Свято-Сергиевская православная богословская академия. Взгляд изнутри

Приехав в Свято-Сергиевскую православную богословскую академию, с радостью обнаружила, что находится она рядом с очень красивым храмом в честь Тихвинской иконы Божией Матери. Икона чудотворная, и сам храм не менее известен. Поэтому в моем сознании и храм, и академия стали составлять как бы единый комплекс.

Символично, что храм был заложен по повелению царя Алексея Михайловича в 1673 году рядом с царским путевым дворцом на пути паломничества в Троице-Сергиеву Лавру к мощам преподобного Сергия Радонежского. В академию меня пригласил руководитель международной программы повышения квалификации православных психологов протодиакон Дионисий Гавчук. Предложил провести два практических семинара по теме «Психология и социальное служение Церкви».

С академией уже активно сотрудничал протоиерей Игорь Старынин, наш с вами земляк. Батюшка — магистр психологии, руководитель реабилитационного процесса в Реабилитационном центре для наркоманов и алкоголиков при монастыре в честь святого Саввы Освященного в г. Мелитополь. Так же он ассистент кафедры социальной педагогики Мелитопольского Государственного педагогического университета им. Б. Хмельницкого. То есть уровень полезной социализации, а значит и возможность донести до общества свою ценностную позицию достаточно высокий.

Молодая академия

Конечно, я начала интересоваться историей академии и узнала, что Свято-Сергиевская православная богословская академия создана в г. Москве после объединения Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви Заграницей при поддержке Его Высокопреосвященства Митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Лавра (+16.03.2008 г.) и Ректора Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле Митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Иллариона. А также при согласии со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II (+ 5.12.2008 г.).

Интересен перечень организаций, сотрудничающих с академией. Начать можно с Учебного комитета при Священном Синоде Русской Православной Церкви, Общецерковной аспирантуры и докторантурой имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия Русской Православной Церкви, Московской православной духовной академией, Межвузовской ассоциацией духовно-нравственного просвещения «Покров», Магистратурой «Духовно-нравственное воспитание» Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, Институтом психологии Российской академии наук, International Forgiveness Institute (США), Московским городским психолого-педагогическим университетом. Торжественно закончить можно Обществом православных психологов Санкт-Петербургской митрополии и Православной христианской ассоциацией медицины, психологии и религии (США). По-моему, впечатляет.

Рабочие моменты

Когда я посмотрела список участников, у меня возникли некоторые сомнения. В списке были преимущественно кандидаты психологических и медицинских наук. Все воцерковленные люди, некоторые достаточно известны в области социального служения. В семинаре принимали участие: сотрудники Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви; представители Отделения социальной и молодежной работы Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета; руководители, православные психологи и социальные работники Московской службы психологической помощи населению; Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»; Международной благотворительной организации «Каритас»; Благотворительного фонда помощи детям-сиротам и многодетным семьям «Русская береза»; МОО «Справедливая помощь»; Благотворительного фонда «Семья и детство»; Клуба родительской культуры «Дар рождения»; Христианского центра «Встань!»; Добровольческого движения «Даниловцы» при Свято-Даниловом монастыре; Новосибирской православной общины глухих и слабослышащих; Белгородской православной духовной семинарии (с миссионерской направленностью); Психологического центра семьи и раннего развития (г. Краснодар); Реабилитационного центра (Украина, г. Каменец-Подольск); Смоленского областного клинического госпиталя ветеранов войн; Краевой клинической больницы (г. Красноярск) и другие.

Мои сомнения оказались напрасны, материал был воспринят. Конечно же, вопросы возникали на протяжении всего семинара. Иногда понимала, что рассказываю про «В», «Г», «Д», а у собравшихся есть серьезные сомнения насчет «А», «Б». Например, одна участница, доктор медицинских наук, задала мне следующий вопрос:

— Вы рассказываете, как работать с детскими страхами и сложными эмоциями. А зачем с ними работать? Что это даст?

— А как вы видите работу с больными детками?

— Я работаю в Хосписе, с детьми, которые через несколько дней могут умереть. Мы колем им обезболивающее.

— Я работала с детьми-инвалидами, которые очень боялись уколов. Они кричали так, что врачи отказывались делать им процедуры. Собралась группа детей с сохранным интеллектом. С каждым поработали около 10 минут — и слезы, и крики прекратились. Дети рассказывали о своем страхе, рисовали его, но перестали так реагировать, а после нескольких встреч и вовсе перестали плакать. Важно соблюдать все тонкости и нюансы.

Вообще, формирование эмоций человека — важнейшее условие развития его как личности. Только став предметом устойчивых эмоциональных отношений, идеалы, обязанности, нормы поведения превращаются в реальные мотивы деятельности. Поэтому результат от работы с эмоциями многогранен.

Интересных вопросов было множество. Интересных — не значит простых. Были сомнения, недоверия, которые преодолевались в результате практической работы и ответов на частные вопросы. Первый день семинара обратил на себя внимание очень представительный мужчина, который старательно все выполнял и внимательно слушал.

Из опыта ведения групповой работы, а также из опыта работы многих коллег знаю: чем выше градус представительности у пришедшего на семинар, тем, обычно, больше сопротивления работе терапевта. Начиная от обесценивания до отрицания. То есть от «что вы тут такое рассказываете?» — до «не буду я этого делать». Часто это элементы плохо осознаваемой конкуренции: «Сейчас посмотрим, кто тут главный». И задача терапевта отнюдь не доказывать, кто тут главный, а сделать осознанным то, что происходит бессознательно.

