Омилия

+++

А Бог мне дал кусочек рая,

и я его в руках держала.

И вена на виске дрожала,

пугливой птицей трепетая.

А рай был прост и не был страшен,

и всё в нем было чисто, ясно,

и я сама была прекрасна

в том маленьком кусочке рая.

Бог даст нетленность во Христа крещая,

А ветхость кожных риз с себя ты сбрось,

И пусть не устрашит тебя, смущая,

До самой смерти дьявольская рознь.

Зови устами имя Иисуса

И пусть молитва будет без конца,

Когда живешь не ради хлеба куса,

А привкуса тернового венца.

Не ядом, манны ядью всем спастись,

Божественная источит нам кисть

Вино благословенной Плоти Яств.

С главы до пят - Голгофа - в обе длани

Целит все человеческие раны

Распятие пяти Христовых язв.

Вы когда-нибудь были в гостях у зайцев? Если рано утром подойти к их маленькому лесному домику, можно услышать, как оттуда раздается громкий хруст. Это зайчишки едят на завтрак сладкую морковку. Морковка для них – всё равно что для нас пирожное или даже мороженое, только намного полезней. 
А если осторожно заглянуть в окошко, можно увидеть за столом маленьких пушистых зайчат. Все они серенькие, ведь сейчас лето. И только у одного зайчонка на ушке белое пятнышко. Поэтому его так и зовут – Белое Ушко. Он самый старший из братьев и, наверное, поэтому самый ловкий и смышленый.

Каменным солнцем весь город согрет.
Панцирь фасадов безлик и беспечен.
Окна открыты для каменных рек.
Мчатся авто, развозя быстротечность.

Мчимся и мы, увлекая собой,
Города запах из камня и света.
Следом за нами, упрямой игрой,
Каменной пылью летят километры.

Каменных крон зеленеющий взгляд
Тихо тускнеет под тяжестью лета.
Так необычен из камня наряд
На незнакомой и дивной планете.

       Живу в этом озере, со счета сбилась сколько лет. Никогда никуда не уезжала, да и незачем было. Вот, на старости лет, модничать приходится. «Пирсинг»-крючок в губе торчит- это тут рыбак жил в деревне на берегу, Павлом звали. Его отметина. Еле ноги унесла, ладно , хоть жива осталась. Теперь я повадки их  рыбацкие знаю, голыми руками меня не возьмешь.

Ветер стихал: порывы ослабевали, крыша гремела чуть тише с каждым новым ударом ветра, а потоки воды, обрушившейся на дом, уже не ревели, а только легонько постукивали по окнам. Тепло от камина утвердилось в комнате и на кухне, обволакивая всех присутствующих теплой волной неги. Хотелось спать. Гости молчали в ожидании будущего. Человек в черном встал и расшевелил начавшие угасать поленья. Сотни искр брызнули по сторонам, но, не успев долететь до деревянного пола, погасли.

Для одного из корпусов в Исани это был ничем не примечательный день. Утро давно вступило в свои права, и солнце жарило с девяти утра, обещая безоблачный душный вечер. Русико уже открыла свой магазинчик в гараже с громким названием «Элита». На детской площадке появились мамы с колясками; их разновозрастные дети катались с пластмассовой витой горки, которая твердо держалась уже года два в относительно целом состоянии.

В то уже далёкое время хватило бы пальцев на одной руке, пересчитать православные храмы Омска. На месте Успенского собора задорно бил в небо фонтан – ставший одним из символов новой жизни города. На волне перемен вводились в строй фонтаны, тротуары застилали первой плиткой, потом её будут много раз перестилать, но тогда эта передовая технология только прививалась. Ещё не убрали орган из Казачьего собора. Служба шла в боковом приделе, можно сказать, под присмотром католического храмового инструмента. Сейчас подобное соседство кажется диким, но было и такое в нашей новейшей истории.

На подходе к церкви я услышал своё имя с отчеством, поозирался в поисках источника звука. Из белой «тойтоты» выпорхнула внучка Анастасии Андреевны Даша, сделала шаг ко мне:

– Вы после службы домой? Бабушку возьмёте с собой? Мне на занятия, мама на работе, а бабушка упросила в церковь отвезти. Во что бы то ни стало ей сегодня понадобилось. Вы же знаете, упрямая.

– Идиотизм, – ругала Марию сестра Надежда, – за десять лет, как дядя Петя здесь, сколько родни перебывало в Германии. И не в одну бабскую силу приезжали! Вдвоём, втроём, с мужиками… На поезде, на автобусе… Никому другому, как тебе, волочить бандуру! За каким лешим, спрашивается, тащила?

– Дядя Петя попросил, – оправдывалась Мария.

В Столыпинскую реформу родители Николая приехали в Сибирь с Полтавщины. Немало полтавчан отправилось на вольные сибирские земли в поисках счастья, а в память о неньке-Украине село назвали Полтавкой.

Николай был первенцем у родителей, появился на свет в 1920 году. Время шло огневое: революция, Гражданская война, в Прииртышье поначалу установилась советская власть, её вытеснили колчаковцы, затем произошла обратная рокировка. Однако жизнь брала своё, люди женились, рождались дети. Две украинских семьи породнились в Сибири, в результате этого союза Божий свет огласил солнечным майским днём ещё один раб Божий, которого священник окрестил в честь Николая Угодника. Мальчишка отползал по дому положенное, принял вертикальное положение, расширил границы познаваемого мира до крыльца и двора. А место его в люльке занял брат Гриша. Вот и он сделал первые шаги…

Мир по́лон красоты и путь рассвета по́лон,

И всё, что только есть, сиянием полно́,

И добрым говорит о счастье сказка снова,

И мудрым мир звучит о красоте ино́й…

И всё полно́ чудес, сияя всеохва́тно,

И Золушка свой путь принцессой завершит,

И, посмеявшись злу, лишь добрый всюду знатен,

И сказка, о, мой друг, – утешить мир спешит!

