Произведения авторов клуба «Омилия»

Последних дней скрипучий звук

Пронзает тихие просторы,

Пронзает сердца "тук-тук-тук",

Дома пронзает, души, норы.

Рождаясь в давке и во тьме,

Звук вырывается наружу,

И, не подвластный кутерьме,

Он властно обнимает стужу.

Он властно смотрит на поля,

На суету безликих шапок,

И с ним замёршая земля

Не будет безутешно плакать.

Звук прикасается берёз,

Таких белесых и хрустальных

И умиляется до слёз:

Чего и как они не тают?

И смотрит, смотрит в небеса,

Влюбляясь в них и к ним взлетая,

И скриплой жизни полоса

Хранит, скрипя, немую тайну.

Холодно. Как холодно. Мне холодно.

Снят хитон пурпурный со Христа:

не прикрыть ни плечи и не голову,

и не увернуться от хлыста.

- Не остави нас, ох, не остави…

Или, Или, лама савахфани, -

Шепчут непонятное уста.

Скоро Пасха. Куличом наполнено

наше время. Взяли мы Изюм.

Но сегодня холодно. Как холодно

посреди развалов и безумств.

Рвут на части – в гневе, лжи, как прежде –

нашу родину рвут посреди дорог.

Но Христу сейчас не до одежды

той, что делят у Его же ног.

Рвут на лоскуты и рьяно спорят.

Четверо. Бесшовный рвут хитон.

Холодно ему. Такое горе…

Хоть глоток воды бы…Просит Он.

Ух, ветер, ух!

Научись считать до двух.

Я и ты – вот это сила!

Нас реальность не скосила!

Ты свои худые ножки

Переставил, словно ложки,

Я своими впился в землю,

Полосатей стал, чем зебра.

То ли белый, то ли чёрный,

То ль душистый, то ль копчёный,

То ль ножи точу в глазах,

То ль глаза мои в слезах.

Вот и птицы нам запели,

Славят зимние капели

И, конечно, славят нас.

Раз-два, раз-два, раз-два, раз.

Мы с тобой шагаем смело,

И своё мы знаем дело,

Только вот порой во снах

К нам с тобой приходит страх.

Я смеюсь: чего ты дрейфишь?

Ты такой ведь ветер древний!

Ну а он молчит в ответ,

Будто есть я, будто – нет.

Своей Отеческой рукой,
Своей всемилостивой властью
Ты расстилаешь предо мной
Неложный путь – навстречу Счастью.

Тот путь, где радость чистоты,
Соцветье праведных стремлений,
Где охраняешь верных Ты
От зла, ошибок и падений.

Пленит ли низменная страсть
Горящих верою святою?
Дерзнёт ли кто-то обокрасть
Грядущих к вечности с Тобою?

Но, игом гордости томим,
Вступать желая самовольно,
Путём неведомым 
                            своим
Иду… и мне бывает больно.

31.03.2013 г. 

* * *
Для кого-то рождается слово
В серебре предзакатной волны.
А я жду после песен прибоя
Золотое молчанье луны.

* * *
Мечтаю вновь одеться в простоту – 
Забытую крестильную рубаху,
А без неё на брачный пир не попаду:
Там и во фраке выглядишь неряхой.

* * *
На благородные поступки
Он с щедростию тратил время – 
И драгоценная шкатулка
Ждет царского прикосновенья.

* * *
Золотые оковы тщеславия
не спадут, как осенние листья.
С ним награды и громкие звания
что погост обезглавленных истин.

* * *
Проходят годы звеньями одной цепи,
Хотя из разного металла.
Как прежде, радости и скорби впереди,
Но радости, увы, так мало!

             Окрыляется душа,
                                ощущая свежий ветер.
              Он всех будит на рассвете,
                                тихо травами шурша.

              Одинокий колокольчик
                                нам звенит о сокровенном
               и сиреневой печалью
                                утоляет мысль о бренном.

               Я иду по росным травам –
                                мои летние забавы…

И тогда, и теперь... 

***

Низкие окна, забитые накрест,
Чёрные ямы дверей,
Да пролетевший нечаянный аист,
Да обнаглевший репей,

Да еще, может, седые старухи
Возле разбитых корыт...
Чем не эскиз деревенской разрухи?
Плачьте, рыдайте навзрыд!

Плачьте, жалея старух этих древних,
Плачьте, о прошлом скорбя.
Плачьте, рыдайте, – хороним деревню,
Значит, хороним себя!

Низкие окна в душе прорубили,
Чтоб далеко не глядеть.
Низкие мысли в свой разум впустили,
Чтоб, высоко не лететь.

Низкие окна – далёко не видно.
Снятся во сне терема...
Водкой зальем, чтоб не очень обидно,
Узкие клети ума.

                      Июль 1990 г.