Как никогда, беспечна и добра,
Я вышла в снег арбатского двора,
А там такое было: там светало!
Свет расцветал сиреневым кустом,
И во дворе, недавно столь пустом,
Вдруг от детей светло и тесно стало.
Ирландский сеттер, резвый, как огонь,
Затылок свой вложил в мою ладонь,
Щенки и дети радовались снегу,
В глаза и губы мне попал снежок,
И этот малый случай был смешон,
И все смеялось и склоняло к смеху.
Влечёт меня старинный слог.
Есть обаянье в древней речи.
Она бывает наших слов
и современнее и резче.
Вскричать: «Полцарства за коня!» -
какая вспыльчивость и щедрость!
Но снизойдет и на меня
последнего задора тщетность.
Когда-нибудь очнусь во мгле,
навеки проиграв сраженье,
и вот придет на память мне
безумца древнего решенье.
О, что полцарства для меня!
Иосиф Бродский
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА
В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь Матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы — Бальтазар, Каспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была Звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.
1987
