчал кусок перекладины старого соборного креста: отец ключарь распорядился распилить его и сдать в утиль. Ведь новый крест, венчавший монументальный позолоченный купол, смотрелся куда эффектней этого старья…

Мог ли отец Анатолий предполагать, каким боком ему выйдет ремонт собора?! И все из-за того, что он сдал в металлолом этот крест! Угораздило же одного местного журналиста откопать его на металлобазе! Мало того — этот тип выкупил и отреставрировал свою находку! А между делом выяснил, что это — единственный церковный крест в Михайловске, переживший закрытие и разрушение городских храмов в двадцатые годы. Разумеется, он написал обо всем этом статью, а Владыка Михаил ее прочел… И вот теперь оный крест стоит на почетном месте в только что освященном Михайловском соборе. Между прочим, настоятелем там — протоиерей Александр, прежде служивший в селе Устьянском. А на его место, в Покровский храм, переведен…сослан угодивший в опалу отец Анатолий. То-то, поди, злорадствуют его завистники, ехидно приговаривая: «наломал же дров наш отец Дуболом — «и бысть падение его велие»!12 Что ж, поделом: не задирай нос — не споткнешься».

* * *

…Прибыв на место своего нового служения, отец Анатолий придирчиво осмотрел Покровский храм. И остался недоволен увиденным. В самом деле, разве эту церковь можно сравнить с Преображенским собором! Конечно, хорошо хоть то, что она не деревянная, а каменная. Но как же убого, по сравнению с золочеными главками городских церквей, смотрится ее купол, выкрашенный «серебрянкой»! А внутри! Почерневшие от времени и копоти росписи на стенах, кособокие подсвечники, разномастные лампады перед иконами… И священник, который допускал в своем храме такое убожество, теперь настоятельствует в Михайловском соборе! Зато он наведет здесь порядок! Скоро здесь все заблестит и засияет, как новенькое!

И, если подумать, не так уж и плохо, что Владыка перевел его сюда: ведь от Михайловска до Устьянского — всего лишь сорок километров. А духовные дети, которыми он успел обзавестись, служа в соборе, найдут его и тут. Тем более, что им не составит труда добраться до Устьянского — у всех их есть машины, причем кое-у кого — даже покруче, чем у отца Анатолия… Захотят — приедут. А если нет — беда невелика. Меньше в стаде овец — меньше пастуху хлопот. Разве не так?

Действительно, в первый же день, когда отец Анатолий служил в Покровской церкви, среди молящихся уже было несколько приезжих горожан. Постепенно их становилось все больше, особенно после того, как новый настоятель начал ремонт храма. Отец Анатолий вел его теми же методами, что и в Преображенском соборе, но с удвоенным рвением, заменяя все то, что считал «хламом», на «новодел». Он не задумывался над тем, что выбрасывает и что сжигает — ведь разве есть что-либо памятное и святое для человека, ищущего во всем собственной выгоды?

Одновременно с этим отец Анатолий заменил прежних работников Покровского храма своими, безраздельно преданными ему людьми. Старостой он назначил свою духовную дочь Алевтину, в прошлом директрису одного из городских магазинов, слывшую грозой для своих подчиненных. Единственным человеком, перед которым трепетала и благоговела грозная Алевтина, был отец Анатолий, которого она называла не иначе, как «отченькой», и в разговорах упоминала о нем куда чаще, чем о Боге. Вслед за тем настала очередь казначеи и бухгалтера. Что до певчих, то отец Анатолий сменил их почти сразу же после того, как стал служить в Покровской церкви — деревенские старухи на клиросе раздражали его. Мало ли, что они пели здесь уже два десятка лет — от ненужных ему людей отец Анатолий избавлялся с такой же легкостью, как от «старья» в храме.

