Услышь и помоги

Калерию Ивановну пригласили в гости, на крестины внука. От таких предложений не отказываются, тем более, что прошло уже около двух месяцев с тех пор, как она навещала сына. Так сложилось, что молодые жили в другом городе, и общение шло больше по телефону, иногда – спасибо техническому прогрессу – по скайпу. Но сердце все равно тосковало по двум родным мальчикам – взрослому сыну и недавно родившемуся внуку. Хотелось обнять, просто побыть рядом. Материнская любовь срока давности не имеет и не прекращается, когда дети вырастают.
Вот и сидела она уже на следующий день после звонка сына в зале ожидания большого вокзала. Ждала, когда объявят посадку на поезд. Поезд по расписанию должен был отправляться рано утром, можно даже сказать, на стыке ночи и утра. Предутренняя темнота еще покрывала город, но первые трамваи уже начинали ходить. Так что Калерия Ивановна добралась до вокзала вовремя и без приключений. Даже такси вызывать не стала, вполне справедливо рассудив, что на сэкономленную таким образом тридцатку можно купить еще какой-нибудь подарок. Например, махровое полотенце, чтоб заворачивать в него ребенка после купания.
В зале ожидания было душно. Чувствовался поначалу, пока не привыкла, тяжелый какой-то запах. Она перевела взгляд на женщину, сидевшую на скамейке напротив. «Бомжиха, - безошибочно опре¬делила Калерия Ивановна. - Что ж, надо и ей где-то в тепле ночь перебиться. Вокзал для этого - место вполне подходящее».
Женщина была не одна такая здесь. На других скамейках тоже горбилось несколько унылых фигур, легко узнаваемых по давней немытости, заношенной одежде, грязноватым клетчатым китайским сумкам со скудными пожитками. Два милиционера, время от времени обходившие зал, нехотя трогали дремлющих бомжей за плечи, приказывали покинуть зал. Но едва милиционеры уходили, те, стараясь быть незамеченными, потихоньку просачивались обратно. Так будет, пока не рассветет. Потом они разойдутся по городу осматривать содержимое мусорных баков, выуживать из них выброшенные вещи и даже еду. Кто-то будет просить подаяние. И так - до вечера. Потом та же ежевечерняя забота - где переночевать. Горькая участь, никому не пожелаешь.
Рядом с женщиной, сидящей на скамейке напротив, стояла клетка из металлических прутьев, в которой возилось несколько котят - серых, черных, дымчатых. Когда милиционеры проходили мимо, женщина наклонялась к клетке, всем своим видом показывая, что она занята делом. А значит, к категории тех, кто притащился сюда только для того, чтобы скоротать в тепле ночь, она не относится. И хотя достаточно было глянуть на нее, чтобы определить социальный статус, милиционеры и вправду ее почему-то не трогали. Может, и у них, много повидавших и несентиментальных, вызывали сочувствие эти жалкие попытки укрыться от их взглядов под какой-то вроде деятельностью?
Несмотря на холодную пору года, женщина была без куртки или плаща. Худые плечи укрывала только старая выцветшая кофта. Похоже, ее знобило, хоть в зале и было тепло. Она ежилась, натягивала на колени измятую шерстяную юбку, поджимала под себя ноги в разношенных комнатных тапочках. «Как она в этих тапочках по снегу пойдет? Бр-р-р...» - Калерия Ивановна тоже невольно поежилась.
Видимо, ее соседка была серьезно простужена, потому что никак не могла унять надоедливый сухой кашель. Калерия Ивановна порылась в сумочке, достала припасенную на всякий случай в дорогу пластинку леденцовых таблеток «Стрепсилс». «Возьмите, - протянула женщине, - хорошо от кашля помогает». Та не сразу взяла лекарство. И посмотрела при этом как-то настороженно и с неприязнью. Это был взгляд побитой собаки, которая хорошо усвоила, что вместо предлагаемой косточки запросто может получить пинок в бок. «Я не больная, - сказала хрипло. - Это я так. Поперхнулась...»
Тут объявили посадку на поезд, и Калерия Ивановна поспешила к своему вагону. В поезде она еще какое-то время вспоминала неприятное впечатление от случайной встречи на вокзале. Потом мысли переключились на другое.
И все дальше было хорошо: сын радостно встречал ее на вокзале, привез домой на такси. Невестка тоже была рада, хоть и не называла мамой, как втайне хотелось Калерии Ивановне, а по имени-отчеству. Но улыбалась, обняла, расцеловала в обе щеки. Калерия Ивановна раздала подарки и пошла в комнату к спящему внуку, ступая осторожно, чтоб не разбудить. Но тот уже как раз просыпался, таращил голубые глазенки, что-то лепетал по-своему. Она взяла его на руки, такого теплого, маленького, доверчивого. Малыш прильнул к бабушкиному плечу, зачмокал губками. «Есть хочет», - пояснила авторитетно невестка. Забрала малыша к себе, расстегнула кофточку, стала кормить.