Одна моя коллега делилась, что в бизнес-тренингах, где нет места для глубокой проработки, просто «присоединяется» к таким руководителям. «Да, Иван Иваныч, понимаем, что у вас много важных дел. Но, может, вы хотя бы поделитесь опытом, как вам кажется за счет чего…». И Иван Иваныч делился.

Вот поэтому меня так и удивило поведение представительного мужчины. Все стало понятным, когда оказалось, что он не менее представительный психиатр, психотерапевт, медицинский психолог, кандидат медицинских наук Авдеев Дмитрий Александрович. Доктор написал очень много книг по теме формирования христианского отношения к психическим заболеваниям.

Конечно, мне было очень приятно познакомиться с ним, услышать его мнение о моей работе. Ведь с его книг начиналось мое движение по пути «православной психологии». Был очень интересен его опыт работы. Ведь его рабочий кабинет находится рядом с аудиториями академии, и пока студенты учатся — доктор работает. Вообще, было очень интересно увидеть спектр социального охвата православных психологов: воскресные школы, православные гимназии, больницы, социальные центры, институты. И у всех свой опыт, свои победы и сомнения и большое желание развиваться дальше.

Техника безопасности

Также мне очень важно было поделиться техникой безопасности социального работника. Важно понимать, что становиться в позицию Спасателя очень опасно. Почему? Тема большая, но если вкратце…

Если я занимаюсь социальным служением, то я и моя личность — есть инструмент моего собственного воздействия на других. И поэтому возникает необходимость тщательно ознакомиться с самим собой, как с субъектом бытия и субъектом мышления. То есть, как я обычно живу и как я обычно мыслю. И если я замечаю, что мой способ мыслить — черно-белый, то вряд ли мне подойдет направление «человек- человек».

Наблюдая за своим способом жизни, можем заметить, что есть части личности (а один из главных тезисов семинара был — мы не целостны. И мы не обещаем целостность, мы говорим лишь об интеграции, установлении связи), которые живут как бы сами по себе, и мое зрелое «Я» не слишком на них влияет.

Уже как-то писала, что по-новому открыла для себя слова Спасителя о том, что не стоит спешить выдёргивать плевелы, так как с ними можно выдернуть и пшеницу. Страсти и душевные качества, вызванные недоразвитием личности, так тесно переплетаются, что разделить их трудно. Психотерапия помогает человеку доразвиться, сгармонизироваться. Человек при этом продолжает бороться со страстями, участвуя в Таинствах. Часто бывают случаи, когда вместе с психологической проблемой уходит и телесный симптом: псориаз, одышка, перестают выпадать волосы.

Так вот, когда мы говорим о том, что мы — исполнители социального служения, не перестаем забывать, что мы такие же нецелостные, подверженные страстям и личным проблемам люди. И у нас есть свой предел, свой рубеж и поэтому нам важно устанавливать свои границы. Почему этого часто не происходит?

У каждого свои индивидуальные причины. Но нельзя здесь не сказать о созависимости. Мне как-то попалась на глаза статья о созависимых людях. «Они похожи желанием спасать других, заботиться о других, переходя разумные пределы, невзирая на желания других людей. «Я спасаю сына», «Я хочу спасти мужа», — оправдываются они.

Чаще других такую позицию занимают представители профессий, целью которых является помощь людям: учителя, медработники, психологи, воспитатели и т. д. Они убеждены, что отвечают за благополучие и судьбу близкого им человека, за их чувства, мысли, поведение, за их желания и выбор. Беря ответственность за других, они остаются совершенно безответственными к себе, к тому, как они отдыхают, сколько времени спят — и не заботятся о своем здоровье.

Попытка спасти никогда не удается, а наоборот — только способствует продолжению и усугублению проблем близкого им человека. Спасая другого, созависимые люди перестают понимать и осознавать свои поступки. Они говорят «да», когда хотелось бы сказать «нет». Они относятся к своим близким, как к маленьким детям, делая за них то, что те в состоянии сделать сами, и не обращают внимания на их протесты. Их не интересуют желания близких им людей; пытаясь справиться с проблемами другого человека, они думают за него, принимают решения, считая, что могут управлять мыслями и чувствами этого человека и даже всей его жизнью.

Все это дает возможность созависимым постоянно чувствовать свою значимость, нужность. Они это делают неосознанно, защищая себя, свою душевную боль, свои мучительные чувства. Для них легче спасать кого то, отвлекаясь вовне, чем страдать от неразрешенных проблем вокруг и внутри себя. Они не говорят: «Жаль, что у тебя такая проблема. Могу ли я чем-либо тебе помочь?» Они считают, что должны решить эту проблему за другого и говорят: «Я рядом. Я это сделаю за тебя». Таким образом, созависимые сами усугубляют и без того нелегкое положение жертвы, к которому приводит чрезмерная роль спасателя. Лучше не скажешь. Так вот помощь — это не жизнь проблемами другого и за другого. Это дозированное участие. И меру должны выбирать мы сами. Иначе мы приходим к проблеме выгорания.

Заканчивая семинары и уезжая из академии, было приятно осознавать, что есть взаимный интерес сотрудничать дальше. Однако, самое приятное во всей этой истории, что такая возможность существует. Существует на достаточно твердой и хорошо структурированной и организованной основе. Обмен опытом и знаниями, дискуссии, решение профессиональных проблем — это всегда позволяет нам развиваться и по-новому осознавать жизнь.

Оказывается, она, жизнь, всегда сложнее и глубже, чем нам казалось. И психология дает средства и возможность описать и понять природу этих сложностей, психотерапия дает возможность коррекции и понимания себя. И кажется, все это полезный инструментарий для работы над проблемами нашей жизни.