Вязала я однажды, дружок, и так меня сон разморил — сил моих нет! Ну, и попала я в... зоопарк. Иду по дорожке, любуюсь шаловливыми обезьянами, никого не трогаю и меня никто не трогает... Вдруг чувствую на своём плече чью-то руку. Глядь — а это пятнистый хвост! От ужаса я едва сознание не потеряла. Обладатель сего хвоста и говорит, скаля свои страшные клыки:
— Здравствуй, бабушка Ульяна. Я знаю, что ты любишь знакомиться со всякими птицами, букашками, таракашками, которые на твоей поляне водятся. Мне тоже хочется с тобой подружиться — да разве из зоопарка сбежишь? Надо ведь публику развлекать... А зовут меня — Лео. Я — леопард — самая настоящая кошка, только больша-а-ая! Я даже мышками иногда угощаюсь, как ты конфетами. Правда, больше люблю живность покрупнее: зайцев, косуль, оленей; да и от кабанчиков не отказываюсь. Думаешь, что я жестокий? Но, пойми, бабушка Ульяна, мне ведь никто хлеб маслом не намазывает и манной каши не даёт. Вот и приходится время от времени разбойничать, чтобы прокормиться.
Вы здесь
- Главная
- Авторы «Омилии»
- Евгений Боровой
- Проза для детей
Евгений Боровой. Проза для детей
Приказ императрицы
Годы правления императрицы Екатерины Второй принято называть золотым веком. Было ли так на самом деле, либо это преувеличение — Бог весть. Известно только, что многие иностранцы приезжали тогда в Россию-матушку, привносили в патриархальную жизнь огромной страны богатую европейскую культуру, современные традиции, принимали российское подданство и начинали трудиться во славу своего нового отечества. Некоторые из них благодаря своим талантам, прилежанию, доблести возвысились при императорском дворе и стали известными людьми.
Именно так оказался здесь и некий Судерланд, сделавший вскоре карьеру придворного банкира. Человеком он был добросовестным, честным, в совершенстве знал банковское дело, потому и пользовался полным доверием самой императрицы. Но придворная действительность — это хождение над пропастью.
Однажды слуга доложил Судерланду, что в гостиной находится полицмейстер (так назывался в те времена начальник полиции) и срочно желает видеть господина банкира; а дом окружён вооружёнными солдатами. Судерланд был обескуражен этим сообщением и в волнении сказал слуге:
— Проси в кабинет!
Матвеич и Сенька
Было это спустя несколько лет после окончания Великой Отечественной войны…
Каждое утро, размеренно постукивая о тротуар своей тяжёлой деревянной ногой, по центральной улице маленького старинного городка проходит седобородый чистильщик обуви Матвеич. То обгоняя старика, то отставая от него, бежит серый спаниель и так старательно обнюхивает тротуар, что его длинные уши почти касаются грязного асфальта.
Возле булочной, разместившейся в подвале двухэтажного деревянного дома, пёс останавливается и, подождав хозяина, вскакивает на крыльцо, которым уже давно никто не пользуется по назначению; потом тщательно обнюхивает его и наблюдает умными глазами за тем, как Матвеич неспешно раскладывает нехитрые принадлежности чистильщика обуви и удобно пристраивает свою неуклюжую потрескавшуюся ногу.
Верхняя ступенька крыльца служит Матвеичу сиденьем, а нижняя — подставкой для ног клиентов и помятой жестяной баночки из-под леденцов для жёлтых пятаков за чистку обуви. Невысокий резной навес защищает от жаркого летнего солнца и стылых осенних дождей. Устроившись, старый чистильщик закуривает папиросу и произносит свою самую длинную за весь день фразу:
Челобитная Лизеты
Жил-был на Руси царь-император Пётр Первый. Характером он обладал далеко не ангельским и однажды так разгневался на знатного придворного, что повелел посадить его в Шлиссельбургскую крепость и даже пообещал высечь на площади кнутом. Императрица, как, впрочем, и весь царский двор, не считали вину этого несчастного столь значительной и потому при каждом удобном случае просили государя смилостивиться и не наказывать его так сурово. Но Пётр ещё более раздражался и однажды запретил впредь напоминать о невиновности придворного.
Как-то утром царь по своему обыкновению поехал в Сенат, где его ожидали важные государственные дела. А сердобольная императрица думала-думала да и придумала забавный способ испросить у государя помилования провинившемуся придворному, не преступая царского запрещения.
Была у Петра любимая собачка — Лизета. В нечастые его свободные минуты она не отходила от императора, радостно повизгивая, облизывала ему руки, а иногда норовила лизнуть и в нос. Улыбаясь, грозный царь не противился этим восторженным собачьим шалостям-нежностям.
Спаситель Коринфа
...В ту ночь жители древнегреческого города Коринфа, как обычно, спали спокойно и безмятежно. Ничто не предвещало опасности. Высоко в небе сияли лучистые звёзды, завороженные тишиной и покоем, дремали вечнозелёные пальмы. Даже неугомонные птицы примолкли до рассвета. Только с южной окраины города изредка доносился негромкий лай специально обученных сторожевых собак.
Но вдруг... Что это? Все пятьдесят четвероногих сторожей подняли невообразимый вой и бросились в непроглядную темноту. Крадучись, почти бесшумно, к городу приближались чужаки. Они рассчитывали под покровом ночи захватить врасплох жителей Коринфа. Вражеские воины были хорошо вооружены и уверены в своей победе.
Услышав стремительно приближающийся лай и увидев горящие в темноте глаза, враги поначалу опешили: им ещё не приходилось сражаться с собаками. Но в следующее мгновение, когда четвероногие защитники яростно набросились на многочисленных чужаков, те заслонились щитами и обнажили свои короткие мечи.
