Вместо шествия герой обороны Славянска 4 ноября отправился в храм
Легендарный отставной командарм Новороссии Игорь Иванович Стрелков должен был пойти на «Русский марш». Его ждали многие патриоты и националисты — со смешанными чувствами. Андрей Савельев заявил, что Стрелков идет с ним и у него. А Савельев не всем по вкусу. Даже среди националистов он на особицу. К власти настроен крайне оппозиционно, но Новороссию поддерживает. Многие ахнули, когда услышали, что Стрелков идет к нему. Но Стрелков решил не пойти. Вместо этого Игорь Иванович пошел в храм, помолиться Заступнице в день иконы Казанской Божьей Матери. Почему он не пошел на «Русский марш», спросил я Стрелкова, и он ответил на этот и другие вопросы с искренностью и прямотой солдата.
— Я утром услышал выступление Савельева, оно меня возмутило. Он крайне некорректно использовал отрывок из моего видео-обращения, где я призывал выйти на марш в поддержку Новороссии. Меня не Савельев приглашал, а другие люди, связанные с семьями погибших бойцов; я не разделяю многие политические идеи Савельева.
— Вы опытный человек, Игорь Иванович. Неужели не знали, кто такой Андрей Савельев?
— Вопреки тому, что обо мне говорят, я никогда не занимался славянскими националистическими движениями, не знал действующих в этой области людей. Со многими из них я повстречался впервые. Меня привлекло то, что Савельев поддерживал Новороссию, и только сегодня утром я понял, что у него есть и другая политическая повестка дня.
Мне хотелось, чтобы в демонстрациях за Новороссию участвовали люди разных взглядов, в том числе и люди с социалистическими идеями, и конечно, националисты. Но с людьми, выступающими против российского государственного строя мне делать нечего.
— Кто попытался вас подставить?
— Я не готов считать происшедшее — подставой. Люди могут ошибаться, выдавать желаемое за действительное.
— Новороссия стала важной поворотной вехой в вашей жизни?
— Да, до этой кампании я никогда в Донбассе не бывал. Но после того, как я там воевал четыре месяца, сейчас я ощущаю огромную ответственность за людей, которые остались там. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы помочь Новороссии, даже если это кому-нибудь не понравится. И к помощи Новороссии я призывал в своем обращении, в котором нет ни слова о политической ситуации в России. Среди сторонников Новороссии были монархисты, анархисты, коммунисты, националисты, и все они честно сражались за Новороссию.
— Вы воевали в Чечне, Дагестане, других местах. Почему именно Новороссия так запала вам на сердце?
— В других местах я командовал малыми соединениями, и только в Новороссии мне довелось командовать на целом театре военных действий, отвечать за множество людей. Это совсем другое дело.
— Как вы стараетесь помочь Новороссии на вашем новом месте?
— Пока никакого нового места нет, оно только возникает. Складывается общественное движение для организации помощи тылу. Нужно доставить гуманитарную помощь, зимнюю одежду бойцам, обувь, продовольствие. Вокруг меня сплотился преданный и опытный коллектив, который и будет этим заниматься. Я надеюсь, что патриоты России помогут нам своими средствами, чтобы у ополчения Новоросии было все, что нужно.
— На вашей пресс-конференции говорили, что значительная часть гуманитарной помощи Новороссии была разворована. Вы с этим сталкивались?
— Я сам воевал непрерывно, и не занимался вопросами снабжения. Но я полагаю, что значительная часть помощи Новороссии была расхищена. Не менее половины всего направленного в Новороссию не дошло до цели. Достаточно большие объемы исчезли, неизвестно куда. Именно для того, чтобы изменить это положение мы и создаем наше движение, чтобы собрать в единый кулак поставки продовольствия, снаряжения, гуманитарной помощи, так, чтобы все доходило до цели.
— Люди говорят, что у вас мало опыта работы с тылом и снабжением — ведь вы в первую очередь военный. Не опасаетесь ли вы, что вам не удастся справиться со снабженческой работой, что снова возникнут утечки, а обвинят — вас?
— Если бояться — то можно ничего не делать. У меня действительно мало опыта в тыловом снабженческом деле, но у меня есть хорошая команда. Я могу возглавить движение не как специалист-снабженец, но как человек, известный своей преданностью делу, человек, абсолютно честный, не собирающийся заработать на помощи.
— 4 ноября — не только День народного единства, но и день иконы Казанской Божьей Матери. Что это значит для вас?
— Это значит для меня очень много. Скажу лишь, что вместо «Русского марша» я сходил в один из храмов, и помолился Заступнице Земли Русской. Такой у меня был выбор — храм или марш. Я выбрал храм.
— На меня производит огромное впечатление ваша искренность и открытость. Хочется этим воспользоваться. Какой вашей военной операцией в Новоросии вы больше всего гордитесь? Что было вашим наибольшим достижением в боях? Как вы оцениваете эту кампанию?
— Для меня четыре месяца кампании в Новороссии — с апреля по август — были одним непрерывным сражением. Не могу выделить в нем отдельные операции. Я совершил много ошибок — военных и политических. Сначала я думал, что Россия быстро признает Новороссию, и на этом строил свою стратегию. Были и ошибки, связанные с недостатком военного опыта. У меня не было военного образования, я не окончил ни военного училища, ни академии, я самоучка, и это сказывалось. Мне очень не хватало военной подготовки, знания и умения командовать большими соединениями, организовывать тыл.
Сейчас, возможно, там появились квалифицированные военные специалисты, советники, не знаю. Тогда их не было. Сколько мы их ни искали, не находили. Профессиональные военные, видимо, ждали, пока им будет положена зарплата, пока будет налажена тыловая служба. Были только самоучки, вроде меня.
— Но был военачальник, известный под позывным «Дельфин».
— Я встретил его за месяц до своего ухода в Краснодоне. Он, конечно, хороший военный специалист, но весь его военный опыт — в командовании регулярными войсками, там, где есть дисциплина, безоговорочное подчинение. А тут — партизанщина, разрозненные отряды. Он делал все, что в его силах, но так и не смог полностью взять на себя командование. Он мог только координировать между отдельными отрядами.
— И напоследок — что вы думаете о выборах, прошедших в Новороссии?
— Обсуждать, насколько они были демократичны, попросту смешно. Выборы в условиях военных действий — это нонсенс. Я покинул Новороссию в августе, мне трудно судить, кого сейчас поддерживает население. Да и когда я там был, то мало интересовался общественным мнением и тем, кого поддерживает население. Я воевал. Так что я лучше не буду обсуждать нынешнее руководство Новороссии.
Итак, Стрелков упорно не желает вписаться в русскую политическую жизнь, и уж тем более — в крайнюю оппозицию. Кому-то это, возможно, не понравится, но Стрелков мало интересуется общественным мнением. Он делает то, что считает правильным.
