Серафимово маслице

Наконец, раздача началась. Одна монахиня разливала ковшиком масло из бака в заварочные чайники, а две других — уже из чайничков распределяли ее по пузыречкам. Каждому по немного… Если пузырек оказывался большим, то наливали чуть-чуть…Толпа всколыхнулась в возбуждении. В едином стремлении скорее получить свою порцию масла люди надавили друг на друга. Столик у монахинь сместился под напором, те отпрянули, держа в руках сосуды с маслом. 

— Да что же это такое! Люди! Вы же не за колбасой стоите — выкрикнула какая—то женщина. 

Толпа замерла, но никто из зажатых людей не собирался сдавать занятых позиций. Как только новая струйка масла упала в очередную баночку — неуправляемая масса людей как безумное животное ринулась на штурм столика, опрокинув его окончательно. 

— Мужчины! Да наведите же порядок! — раздались возгласы. 

«Эх, не хватало только мне в монастыре с единоверцами бороться» — сокрушенно думал Семен, начав пробиваться к столику. Там уже стоял Олег и еще двое-трое возбужденных мужчин. Пробился. Сцепился с ними локтями. Но разве же это в человеческих силах — впятером удержать пять сотен безудержно рвущихся людей? Семен развернулся и попытался перекричать общий гул 

— Православные! Кто в Бога верует! Прекратите бесчиние! Встаньте по порядку в одну очередь. 

Те, кто был ближе, похоже, устыдились такому обращению и ослабили натиск, но задние, почувствовав слабину, навалились с новой силой, и стало еще хуже. Тонкую цепочку мужчин разорвало. Семена закрутило в самую середину неуправляемой толпы. «Да что же это такое?» — с отчаянием думал Семен — «Люди ли это? Людей нет уже вокруг — просто толпа. Беснование какое-то массовое! Беснование… «Крестом и молитвой» — и ничем иным!!!». Неожиданно для самого себя, невероятным усилием он освободил правую руку и, не опасаясь кого-то толкнуть или задеть локтем, широко перекрестился и запел: «Богородице Дево, радуйся! Благодатная Марие, Господь с тобою!». Вокруг Семена сразу же образовалось свободное место, как в сугробе мгновенно образуется проталина, если плеснуть в него кипяток. Беснование вокруг него мгновенно утихло… «…Благословенна ты в женах и благословен Плод чрева твоего!!!» — продолжал Семен. И каждая нота, каждый звук открывали ему новый смысл, значение и силу. Для Семена перестала существовать эта толпа и ее гвалт. Он пел: «… Яко Спаса родила, еси, душ наших». Он пел. Стоял! И пел!!! Он уже не воспринимал, что вокруг все изменилось. Только ощущал, что невероятная сила проходит сквозь него. Благодатная энергия переливается через край, растворяет и уничтожает окружающее безумие и агрессию. Петь! Сейчас самое главное — петь! Краем сознания он улавливал, что несколько голосов начали его поддерживать, но он понимал, что главный голос в этом хоре — это он. И дело не в вокальных данных, а в чем-то ином… Семен почувствовал, что одежда на нем промокла как от проливного дождя, горло пересохло…, остановился, чтобы перевести дыхание. Тут же со всех сторон раздались возгласы: «Пой, пой, брат, не останавливайся!». Чувствовалось, что в обращении «брат» не было ничего формального, мол, так положено в монастырях. Люди чувствовали, что пение Семена по настоящему их сроднило, вернув им человеческий образ… Толпа прекратила свое буйство. Вокруг опять были люди, которые спокойно и быстро разобрались по порядку и чинно подходили к столику. Что же оставалось делать Семену? Пришлось стоять и петь осипшим голосом, пока все не разошлись, тогда уже и он достал и протянул свой пузыречек. Баночка была намного больше обычной порции масла. Он стоял и смотрел, как струйка заполняет склянку… Вот уже треть — это больше, чем обычная порция, половина… три четверти… Монахиня залила пузырек под самое горлышко и протянула ему: 

— Спаси Господи тебя, брат! 

— Во Славу Божию! — хрипло и не с первого раза ответил Семен, сглотнув пересохшим горлом. 

Поклонился монахиням и пошел, пошатываясь, под внимательными взглядами монахинь. Что-то устал он сегодня от монастырской работы…
 

Рис. Тамары Твердохлеб

Всеукраинский журнал «Мгарскій колоколъ»