Вскоре Покровская церковь заблестела изнутри и снаружи. Теперь вместо прежней скромной серебристой главки на ней возвышался большой позолоченный купол. Старый деревянный иконостас был заменен на мраморный, с новыми иконами. По периметру храма, словно солдаты на смотре, выстроились подсвечники, похожие друг на друга, как близнецы-братья, лампады поблескивали разноцветными стразами, пол был отполирован до зеркального блеска, так что местные старухи-прихожанки ступали на него с опаской, боясь поскользнуться. Отец Анатолий с удовлетворением зрел дела рук своих…

И невдомек было ему, что, видя их, один за другим из Покровской церкви уходили ее прежние прихожане. Некоторые из них теперь ездили по выходным молиться в храмы Михайловска. А кое-кто предпочитал коротать время перед телевизором, чем идти в церковь, отныне ставшую для них чужой…

Впрочем, свято место не бывает пусто — теперь Покровский храм наводняли иные прихожане…точнее, «приезжане» из Михайловска. А возле церкви теснились разноцветные машины различных размеров и марок, среди которых виднелся автобус местной футбольной команды «Помор» — многие ее игроки были духовными чадами отца Анатолия. Глядя на это скопление машин, разъезжающихся после воскресной Литургии под оглушительный шум гудков и ругань водителей, отец Анатолий все больше убеждался в необходимости построить автостоянку. Лучше всего — чуть в стороне от храма, где сейчас стоял старый деревянный церковный дом. Отец Анатолий осмотрел его в первый же свой приезд в Устьянское. Дом на удивление хорошо сохранился. Впрочем, неудивительно — ведь на его постройку пошли отборные лиственничные бревна, а здания из этого дерева способны простоять века. В доме было две половины, в каждую из которых вел отдельный вход. Правая представляла собой вместительный зал, у входа в который высилась печь-голландка. В левой половине имелась большая комната с проходной кухней и русской печью. Еще недавно там жил отец Александр, а после его отъезда в город — церковный сторож.

Однако отец Анатолий не собирался жить в деревне. Вдобавок, с тех пор, как он провел в храме сигнализацию, отпала необходимость и в стороже. А потому выгодней было снести дом и построить на его месте автостоянку.

Придя к такому выводу, отец Анатолий приступил к исполнению своего замысла…

* * *

Тем временем в епархиальном управлении епископ Михаил беседовал с пожилой женщиной, Софьей Ивановной Т., бывшей учительницей и завучем школы, а ныне одинокой пенсионеркой. Поговаривали, будто в ее роду имелись священники. Однако сама Софья Ивановна, Бог весть по каким причинам, предпочитала молчать об этом. Лишь недавно все узнали, что ее прадедом был священномученик В. М.. Сорок лет он прослужил на сельском приходе, лечил местных крестьян, учил их детишек Закону Божию и грамоте. В недоброй памяти 1937 году престарелый священник по приговору тройки УНКВД по Михайловской области был расстрелян за «контрреволюционную деятельность». А около года тому назад прославлен, как новомученик за Христа.

—  Я бы хотела, Владыко, передать епархии вещи моего прадеда. — голос Софьи Ивановны звучал ровно и властно, словно она проводила школьный педсовет. — Книги, иконы, фотографии — все, что у меня сохранилось. Я хотела бы, чтобы их поместили в церковный музей. Ведь у вас же есть такой музей?

Видимо, заметив замешательство епископа, она поспешила добавить:

—  Я знаю, где их можно разместить. Дело в том, что возле храма, где служил мой прадед, сохранился церковный дом. В одной его половине он жил, а в другой была сельская школа, где он преподавал. Год назад я была там: я всегда езжу туда на день Ангела прадедушки, заказываю по нему панихиду…там и в церкви все сохранилось, как было при нем, спасибо отцу Александру… И в его дом я тоже заходила. Он даже не покосился. Отец Александр уверял меня, что этот дом еще сто лет простоит. Если Вы не против, мы можем поехать и посмотреть его.

Епископ резко поднялся с места.

—  Хорошо, уважаемая Софья Ивановна. Давайте, съездим туда прямо сейчас. Заодно и отслужим… теперь уже не панихиду, а молебен Вашему святому прадеду.