"Скорпионы" деда Архимеда
Римское войско осадило с моря и суши древнегреческий полис Сиракузы на острове Сицилия. Военачальник римлян Марцелл был уверен в скорой победе своих легионов. Однако осаждённые, несмотря на численное превосходство противника, не собирались сдаваться.
В Сиракузах жил великий учёный древности Архимед. Он занимался геометрией, математикой, механикой и свои научные труды успешно применял на практике — создавал машины и механизмы, предназначенные для защиты города от врагов. Когда легионеры Марцелла ринулись на штурм Сиракуз, на них через бойницы нежданно-негаданно обрушился град камней, стрел и дротиков. Баллисты и камнеметательные орудия так скрытно были установлены на стенах крепости, что нападавшие не могли определить, когда и откуда могут вылететь смертоносные снаряды. Они сокрушали всё на своём пути, сея панику и беспорядок в рядах атакующих. Немало легионеров полегло на поле брани.
Сон
...И снится Настеньке сон.
Будто она у бабушки в деревне, чистит картошку. Чистила, чистила Настенька, но вскоре это ей надоело. Картофелины были то очень мелкие, то слишком крупные. Да и ножик тупым показался. Ничего не получается! А почищенная картошка — как кубики. Бросила Настенька своё занятие и ну приставать к бабушке:
— Расскажи сказку!
Бабушка в это время замешивала тесто, собираясь печь пироги.
— Видишь, я занята делом, мне некогда, — сказала она. — Вот испеку пироги, тогда и расскажу сказку. А ты, внучка, тоже займись делом.
— Тоже пироги печь? — обрадовалась Настенька.
— Нет, — с улыбкой произнесла бабушка, — с этим делом ты ещё не справишься. Лучше продолжай чистить картошку.
Настенька очень огорчилась. "Может, во дворе найду себе дело?" — подумала девочка и вышла на крыльцо.
Во дворе она увидела Шарика. Пёс сидел около своей конуры, вертел по сторонам головой и, клацая зубами, ловил мух.
— Шарик, помоги мне, пожалуйста, найти какое-нибудь дело, — попросила Настенька.
Подруга (В подражание А. Чехову)
Есть у Светы неразлучная подруга. Она так привязалась к девочке, что буквально не даёт ей прохода. Захочет Света поиграть с мячом, а подруга тут как тут:
— Зачем тебе мяч? Лучше позевай!
— Внучка, помой, пожалуйста, посуду, — просит бабушка.
А подружка шепчет:
— Вот ещё. Нужна тебе эта посуда! Вода горячая, тарелки грязные. Руки намочишь. Не мой!
"Действительно, — думает Света, — стану я мыть посуду. Как бы не так!" А бабушке жалуется:
— Я пальчик уколола, мне больно.
Вечером приходит с работы уставшая мама и предлагает:
— Давай, дочка, пироги испечём?
— Ой, как здорово! — радуется Света.
Пироги она очень любит, особенно с повидлом. Но тут слышит предостерегающий голос подруги:
— Ты с ума сошла! Пироги печь — тесто месить.
"Верно, — соглашается Света, — трудное это дело". А маме говорит:
— Сейчас по телевизору мультик интересный. Ты, мамочка, испеки пирог, а я потом помогу — когда есть будем.
Зорька
Зорька открыла рогами калитку и вошла во двор. Никто её не встречал. Она остановилась возле крыльца и устало промычала:
— Мму-у-у!
Обычно Зорьку ждала у калитки бабушка. Она заводила её во двор и начинала доить. Но сегодня бабушка отправилась в магазин и ещё не вернулась. Дома остались Оля и её подруга Клава.
— Надо доить, а твоей бабушки нет, — сказала Клава.
— Давай сами подоим, — предложила Оля.
— А как? Мы же не умеем.
— Будем — как бабушка, — сказала Оля. — Подожди, я сейчас.
Она притащила маленькую скамейку, ведро и старую бабушкину косынку.
— Вот!
Зорька перестала мычать и с интересом наблюдала за приготовлениями.
Оля повязала косынку, взяла подойник, скамеечку и — к Зорьке. Но корова на месте не стоит, опрокинула ногой ведро, головой мотает, грозно мычит, хлещет по своим бокам хвостом и рогами на «доярок» нацеливается.
— Ой, забодает! — испугались девочки и стремглав на крыльцо. Зорька — за ними. Вот страху-то было!
Родник
В лесу бил родник.
Идёт мимо усталый путник, отведает кристальной холодной водицы — усталость как рукой снимает, и бодро зашагает он дальше своей дорогой. А ночью, когда в роднике купалась печальная луна, приходили к нему лесные обитатели — звери, чтобы утолить жажду и полюбоваться своим отражением.
Неподалёку от родника среди камыша скучало одинокое озеро. Вода в нём была тёплая и затхлая, и если бы не родник, журчащим ручейком впадавший в озеро, оно давно уже заросло бы тиной и высохло.
Обуяла озеро зависть к роднику. Как же, такой маленький и мелкий, он нужен всем, а большое и глубокое озеро даже путники обходят стороной. Зато лягушкам здесь — раздолье. "Это несправедливо!" — возмутилось озеро и стало выговаривать роднику:
— Какой ты холодный!
Ручей журчал, родник молчал и делал своё доброе дело — одаривал водой жаждущих.
— Ты меня простудишь! — не унималось озеро.
По-прежнему молчал родник. Некогда было ему обижаться.
— Я не желаю больше с тобой дружить! — зло сказало озеро. — Проживу и без тебя.
