Уставшей осени шаги
Прошелестят в оконной раме
Седыми грустными дождями,
Слепыми шалыми ветрами,
Где за туманами ни зги.
Вернёшься ли в своей красе?
В тиши, в пестреющем обличьи,
В своём торжественном величьи
И с зеркалами на росе?
Нет, нет, я не грущу, поверь,
Всему своё в природе время.
Твой взор печальный ближе к теме
Моей души, несущей бремя
Своих ошибок и потерь.
Крупою белой облачные стразы
Просыпались на землю. Пелена
Укрыла листьев жухлые окрасы.
Упали густо в зиму семена.
Служили в храмах празднично и просто,
И причащались, испросив Покров.
Лежало Богородичное просо
Основой зимних будущих ковров.
Нам оставлено время
Ненадолго, немножко,
Но как тяжкое бремя
Для души эта крошка.
Удержаться бы в битве,
Осторожно ступая,
Как по лезвию бритвы
К притяжению Рая?
И на сердце порезы
Потерпеть, не упасть бы
Вправо, влево, где бесы
строят планы и татьбы.
Нам оставлено чудо -
Жизни малый кусочек,
Не предстать бы иудой
Среди праведных прочих.
Попробуйте услышать тишину.
Она кричит вначале буйством мыслей,
Потом молчит загадками и смыслом,
Храня души святую глубину.
Впусти её в себя, и жизни бег
Останови — круженье карусели!
Лишь перейди поток её веселья
По броду тишины к душе на брег,
Услышишь шёпот Ангелов в ночи,
Внезапный плач молитвы покаянной,
И сердце вдруг познает Бога явно
Под треск огня оплавленной свечи.
Попробуйте услышать тишину...
Туманами стелется осень,
Накидкой из сетки дождя
Скрывает последнюю просинь,
За серостью солнце храня.
Срывает ветрами одежду
С деревьев сентябрь босой.
Уже чуть живую надежду
Бросает под ноги с листвой.
Ещё красотою нелепо
На клумбах цветут ноготки,
В них спряталось нежное лето,
Считая свои лепестки.
О нём прослезится с дождями
Душа, красоту хороня,
И всё же прославит стихами
Создателя нового дня!
Разливается по дому
Из окошек мягкий свет,
Гонит сонную истому,
Зарождается рассвет.
В дом врывается прохлада,
Дым печной ползёт в окно,
Вид желтеющего сада,
Как старинное вино.
Пью, смакуя, бабье лето
С послевкусием стихов,
С пенной рябью от рассвета
Розоватых облаков.
Искупалось в пене солнце,
Диск белёсый, как луна,
Разгорится скоро донце
И прольётся ковш тепла
Закружилась листва,
Пируэтами пишет
Свой прощальный автограф
В завершение дня.
Клонит в сон дерева,
Не тревожьте, потише!
Под лоскутным покровом
Засыпает земля.
Я, как странник на ней,
По тропиночке крестной,
Всё иду по стремнине
Бесконечных тревог,
Увяданья елей
С Благодатью небесной,
Пью в закатной картине
на развилке дорог.
За речкой и горой садится солнце.
Всенощная к Успенью, ей трезвон!
А сердце в радость праздника несётся,
Сливаясь с ритмом звуков в унисон.
Смолкают звоны в меркнущем просторе,
Крестами птицы в бликах серебра,
Лёг плащаницею туман на взгорье,
Уснули тучи в зеркале пруда.
Прощальные лучи — дня завершенье,
Червонец солнца над горой висит.
Над тихим городом встаёт Успенье!
Звучит, как встарь: «Владычица спаси!»
Деревня. Вечер синий. Ни души.
За покосившимся седым забором,
Уютно в старом домике, в тиши,
Под абажуром розовым спешит
Душа излиться на бумагу словом.
Здесь просто,незатейливо, легко,
Завалинка, оконца в доме низко,
Прохлада, когда солнце высоко,
Холодной ночью сонное тепло,
В душе покой и думы к Богу близко.
Сирень набухла почками соцветий
И замерла в каком то полусне.
Дождусь ли чуда, может на рассвете
Распустятся гирлянды на кусте?
Согрелось утро и настало время!
Склонились ветки на поклон Творцу!
Весны подарок — нежное беремя,
Прижму к себе душистую лозу!
Вдыхая сердцем аромата сладость,
Куста живое тонкое тепло,
С кудрей сиреневых впитаю радость,
С восторгом окуная в них лицо!
Всё богатство продам отрешённо
И куплю ту жемчужину лет,
Что в тиши деревеньки укромной
Проведу вдалеке от сует.
Из бетона жилище отрину:
От соседства большого -тоска.
Мне бы яркого солнца картину
И приволья, где даль высока.
Там рассвет тает в брызгах росинок,
Радость сердца от запаха трав,
Ковыли лижут кожу ботинок,
Расстилая податливый нрав.
Берёзу посадила на лужайке,
У дома, где газонная трава.
Твердят все легкомысленной хозяйке:
Цветущих яблонь лучше красота!
А мне милей берёзы одеянье,
Свисающих кудряшек перепляс,
Весной серёжек нежное качанье
И белой кожи в крапинку атлас.
В ней милый образ русского приволья,
Озёрных скал, полей живая даль,
Люблю её за нежность белостволья,
За лёгкую и кроткую печаль.
Розовой волною
в небе облака,
Сели на качели
солнце и луна.
Книзу солнце,книзу,
кверху полублин,
всходит над домами
лунный исполин.
На хребте Ильменском
средь густых лесов
Рыжие лысины,
вроде островов.
Тени долговязы
полосатят склон,
Ниже солнце, ниже,
к западу в полон.
Дождик зарядил, вторые сутки
Обливается слезой апрель.
Взял взаймы, скорее ради шутки,
Октября тоскливую капель.
Мелкой дробью по карнизу хлещет,
Запустить себя велит в мой дом,
Сколько же ещё на небе трещин,
Из которых сыплет серебром?
Постоим вдвоём, в окошко глядя,
Струйки штрих рисуют на стекле,
А по лужам в зонтовом наряде
Шлёпают девчонки налегке.
В согласии и мире тридцать лет
Живут супруги счастливо без бед.
В сам юбилей, проснувшись, как обычно,
Жена готовит завтрак, и привычно,
Разрезав хле́бец вдоль и смазав маслом,
Верхушку мягкую даёт супругу с лаской.
Но тут лукавый руку придержал,
И мысль напала, как под хвост вожжа:
«Все тридцать лет я уступала тайно
Любимый мякиш, как своё признанье
Его заслуг пред домом и детьми,
И в доказательство своей любви.
Была всегда я верною женой,
Подругой и хозяйкой неплохой!
Хоть в этот юбилейный день, с утра
Могу кусок получше съесть сама?!»
Подумав так, на блюдце корку с маслом
Впервые мужу положила властно.
Заметив в ритуале измененье
Супруга охватило вдруг волненье:
