Сижу один на берегу,
Налюбоваться не могу:
Как важно плавают гусята –
Потомки спасших Рим когда-то.
Кувшинки в праздничном убранстве
Корнями связаны со дном.
Мы все живём в одном пространстве,
Да и во времени одном,
Но делим время на века,
Кроим пространства на границы –
Чего не делают ни птицы,
Ни облака…
11 августа 2017 г.
Ты двери в прошлое толкни:
Услышишь крик толпы забитой:
«Распни Его! Распни, распни!»
Врага увидишь с его свитой.
…Что изменилось в наши дни?
Толпа, по-прежнему забита,
Кричит: «Распни Его! Распни!»
И тот же враг, и та же свита…
Не нытик я, не циник я,
Ведь кроме пенья соловья,
На свете многое творится,
Чем невозможно умилиться,
Чего нельзя не замечать,
О чем никак нельзя молчать,
За что придется отвечать…
Птицы здесь поют без фальши,
По утрам роса чиста,
И такая даль, что дальше
Можно видеть лишь с Креста.
Ходил он барином в халате,
Он мог, махнув на полстраны,
Рукой сказать негромко: «Лайте,
На то вы сукины сыны».
В тот день, когда его не стало,
Когда лик стал белее мела,
Повсюду снова заблистало
То, что при нем блистать не смело.
(Стихи юности)
Я в нашей комнатке прохладной,
Проснувшись рано поутру,
Ступал на солнечные пятна
На голом крашеном полу.
Она спала, нагие груди
Укрыв распущенной косой,
А я, счастливый и босой,
Пирог в постель ей нёс на блюде,
Спешил на кухню ставить чайник...
Всё это вижу, как в кино.
Увы, мы встретились случайно.
Увы, расстались мы давно.
И жизнь, как прежде, непонятна,
И я, как нищий на балу,
Но эти солнечные пятна,
Но эти солнечные пятна
На голом крашеном полу!..
Время дышит годиной
Испытаний и бед.
От неё за гардиной
Шансов спрятаться нет.
Надо выйти навстречу,
Помолившись, как встарь,
И свою человечью
Бросить жизнь на алтарь.
Нелегко это будет,
Хоть понятно вполне:
От страны не убудет,
Но прибудет стране.
Сижу у старого пруда.
Я часто прихожу сюда,
Какой-то силою влекомый.
Я каждой иве здесь знакомый,
Я здесь серьезно признаюсь
В родстве ершам и лягушатам,
И, как они, я не боюсь,
Того, что Киевская Русь
Американским стала штатом.
Это безумье иль покой?
(А вот мой термос, выпью чаю).
Возник соблазн махнуть рукой
На всех, себя не исключая.
* * *
Сердце ноет. Время мчится.
Мать с утра печет блины.
Не могу я научиться
Много лет уже молиться
За врагов моей страны.
По ночам мне снятся старцы, —
Не могу припомнить всех, —
Говорят они: «Сквозь пальцы
Смотрит Бог на этот грех.
Если мы тебе явились,
Значит, нет в тебе вины.
Мы и сами не молились
За врагов своей страны».
Здесь утро. Солнце. Даль. Россия.
И колокольчик на меже…
А там? А там педерастия
Не грех уже.
Там налицо процесс распада,
Туда нельзя мне и не надо
Ни под каким предлогом.
Я здесь останусь. С Богом.
Ну, привет, камышовая кровля —
Символ старой и новой глуши.
Пожелай мне, старушка, здоровья,
Но а паче — спасенья души.
Ты молчишь понимающе-мудро.
Я достану из сумки вино:
Семь глотков, остальное — на утро.
Я надеюсь, наступит оно.
Вновь тебя поприветствую, кровля —
Символ старой и новой глуши.
Ты мне вновь пожелаешь здоровья
И, конечно, спасенья души.