На следующий день младенца окрестили, и стал он уже не просто Славик, а раб Божий Вячеслав. Калерия Ивановна попросила разрешения взять его на завтрашнюю литургию, чтобы причастить. Молодые не возражали. Она боялась, вдруг внук начнет плакать, отворачивать головку, как, она видела, иногда бывает с маленькими. Но вышло просто замечательно. «На правую руку», — сказал негромко священник, когда они подошли к причастию. Калерия Иванов¬на осторожно переложила Славика себе на правую руку. Он раскрыл губки и принял святое причастие, а вокруг будто запели ликующие ангельские голоса: «Тело Христово примите.... Источника бессмертного вкусите...»
Но когда уже выходили из церкви, вдруг всплыл в памяти, неизвестно почему, настороженно-неприязненный взгляд женщины на вокзале. И сквозь радость причастия пробилась непрошенная мысль: «Интересно, а есть ли у нее дети и внуки? По возрасту вполне могли бы быть. А если есть, почему она бомжует?»
Через несколько дней Калерия Ивановна возвратилась домой, и жизнь пошла своим чередом. Только теперь, читая утренние и вечерние молитвы и называя одним из первых имя крещеного уже внука, Калерия Ивановна вспоминала поездку. И, по какой-то ассоциации, - ту женщину с котятами. Спустя какое-то время в молитвах о здравии после перечисленных имен она стала добавлять: «и крова не имущих». А однажды вечером собрала большую сумку, положила в нее теплую куртку, свитер, зимние черные колготки, старые сапожки. И еду: сварила десяток яиц, купила в магазине хлеба, сметаны, колечко колбасы.
На следующий день встала пораньше, когда за окнами еще было темно. «Наверное, она опять на вокзале ночует. А если не встречу, отдам другой такой же бедолаге. Конечно, это мизерная помощь. Но все же лучше, чем ничего».
В зале ожидания на вокзале она не услышала того тяжелого запаха, как в прошлый раз. И бомжей тоже не было, ни одного. Медленно прохаживались по залу два милиционера с марлевыми повязками на лицах. Калерия Ивановна растерянно присела на скамейку.
«Что ни говорите, у гриппа есть и положительные стороны, — услышала она раз¬говор двух пассажиров рядом. - Хоть бомжей всех с вокзала повыгоняли, чтоб не разносили заразу. А запах от них какой стоял раньше - это же ужас!»
Напрасно прождав некоторое время, Калерия Ивановна вышла на улицу. Светало. Она подхватила тяжелую сумку и медленно пошла прочь от вокзала. Подумала: «И зачем только я еще банку варенья положила? Лишняя тяжесть. Но куда же они де¬вались, эти бомжи? А если по дворам походить? Может, встречу?»
Обошла несколько находившихся рядом дворов, но никого не встретила. Наконец, решила поставить сумку возле одного из мусорных баков. Мысленно попросила: «Господи, помоги, чтобы это все попало в руки тому, кому нужно». И пошла на трамвай - расстроенная, чуть не плача оттого, что задуманное доброе дело не удалось.
…Она не знала, что где-то в этих же дворах брела ей навстречу, осматривая мусорные баки, женщина по имени Таисия. Та самая, которую она искала. Таисия освободилась из тюрьмы всего несколько месяцев назад. Никто ее в родном городе не ждал. Родители умерли, в квартире жили чужие люди. К бывшим друзьям и знакомым обращаться было стыдно, не хотелось, чтоб видели ее в таком состоянии. Она нашла временный выход - ночевала на вокзале, а днем собирала во дворах и подвалах уличных котят и продавала их, стоя на углу неподалеку от вокзала. Покупали мало, да и платили копейки. Но все же это были заработанные, а не украденные деньги. Но наступили холода, и кошки куда-то попрятались. На вокзал ночевать из-за эпидемии гриппа пускать перестали. Кто-то подсказал адрес ночлежки для бомжей. А что будет потом? Таисия боялась об этом даже думать.
«Господи, помоги, - взмолилась про себя женщина. - Я перед Тобой виновата, но Ты помоги мне. Холодно, и очень есть хочется. Пошли мне хотя бы теплые вещи и поесть что-нибудь. Господи, если Ты есть, помоги мне, Ты же можешь!»
И Господь слышал обращенную к Нему просьбу двух таких разных женщин.