* * *

Сидя на переднем сиденье рядом с Владыкой Михаилом, Софья Ивановна смотрела на открывавшиеся ее глазам знакомые места. Вот они уже проехали придорожную табличку с надписью «с. Устьянское». Сейчас за поворотом покажется Покровский храм…

Но что это? Софья Ивановна подалась вперед, вглядываясь в незнакомую церковь с огромным, ослепительно блестящим на солнце куполом и…громоздящийся справа от нее штабель поленьев, над которым торчала палка с табличкой: «продам дрова. Самовывоз».

—  Владыка… — спросила она, оборачиваясь к изменившемуся в лице епископу Михаилу. Пожалуй, впервые в жизни старой учительницы голос не слушался ее… — Владыка…что это? Что же это?..

Епископ молчал.

ПРИМЕЧАНИЯ:

  1. Эта неуклюжая фраза достаточно распространена в церковной среде.
  2. Святитель Иоанн, архиепископ Новгородский (память 20 сентября (7 сентября ст. ст), жил в ХII веке. Историю о том, как он путешествовал в Иерусалим на бесе (и как тот попытался отомстить за это святому), можно прочесть в его житии.
  3. Епархия — здесь — епархиальное управление.
  4. В чине освящения автомобиля он именуется «колесницей».
  5. Иеродиакон — монашествующий диакон.
  6. Епископ Нафанаил, как и все прочие персонажи этого рассказа — вымышленное лицо.
  7. Иподьякон (иподиакон) — в отличие от диакона — не священнослужитель, а церковнослужитель (чтец, прислужник), помогающий при совершении Богослужения.
  8. Ин. 2, 1–11.
  9. Деталь диаконского облачения в виде длинной ленты, которая носится поверх стихаря на левом плече.
  10. Цитата из покаянного канона.
  11. Мф. 25, 21.
  12. Мф. 7, 27. В русском переводе эти слова звучат так: «и было падение его великое».

Комментарии

Алла Немцова

Мастерски написано, матушка! Но читать горько. Слава Богу, дуболомы на моем пути не встречались, но наслышана, наслышана... 

С днем преподобного Антония Сийского, матушка Евфимия! Помощи прп Антония и всего душе потребного для спасения!

Спасибо Вам! А "дуболомы", увы, не только изобретение Урфина Джюса. Здесь для меня был важен не факт уничтожения святыни, а психологический тип человека, способного на такое. Это, кстати, один из вариантов психотипа такого разрушителя. Второй - этакий харизматик, уверенный в себе и собственной правоте. В любом случае - этот разрушит..ю

А преподобный Антоний...да. Сподобилась видеть храм, где лежат его мощи, в убожестве, с ласточками, влетающими в окна, и с их гнездом над входом у лампы над входом. И лежать ниц у его раки в тишине и одиночестве, на сене. Господи, Ты меня сподобил этого! Сподобил видеть все это не в блеске земного великолепия, не в мраморе и латуни...как есть. И видеть последних людей тех времен...ту же мать Елеферию.

Помню.newyear

Галина Минеева

Сколько ещё таких святынь, дорогая матушка, до которых люди "не дошли". Душою ли, молвою ли... К сожалению, бывает "мода" на святых - СМИ объявят от каких недугов помогает святой - и все - толпою.  К нам привозили мощи св. Матроны Московской. Как хорошо, что люди могли приложиться к мощам - святому перстику. Шли днём и ночью, радовалось сердце и... грустило. Потому грустило, что без рекламы в одном из городских храмов есть хороший мощевик, где покоится частица мощей Матронушки. Но храм этот не нуждался в защите полиции, потому что ежедневно сюда приходили только немногие постоянные прихожане. Грустно, что по маловерию нашему нам кажется - чем больше мощи, тем больше святости мы получим... 

То же было и у нас, когда прежний настоятель приватным порядком привез из Москвы частицу ее мощей. А потом в другой храм привезли -тоже частицу, и по этому поводу были торжества на всю епархию. То же ведь и в Москве: а там есть храм Свт. Мартина Исповедника с частицей ее мощей, ее погребальной сорочкой и большим куском ее гроба - тамошний настоятель то ли участвовал, то ли даже возглавлял обретение мощей блаженной. Но тут уже...тут уже, как говорят детям - дела взрослых...newyear

На радостях запасаюсь рождественскими украшениями...

