В каком-нибудь безгрешном феврале,
Дочитывая писем заклинанье
Людей, меня любивших на земле,
Учуять строк весеннее дыханье.
Увидеть вдруг луча скользящий свет
По тусклым фотографиям без срока,
По лицам тех, которых больше нет,
По рже крестов, застывших одиноко.
Склониться к островкам былой любви,
Какая бы кручина не достала.
Услышать это жгучее: «Живи!»,
И просто жить, а что ещё осталось?
Всё дальше мой город, всё тише
Особый дорожный уют.
И мысли, как серые мыши,
Галопом из сердца бегут.
Хрустят деревенские булки
С вареньем густым по рублю.
Такие простые прогулки,
Я больше и больше люблю.
Пусть давит звонок телефона,
Пусть встречные слепят лучи.
И взгляды смазливых девчонок
Призывно глядят из ночи.
Промчимся легко, словно ветер,
И булки свои дожуём.
Как будто одни мы на свете —
Дорога и друг за рулём.
Ощущая желанья заветные,
Весь во власти мечты,
Я целую записки ответные,
Словно снег с высоты.
А свобода моя неделимая
Несвободой была
До того, как ни с кем несравнимая,
Ты мне душу прожгла.
Обнадёжила сладкою мукою,
Научила летать.
Стала музыкой, словом, разлукою,
Чтобы верить и ждать!
Вот так и бывает всегда,
Когда никому ты не нужен:
Идут за бедою беда
На завтрак, обед и на ужин.
Извечное: «Кто ты такой?»
Рождает тоску в человеке,
Приводит из жизни мирской
К архангелам библиотеки.
Им подвиг особенный дан,
Они не боятся искуса —
Последние из могикан,
Блюстители тонкого вкуса.
«Се, стою у двери и стучу…»
(Откровение 3:20)
Я Тебя никогда не пойму.
Столько времени зря пролетело,
Что не верю уже никому...
А понять — это только полдела.
С непонятной какой-то тоской
То «драконов» своих приласкаю,
То безлунной порою ночной
Всех друзей от себя отлучаю…
Где мне свежие силы найти
На единственно правильный выбор,
Если их не осталось почти?
Жизнь застыла бесформенной глыбой.
Бывают люди, которые всегда говорят только умные и хорошие слова,
но чувствуешь, что они тупые люди.
А.П. Чехов
Слова порою не нужны,
Они осколки чьих-то мнений.
Тебя спасают только сны
От затянувшихся затмений:
Обычных, временных, сплошных.
И им до лампочки всем кто ты —
Иль воплощенье крутизны,
Или строитель без работы.
И на твоё «люблю» у них
Свои особые подходы.
Так сложилось, видимо, в природе –
Высохший не радует родник.
Переполнит чувство и уходит,
Грех не отпускает ни на миг.
Непереносимую потерю
Слишком долго помнить не впервой.
Я себе давно уже не верю.
Господи, спасибо, что живой!
Тишина, как утка подсадная,
Снова провоцирует на спор.
Начинает боль очередная
Прерванный когда-то разговор…
Безмерность ночи больше не тревожит
Бессмысленным страданьем на излет.
Слепая ревность выдохлась, похоже,
Не жжёт…
В нелёгкий этот час одна забота –
Не сделать хуже, чем на деле есть.
Но сколько ждать ещё душе кого-то?
Бог весть.
И вышло утро зимнее безмолвно,
Как хмурый режиссёр из-за кулис.
Морозный снег в растерянности полной
Завис.
Не верю я слепой фортуне,
Ей лишь бы лгать кому-нибудь!
Друзей, принявших накануне
По сто и более на грудь,
Не больно жду. А если к чаю —
Неинтересно дорогим.
Я напрочь душу закрываю,
И говорю спокойно им:
— Я вас люблю, но бросьте, бросьте,
Не дискутируйте при мне.
Оставьте хоть какой-то мостик
К январской этой тишине.
Никто не хочет любить в нас обыкновенного человека.
А. П. Чехов.
Простить и забыть. Что было — ушло,
Ночной пустоты обитатель.
Прорваться б на волю, став на крыло,
Почувствовать мощь благодати.
Спокойно смотреть в ночное окно,
Понять — всё не так безнадёжно.
Каким бы ты был, скатившись на дно,
Представить себе невозможно.
Заурчало утро, как котёнок,
Фонари погасли огорчённо.
А луна прощаться не хотела
И на ветку яблони присела.
Но заря на город из тумана
Огненным шагнула великаном.
Засветились белые просторы,
Закрутились песни, разговоры.
Стало хорошо мне вдруг и ясно,
Что бы ни случилось — жизнь прекрасна!
Даже если дней осталось мало,
И куда-то счастье убежало.
Куда ни глянь — кругом одна грызня.
Такая жизнь, такие времена.
Но как же быть, и кто поможет, а?
Алё, гараж! Вы слышите меня?
Не думайте, я вам не дам скучать,
Не оборву спасительную нить,
Тем более, когда так хочешь жить
И есть, что показать и рассказать.
Ещё вчера не верилось всерьёз
В стремительные ветры перемен,
В последнюю попытку встать с колен,
И за вопросом повторить вопрос.
Поёт «звезда» в телеэфире
Про боль, любовь, войну и смерть.
А от тоски сегодня в мире
Быстрее можно умереть.
Дыра бетонного колодца
Буравит с крыш и до крыльца,
И тишина собой клянётся,
Что так и будет до конца.
А так хотелось на восходе
В беззвучном ласковом тепле
Сходить к братишке, ставшем вроде
Седьмой воды на киселе.
Эти зимние вечера
Накануне — всегда похожи.
И привыкнуть давно пора,
Но, однако, никак не можешь.
Вновь паркуются, где нельзя,
Обнаглевшие иномарки,
И срываются, увозя
Срочно купленные подарки.
Словно редкостный бриллиант,
Покупает букет кому-то
Улыбающийся сержант,
Напевая: «Червона рута».
Мандариновый аромат
Над толпою кружит и дразнит.
Каждый встречный друг другу — брат,
Каждый встречный друг другу — праздник!
Ничего не зависит от наших желаний,
Всё происходит само собою.
Так что — хочешь, не хочешь, а в самообмане
Скрываться легче, чем жить порою.
Только прошлые дни никуда не уходят,
Просто им некуда больше идти.
Заблудились внутри меня, бродят и бродят,
Будто бы ищут начала пути.
По бессмертной душе расползлись, словно змеи,
И раздражённо шипят и шипят.
Я на несколько строк своих стану грубее,
До конца не прочитан, забыт, виноват.
