Вы здесь

Протоиерей Андрей Кульков. Повести

После конца света (Окончание)

6

И все-таки мне очень хотелось проведать Марфушу-Монашку в Березниках (так называлась та заброшенная деревня) после всего, что я о ней узнал. Но заканчивалось полугодие, приближался Новый год, которым дорожил каждый советский человек, потому что был он своеобразным «Юрьевым днем», легализованным, особенно после «Иронии судьбы», уходом от системы и переходом в чудо.

В школе учителя бешено заполняли журналы, приводили в порядок классные комнаты и готовили Новогоднюю программу. Дело в том, что завроно Л.И. Семиламова ( мы ее про себя называли «завгуру») на совещании директоров накануне заявила, что на Новогодние мероприятия приедет именно в нашу школу.

После конца света (продолжение 2)

Тишина в деревне осаждала мою душу, как молчаливый укор праведника. Она была взыскующей. Она требовала ответа.

Сначала я пытался бороться с ней с помощью магнитофона и любимых музыкальных записей, которые привез из города, но тут я сделал еще одно открытие: то, без чего я не мог жить в своей городской квартире, в студенческой общаге, этот шум города, его гул, гвалт и скрежет, эта эпатажная музыка лиловых сумерек и асфальта, этот рок, весьма разнообразный по направлениям, но един по своей сути, в русской деревне просто теряет свой смысл и становится такой же нелепицей, как бумажник с деньгами на необитаемом острове. Все содержание деревенской жизни не поддерживало этой валюты. И тогда я решил «поменять купюры» с помощью блокнотика, в который во времена фольклорной практики записывал песни и частушки бодрых старушек из деревеньки Варусово Гаврилов-Ямского района.

После конца света (продолжение)

3

Постепенно я обживался. Впервые в жизни я заготовил себе к текущей зиме дрова. (Председатель колхоза щедрой рукой выписал мне тележку мокрой осины, которую я радостно терзал, вонзая с брызгами колун в полугнилые плахи).

Шлепая поздно вечером за парным молоком по беспредельной, как Матерь-Волга в разливе, деревенской грязи, подвергаясь преследованию и облаиванию всех пород собак, какие только были выведены человечеством за всю его историю после грехопадения, я научился общаться со звездам, более близкими и родными в деревенской всепоглощающей ночи, чем инфернальный свет лампочки на единственном мишкинском косом, как пионерский салют, столбе.

После конца света

1

От Плосок до деревни Мишкино, где мне предстояло работать в качестве молодого специалиста, нужно было добираться еще километра четыре по дороге, которая  транспортных средств не признавала.

В зимнюю пору и в период летней навигации, равный жизни комара-смертника, грузовики по ней еще как-то себе проплевывались  по двум глубоким колеям, упразднявшим за ненадобностью рулевое управление, а в остальное время года, которые в этой части глобуса составляли почти весь световой год, дорога являла собой ту самую безвидную материю первого дня творения, которая едва ли еще где на планете сохраняется в подобной первозданности…