Взаимно! А сейчас пишу... опять рассказ "с проблемой", про человека, которому с детства дали искаженное понятие о Боге...и какая трагедия из этого получилась. У меня был вариант - когда человек порвал с Православием (а на самом деле он порвал с тем искаженным понятием о нем, которое ему в детстве вдалбливала озлобленная на всех и вся мать), но есть надежда, что он туда вернется. Здесь еще хуже - человек вернулся...совершив духовнуую пробежку по замкнутому кругу. Но не расставшись с искаженным понятием о Боге. Причем для него это - не, так сказать, "Бог гнева и печали", а Бог ненавидящий и карающий. 

Вот такие предрождественские хлопоты!

Спасибо Вам! И взаимно: успешного, плодотворного и от души - Тво-рче-ства! Е.newyear

Да, матушка Евфимия, очень горько слышать о таком. По-моему, еще преподобный Серафим Саровский говорил, что в скором времени каждый двенадцатый священник будет Иудушкой. И все-таки хочется остаться с Верой о лучшем. Храни Вас Бог, матушка.sun
 

Утешу Вас одним - этого не было. Что-то было...но отец Анатолий - выдуман. Это просто история о разрушителе - вот пришел в Церковь такой человек, и натворил дел. А натворил потому, что был в Церкви - случайной личностью. Даже не Иудой...он имеет право на понимание и сочувствие - мелким иудушкой.

Одно утешно - автор все это выдумал...

А я сегодня пошла в "Красный куб" и накупила новогодних сувениров. Ах, эти новогодне-рождественские надежды! Почти как в детстве, пронизительней даже!newyear

Галина Минеева

Да, матушка, Евфимия, дела "дуболомные" Вы нам мастерски показали. К величайшему сожалению, подобное есть в каждой епархии, а картина такого "преображения" навевает грусть и глубокую горечь, потому что реальна:
 

Он не задумывался над тем, что выбрасывает и что сжигает — ведь разве есть что-либо памятное и святое для человека, ищущего во всем собственной выгоды?

К нашей радости таких священников единицы, но они заразны, потому что создают церковную моду, или лучше сказать, создают некий порочный церковный дресс-код - к подобному явлению лучше подходит именно это слово, поскольку к истинной церковности ни явление, ни слово не имеют ни малейшего отношения. 

На эту же тему очень хорошо:

 ...мол, батюшка о своем храме уж так заботится — регулярно колеса у него меняет…

С удовольствием и с улыбкой прочитала о "дуболомном смирении":
 

смиренно потупив глаза в тарелку, уписывал вторую порцию заливной стерляди

Дорогая матушка, поздравляю Вас с праздником для всех православных очень светлом и важном - днем Николая Чудотворца.

С удовольствием читаю всё Вами написанное. Духовной радости Вам! sun
 

Видите ли, уважаемая Галина, рассказ писался две недели...с максмально возможной деталировкой. И про стерлядочку, и про учительницу, которой голос изменил впервые в жизни... Афоризм про колеса - реален. Священники - выдуманы. И немного некстати вставлен иерей-автолюбитель -помните, в последние годы жизни Патриарха Алексия говорили, что православный не должен выглядеть убого, чтобы не бросать тень на веру. Ну, а некоторые батюшки эту мысль продолжили и стали оправдывать этим свои супер-пупер-мобильники, машины и прочее.

Рассказ, вместе с прежденаписанным "Крестом" первратился в дилогию. Люблю циклы делать: про Нину Сергеевну, про Жоха (но он пока сидит...), вот теперь - про Толяна Дубова... Собственно, получается этакая виртуальная епархия...типа Нарнии или Средиземья...не зря же автор читал и любит эти сказки.