Время играет с теми,
Кто не запомнил правил.
Легкие чьи-то тени
Еле заметны справа.

Профили их нечетки
Облики их крылаты,
Мой дорогой четвертый,
Мой невозможный пятый.

Страшная перекличка,
Голос слышнее к ночи.
Я не хочу о личном,
Но не могу о прочем...

Молча сомкнулись стены,
Словно большие спины.
Легкие чьи-то тени
Путаются в гардинах.

В небо по каждым четным,
а по нечетным к дому. 
Мой дорогой четвертый,
маленький невесомый.

Время меня не лечит,
Время со мной страждет,
Главное чтобы встреча
Выпала нам однажды.

          ( из серии « Записки продавца иконной лавки»)

           Собирает Митя снег на устройство Рождественской пещеры- Вертепа по всей территории церковного двора. Скудна на снегопады нынешняя зима. Выпадет снег, а потом дождь его съедает почти без остатка. Найдено решение проблемы. Оградили часть двора у ограды деревянными щитами и набрасывают туда периодически появляющийся  снег в надежде, что так он не растает. Он и вправду лежит там двухметровым сугробом до поры до времени, пока очередной дождь не превращает его в серый бугорок.
                        А Рождество вот оно, совсем рядом и пора сооружать Вертеп.

И снова тяжело молиться,
невмоготу безропотно страдать.
Вечерним туманом над лугом душистым забыться
желанней, чем облаком светлым по небу летать.

Да только, в снах медовых не найти свободу,
покой не воплотит мечты.
Всё ближе осень. Стая журавлей готовится к исходу.
Душа моя, а ты?..

"Слово “поздно” – очень страшное слово. Мы его употребляем легко, и это вполне естественно, потому что в нашей жизни большей частью то, что не сделано сейчас, удается сделать немного спустя; но в конечном итоге это слово грозно стоит перед нами. Есть у Достоевского размышления об аде, где он определяет ад словом “поздно”. Жизнь прошла, время, когда ты мог отозваться сердцем, охватить и осознать умом, волю напрячь для того, чтобы сделать доброе дело – это время прошло. Время делания прошло, и теперь ты находишься перед лицом вечности, в которую уже невозможно внести то, чего ты не внес путем всей своей земной жизни. Стало поздно. Это очень страшное слово".

Митрополит Антоний Сурожский

Мне каждый день подсовывают ложь.

Я к ней привык, и даже не заметил

Асфальтный путь щербат, но дорог.
Тумана пламя на лугу.
И благодать, что так бездонна,
Всю унести я не смогу.

Иди за мной случайный кто-то.
Смотри, вдыхай и подпевай
Счастливым травам и высотам,
Где зреют взмахи птичьих стай.

Зеленый лист бледней и тише.
Прохлада ластится к ногам.
И вечность медленнее дышит,
Плывя к незримым берегам.

Сегодня ночью ко мне заходила смерть…Звучит как-то не очень, правда? Сразу камень на душе, дыхание с паузами и слезы в глазах. Ведь смерть, она случайно не заходит. А только к тому, кому назначено, в точный день и час. Последнее свидание с печальным Исходом. А вот моя гостья порвала все шаблоны и заглянула просто так. Я конечно сразу хотела навести зрение и отчаянно терла глаза, в надежде, что мне привидилось. Потом хваталась за свечи и пыталась рассеять стоящий передо мной мрак. И уже совершенно отчаявшись и захлебнувшись недоумением, прокричала вслух вопрос-претензию о том, что мое время еще не пришло и прошу отозвать вестника пока не начал развиваться невроз.

На звёздное крошево в зеркале луж
Гляжу, не скрывая улыбки.
И, словно набросок, ещё неуклюж
Кораблик надежд моих зыбких.

На краешке лета не благоухать
Черешне и белой сирени.
Бесформенность чувств, как озёрная гладь,
Как медленный ветер осенний.

Отчаянно хочется лишь одного:
Тревогу свою пересилить.
Весёлая искорка из ничего –
Предчувствие радости?
Или…

А, может, всё выдумки, бред наяву,
И вовсе не я в тёмном сквере
Смотрю в отражение звёзд и плыву,
Надёжен и благонамерен?

И мне по душе этот матовый свет,
В котором так просто забыться:
Не помнить себя, и о том, что сосед –
Какая-то важная птица,

С вашим ребенком истерика, а вы не знаете как себя вести? Не переживайте: хотя бы раз в жизни это случается почти с каждым малышом. В конце концов, дети имеют на это право. Так же как и вы имеете право хотеть тишины. Вот только говорить «успокойся» или «перестань плакать» – это, пожалуй, самое бесполезное, что можно сделать в подобной ситуации. Когда вы сами раздражены или расстроены, вам разве помогают призывы успокоиться? Сомневаюсь. Это же касается и ребенка. Тем более что в таком состоянии он вас практически не слышит, а сосредоточен на себе и своих желаниях.

Но что же тогда делать? А ничего особенного делать и не нужно. Ведите себя так, будто всё в норме. В принципе, так оно и есть. И большинство родителей через это проходит.