Спасибо за поздравление! И Вас с "Николой зимним"! Теперь будут и Никольские морозы, и Рождество... А завтра - память нашего святого, северного -преподобного Антония Сийского. В Сийском монастыре (он мужской) меня и постригали... Так что перед иконой святого Антония будет сегодня в лампадке ароматизированное масло. Надо его почтить!newyear

Матушка, как Вы правы, изобразив трухлявость "блестящих"  приходов. В этой горькой правде страшно то, что теряются человеческие души. Однажды одна женщина, навсегда покидавшая Канаду, в отчаянии сказала: "Не храм для людей, а люди для стен!" Смотрю иногда как дорог бывает паркетный пол для некоторых лиц, а рядом - люди, нуждающиеся в реальной помощи  и всё проходит мимо них. Это напоминает мне родителей, которые стерегут дорогие вещи, чтобы маленькие дети ни в коем случае не испортили чего, не нанесли материальный ущерб. А дети, зажатые в узкие рамки внутреннего "закона" семьи - чувствуют свою ничтожность, ведь какой-то там "блеск" важнее всего и всех! Вот такие размышления вызвал Ваш рассказ.

СпасиБо! И правда, так хочется чтобы подобные "Дуболомы" оставались лишь героями книг...

Дорогая матушка, с Николой Зимним Вас! Помощи Божьей Вам и святого молитвенного покрова Николая Угодника! sun

Спасибо Вам! Как не понять сказанное Вами! Я сама много лет пропела на клиросе одного старого, убого выглядевшего храма. Но...они были как-то роднее, чем эти, сверкающие мрамором и позолотой. Красивенько, да...но не в таких храмах молились те, кто устоял в вере: что древние христиане, что недавние.

А, впрочем, может, это род кары: роскошь снаружи, пустота внутри... И орешь, как тот "докладчик из избушки": ау! лю-уди! А где они?..

Да, и Вас с Николой зимним! И с завтрашним нашим, архангельским преподобным Антонием Сийским! newyear

Это Вам спасибо! История, скажем так, основана на некоем реальном факте. Но я хотела показать другое: психологический тип случайного в Церкви человека, крестившегося, но не пожелавшего облечь душу во Христа. И в итоге ставшего разрушителем. Герой вымышлен. И к счастью, это так. 

Кстати, это цикл. Первая история - "Крест". Он тут рядышком.

Увы, уважаемая Надежда, среди священников (как среди врачей-учителей-летчиков-политиков и проч.) бывают разные люди. Ибо они - люди. История Православной Церкви тому пример. И такие личности, как ересиарх Арий (соборный протоиерей г. Александрии, 4 век), и Несторий (Патриарх Константинопольский...этот позже на век-два), и наш митрополит всея Руси Зосима (кажется, 15 век, современник преп. Иосифа Волоцкого), и лжепатриарх Игнатий-грек (во времена Смуты), и целая плеяда священников-богоотступников 50-х годов ХХ в. (например, знаменитый пропагандист-атеист А.А. Осипов (не ныне живущий А.И.) - ведь их тоже кто-то рукополагал и ставил...и почему-то это произшло. Здесь герой с вполне конкретной историей. Поэтому неудивительны его действия: для такого ничего не свято. Персонаж выдуман, но такие есть и в жизни. Просто...пусть лучше они существуют только в страшненьких сказках типа моей... Как бы я сама того хотела!

Священников ставят еспископы. И священники, и епископы - люди, а не боги. Не надо мыслить магично - обряды не делают нас святыми автоматом. И рукоположение во священство это вовсе не рукоположение во святость. Вы словно во сне живете, Надя. В этом смысле полезно почитать что-нибудь по истории церкви, посмотреть какими бывают священники. Ещё свт Василий Великий писал о церкви смертельно больной, имея в виду как раз то, что Вам кажется невозможным.

Надежда Ефременко

Священники, конечно, тоже люди, никто не спорит. Но все же благодать священства во всех них действует. И епископ, рукополагая, не обряд выполняет, а таинство, передает эту благодать рукополагаемому. Причем здесь магизм? А вообще крест священства настолько тяжел, что "хозяевам жизни", мне кажется, там делать нечего. И глава Церкви все же Христос, так что Он и определяет, кому стоять у Престола. Василия Великого я читала, он с болью писал эти строки, но в то же время не был категоричен. Вот что я хотела сказать. Простите, если что не так. И - с праздником святителя Николая Мирликийского, Чудотворца!

Страницы